Елена Ржевская - Особое задание. Повесть о разведчиках

—    Возьми, — он протянул Дубяге на ладони маленький обломок от кости домино, — это поло­винка от дупеля два, покажешь Меринову, он сразу поймёт, от кого ты.

Они разом поднялись, стояли друг против друга; через плечо подполковника Дубяге была видна карта на стене, а под ней на полу — яловые сапоги подполковника. Плащ-палатка, натянутая на верёвке, завешивала койку Ярунина. Пустой блиндаж вдруг показался Дубяге обжитым, до­машним. Он встретился взглядом с подполков­ником.

Коротки были сборы Дубяги — выбрился, подтянул потуже ремень, повесил на плечо ве­щевой мешок. В мешке у него гражданская одежда. Он уйдёт сейчас в дивизию на передо­вую, а рано утром затемно поползёт через ли­нию фронта.

Ярунин вышел проводить его. Падал снег, рано темнело в лесу. На опушке леса их догнала Люба. Помолчали, оттягивая минуту расставанья.

Когда человек уходит на задание, много слов при прощанье не произносится. Скажет: «До свиданья», и пошёл. Может быть, и хочется ему кое-что добавить, но очень уж боязно громких слов, да вроде и не к месту. Сегодня я ухожу, завтра, будет надо, пойдёшь ты. Вот за то, что уверен в этом, за нашу общую борьбу, за общую судьбу нашу, давай пожмём руки.

Дубяга попрощался с Яруниным и подошёл к Любе. Девушка поспешно стянула с руки ва­режку, уронила её в снег.

Дубяга ушёл далеко по дороге, обернулся, и, сняв шапку, помахал им на прощанье.

Подполковник распорядился: младшему лейте­нанту Белоухову сдать аппараты Любе и приго­товиться к выполнению задания. Задание следу­ющее: выйти в Ржев в распоряжение Дубяги.

Подполковник отпустил Белоухова отдохнуть, а навстречу младшему лейтенанту в блиндаж во­шёл сержант Бутин.

—    Разрешите?

Он крутнул руку к виску, отчеканил:

—    По вашему приказанию прибыл!

—    Подсаживайся к столу, товарищ Бутин, — сказал подполковник.

Дрова давно прогорели, в блиндаже было хо­лодно, подполковник кутался в шинель.

—    В Ржев надо пройти, — заговорил подпол­ковник, помолчав. — Пойдёшь не один, проведёшь младшего лейтенанта Белоухова через ли­нию фронта.

Он встал, положил руку на карту, висевшую на стене. Большая рука его перерезала оборону противника, словно перекидывала мост из нашего расположения в оккупированный город.

— Справишься, как ты думаешь?

— Чего ж думать, товарищ подполковник, не в первый раз.

Не в первый раз, это верно. Уральский рабо­чий-слесарь, Бутин с начала войны в разведке. В боевых испытаниях, где надо быть умнее врага, отважней и искусней его, ковался мужест­венный характер. Бутин — надёжный товарищ идущему с ним рядом разведчику, их роднит, родней, чем братьев, общая вера, общая нена­висть к врагу, общая боевая задача, Бутин не дрогнет сам и свою стойкость сообщит товарищу.

Таким был Бутин в разведке, и Ярунин пору­чал ему самые ответственные задания. А вернув­шись с задания, он снова становился весёлым че­ловеком, добродушно переносящим невзгоды фронтовой жизни, словно берёг энергию, чтобы в нужный момент отмобилизоваться, собрать волю в кулак и действовать отважно, дерзко и точно.

Глянув на валенки Бутина с щеголевато за­гнутыми голенищами, подполковник распоря­дился:

—    Покажи валенки. Исправны? А ноги не стёрты?

—    С чего стереть, — усмехнулся Бутин, — бегать от врага привычки не имею.

Медленно покачивая головой, он слушал под­полковника, запоминал по карте маршрут, но в мыслях он был уже далеко отсюда и жил иной, особенной, известной только разведчикам жизнью.

А Белоухов, выйдя от подполковника, почув­ствовал, что ему совсем не хотелось отдыхать, как посоветовал ему Ярунин. Солнце только са­дилось, и лучи его расцветили лес. Белоухов воз­буждённо шагал по снегу. Большие мохнатые лапы елей задевали лицо. Он не замечал ни часовых, ни замаскированных штабных машин.

Вдалеке по просёлочной дороге кто-то быстро шёл. Проваливаясь в снег, Белоухов заспешил по снежной целине наперерез. Когда он, наконец, выбрался на дорогу, женщина в тёмном пальто, с мешком на спине, ушла уже далеко вперёд. Он крикнул нерешительно вдогонку ей:

— Тоня!

Она услышала, оглянулась, Белоухов побежал к ней.

—    Здравствуйте, Тоня! — издали прокри­чал он.

Лицо её, низко по брови укутанное тёплым платком, казалось маленьким, совсем детским.

—    Куда вы спешите?

—    В Ржев спешу, — она улыбнулась, но от­того, что она давно была в пути и губы у неё замерзли, улыбка получилась короткой, беспо­мощной. — Наши городские учреждения уже го­товятся вступать в Ржев, и я хочу с ними. С му­жем. думаю, пустят меня. Как вы думаете?

—    Я пойду,— сказала Тоня, поправив на спине мешок,— а то, боюсь, замёрзну.

Она обернулась и крикнула ему:

—    А вы-то сами когда же? Прозеваете, смо­трите, Ржев как раз без вас и возьмут.— И по­махала ему на прощанье.

* * *

Третий час длится заседание Военного Совета соединения. Жарко натоплено в блиндаже, под низким потолком висят клубы табачного дыма.

Командующий отпил глоток остывшего креп­кого чая и сказал, проведя ладонью по гладко выбритой голове:

—    Слушаем вас, товарищ Ярунин.

Подполковник коротко повторил то, что было

уже известно Военному Совету и над чем весь этот месяц трудились его люди. Фашисты заминиро­вали Ржев. Они делали это. тщательно, проду­манно. Мины вложены в специальные ящики, и это затрудняет обнаружение их миноискателями. Когда наши части войдут в Ржев и в освобож­дённый город двинутся поезда, а в городе раз­местятся тылы армии со своими складами, не­мецкая диверсионная группа приведет системы мин в действие.

Он склонился над картой, и лицо его снова попало в свет лампы; оно выглядело сосредото­ченным и хмурым, над подвижными бровями сели толстые бугры. Обращаясь к Ярунину, он добавил:

—    В тылу нашей армии всё должно оставаться спокойно. Нельзя допустить, чтобы здесь у нас были жертвы.

Он замолчал и карандашом отметил на карте границы наступления основных сил армии.

—    Если бы нам пришлось после освобождения Ржева выводить из города войска и население, это посеяло бы панику,— добавил член Воен­ного Совета. Командующий задумчиво смотрел в его обветренное лицо и утвердительно кивал головой.

—   Пётр Ильич,— сказал он, приглашая выска­заться своего заместителя по тылу.

Генерал, командующий тылом, поднялся; худо­щавый и очень высокий, он стоял, чуть склонив голову, держа перед собой листок со столбцами цифр.

—    Одним продовольствием мы обеспечены на 70 сутодач. О боеприпасах и говорить не при­ходится. Всё это составляет много тонн, — изла­гая, он теребил длинными пальцами листок бу­маги.— Весь этот огромный груз нужно переки­нуть вслед за наступающими войсками. Но после снегопада дорога для машин еще не пробита. Прогноз же погоды неблагоприятный — днями ожидается оттепель. Я намереваюсь большой груз пустить потоком по железной дороге. Рассредоточить склады, взяв за основу ржевский железно­дорожный узел.

—       Всё ясно, — сказал командующий, тяжело кладя на стол широкую ладонь. Повернувшись всем корпусом к Ярунину, он спросил: — Что вам надо в помощь?

У Ярунина глаза полуприкрыты, лицо непро­ницаемо, он ответил, словно очнувшись:

—    Роту сапёров, товарищ командующий,

—    Это все?

—    Пока да.

— Пётр Ильич, отдашь Ярунину своих сапё­ров. — Командующий шумно встал и крикнул адъютанта.

—   Раздеваешь, — пожаловался заместитель командарма по тылу, подсаживаясь к Ярунину,— может обойдёшься двумя взводами?

Ярунин затянулся, выпустил табачный дым и покачал головой, не вынимая изо рта папиросы.

—    Не скупись, Пётр Ильич.

По распоряжению командующего ввели «язы­ка». Соблюдая инструкцию, его доставили сюда, на новый наблюдательный пункт соединения, с завязанными глазами. Сопровождавший боец сорвал с глаз пленного повязку, и тот ошелом­ленно попятился.

Широко расставив ноги в больших чёрных не разношенных валенках, заложив руки за спину, командующий с нескрываемым любопытством долго рассматривал пленного — огромного роста молодого фельдфебеля в неуклюжем ватном стё­ганом одеянии. Командующий нетерпеливо под­бирал в уме нужные ему немецкие слова.