Лео Кесслер - Щит дьявола
Генерал Коллинз замолчал. Его лицо выглядело взволнованным и озабоченным. Наконец, сделав глубокий вдох, он продолжил:
— Но существуют и другие факторы, которые мы обязаны принять во внимание. Если мы возьмем Аахен, то он станет первым крупным немецким городом, захваченным американской армией за ее двухсотлетнюю историю. Таким образом Аахен — это весьма престижная цель для нас. А вы все знаете, что Айк[32] очень высоко ценит вопросы престижа. Но более важно то, что в свое время Адольф Гитлер заявил, что его Третий рейх простоит тысячу лет — ровно столько же, сколько и Священная Римская империя германской нации, когда-то основанная Карлом Великим. Таким образом, если мы ударим по Аахену, то будем атаковать не просто один из больших немецких городов, но тот город, который является своего рода святилищем для миллионов правоверных нацистов. Парни из нашей разведки утверждают, что когда Германия потеряет Аахен, то вера людей в национал-социалистическую идею окончательно испарится. А это, джентльмены, стоит жизней ваших ребят, я так думаю.
Снаружи доносился грубый голос унтер-офицера, который командовал солдатами, прибывавшими в церковь на мессу.
— Чтобы овладеть Аахеном, нам следует предпринять организованное наступление на него, — продолжал генерал Коллинз. Он подошел к огромной карте театра военных действий, занимавшей всю стену старого бельгийского дома, временно превращенного в его штаб-квартиру. — Нам следует подготовиться к взятию Аахена точно так же, как мы подготовились к высадке в секторе «Юта» и в Шербуре. Иными словами, больше никаких опрометчивых, плохо подготовленных атак, когда мы выступаем против немцев практически с открытым забралом. Согласны?
Генералы Хюбнер и Хоббс согласно кивнули.
— Ну, хорошо. А теперь давайте обменяемся мнениями в демократичной манере. — Коллинз посмотрел на Хюбнера. — Скажи мне, Кларенс, как бы ты поступил, если был бы на моем месте?
«Слава богу, я все еще не на твоем месте», — подумал командир «Большой красной единицы». Вслух же он произнес:
— Прежде всего, надо сделать как можно более тяжелым положение засевших в Аахене немцев. Отрезать их от подвоза продовольствия, боеприпасов, подкреплений. — Он сжал свой мощный кулак. — Затем, когда это будет сделано и они окажутся практически в безвыходном положении, ударить по ним.
— А что думаешь ты, Лиланд? — Коллинз посмотрел на генерала Хоббса.
Лиланд Хоббс, который не очень-то любил говорить, предпочитая в основном выражаться на бумаге, где он изъяснялся фразами, составленными в патриотическом ключе, со множеством напыщенных высокопарных выражений, буркнул:
— Я полностью согласен с этим мнением, генерал — надо стиснуть противника в хороших клещах перед тем, как попытаться уничтожить его.
— Прекрасно. Именно в этом заключалась и моя собственная идея. Вопрос теперь заключается в том, где именно нам следует выдвигаться. Лиланд, я хотел бы, чтобы твои ребята изначально заняли позиции в этом районе. — Генерал Коллинз указал на карте маленький город Херцогенрат на голландско-германской границе. — Этот район должен стать местом твоего сосредоточения, откуда ты помчишься дальше. Сколько тебе потребуется, чтобы собрать свою дивизию в этом месте?
Генерал Хоббс пожал плечами:
— Два дня. Максимум —три. В Голландии мы понесли тяжелые потери. Мне необходимо пополнение.
— У тебя будет пополнение, Лиланд, — бросил генерал Коллинз. — Центры укомплектования Первой армии уже получили соответствующие указания. Ну, хорошо, даю тебе на все три дня. — Он повернулся к Хюбнеру. — А твои ребята, Кларенс, уже, по сути, находятся на исходном рубеже. Как любит говорить Монти[33], тебе надо «просто выровнять линию». И когда мы будем готовы к решающему наступлению, ты сначала проведешь ложное наступление в направлении на юго-восток, сделав вид, что пытаешься овладеть в этом месте самим Аахеном. На самом же деле целью твоих усилий должен стать городок Ферлаутенхайде. Ты и Лиланд должны соединиться здесь — в районе высоты 239. — Коллинз мгновение помолчал. — Мы начнем наступление второго октября. — В голосе генерала неожиданно зазвучал металл. — И я очень рассчитываю, джентльмены, что ваши войска смогут соединиться в указанном районе ровно через восемь дней. Это ясно?
Уверенный тон и четкие временные сроки, которые называл молодой командир корпуса, вызвали подспудное раздражение у генерала Кларенса Хюбнера, который был значительно старше и опытнее его. Джо-Молния, похоже, просто не представлял себе всех трудностей ведения боевых действий в индустриальных районах с плотной городской застройкой типа Аахена. А ведь бои в городской черте — это было совсем не то, что быстрые марши через пустые равнины Франции, где одна дивизия могла легко покрыть до двадцати километров за день. Бои же в городе требовали огромного количества сил и средств. Порой целая дивизия могла увязнуть здесь в битве за какой-нибудь третьестепенный объект.
— Высота 239, — задумчиво произнес он. — Вы знаете, как называют ее простые солдаты, генерал?
Коллинз, занятый своими планами, отрицательно покачал головой.
— Как вы, наверное, знаете, на ее вершине установлен большой деревянный крест. А люди, живущие в этом районе, — на сто процентов католики…
— Ближе к делу, Кларенс! — нетерпеливо выдохнул генерал Коллинз.
— В общем, от артиллерийских наблюдателей в наших войсках узнали об этой высоте, господствующей над всей местностью и увенчанной деревянным крестом. И тогда солдаты придумали для нее новое имя. — По лицу генерала Хюбнера скользнуло странное подобие легкой торжествующей улыбки. — Они назвали ее Голгофа, генерал. Голгофа…
* * *Коллинз остался в задумчивости сидеть за письменным столом. Он слышал, как генералы Кларенс Хюбнер и Лиланд Хоббс уселись в свои машины — «паккарды» оливково-зеленого цвета — и под четкие звуки команд военной полиции и караула выехали со двора штаб-квартиры.
— Надо же, Голгофа! — процедил он сквозь зубы и нажал кнопку звонка.
Практически в ту же секунду в его кабинете появился старший помощник Джонс — высокий худой мужчина в очках.
— Передай полковнику Портеру, что я готов его принять прямо сейчас, — сказал генерал Коллинз. — И еще, Джонс… сделай что-нибудь с тем идиотом, который фальшивым голосом распевает песенки у тебя в конторе. Откровенно говоря, слышать про «бумажную куклу, которую можно назвать своей» во время важного военного совещания не очень-то приятно! Тебе ясно?
— Так точно, генерал! — покраснев, ответил Джонс.
Через несколько минут в кабинете Коллинза появился полковник Портер из отделения Управления стратегических служб, обслуживающего Первую армию. Приблизившись к генералу, он неловко отдал ему честь, вскинув вверх руку так же неуклюже, как это делали все гражданские, получавшие офицерское звание после 60-дневных курсов.
Генерал Коллинз фыркнул. Ну и тип! Типичный чудной «рыцарь плаща и кинжала». Видимо, не случайно в Вашингтоне шутили, что аббревиатура Управления стратегических служб — УСС — в действительности расшифровывалась как «Управление слух-слух», или «Управление страшных секретов».
— Я слушаю, — буркнул генерал.
Полковник Портер, большой и упитанный бывший адвокат из Бостона, весь боевой опыт которого заключался в участии в однодневной операции во французском Шато-Тьерри во время Первой мировой войны, бодро ответил:
— Наши евреи готовы, генерал. Если желаете, можете взглянуть на них.
Генерал Коллинз поднялся из-за стола.
— Хорошо, пойдем посмотрим.
Они вышли во двор и, миновав оцепление военной полиции, поднялись в реквизированный замок, в котором размещались отобранные заранее добровольцы. Бойцы валялись на полу, попивая крепкий кофе из больших металлических кружек. Их мундиры были расстегнуты, а форменные фуражки сброшены или сдвинуты на затылок. Но, как только они увидели генерала и полковника, все повскакивали на ноги и замерли по стойке «смирно».
Генерал Коллинз пристально вгляделся в них. Эти ребята были отобраны из самых различных подразделений — из вспомогательных служб, из саперов, из инженерной службы, из группы снабжения… Здесь даже были двое из военной прачечной. Но, несмотря на то, что на рукавах они носили самые разные нашивки, их всех объединяло одно: какая-то особая твердость во взгляде и в движениях. Твердость, которую генерал Коллинз не мог припомнить даже среди бойцов армии США довоенного периода.
— Хорошо, хорошо, ребята, — произнес наконец генерал. — Вольно… Можете курить, если хотите.
Добровольцы торопливо сунули руки в карманы, выуживая оттуда сигареты. В их руках появились пачки «Кэмела» и «Лаки Страйк». И опять генерал отметил про себя, что закуривали эти люди немного по-особенному: в то время как обычный пехотинец одним щелчком выбрасывал сигарету из пачки и тут же закуривал, этим людям требовалось произвести два отдельных движения, чтобы извлечь сигарету и прикурить ее.
