Иван Новиков - Руины стреляют в упор
День стоял серый, холодный. Сырой ветерок пронизывал насквозь. Но Володя не обращал внимания на это. На душе было светло, радостно. Наконец установлен контакт с подпольщиками других районов Минска. Сегодня — первое объединенное собрание, на котором силы коммунистов города будут собраны в единый кулак.
Не один Володя ждал наступления такого момента. Много раз об этом говорил он со Степаном Зайцем, с Николаем Шугаевым, Арсеном Калиновским, Василем Жудро. Рассуждали и так: пока не установится связь с подпольным горкомом партии, взять на себя его функции и самим возглавить борьбу советских патриотов Минска.
Хотя домик, куда шел Володя, находился в городе, он очень напоминал чистенькую деревенскую хату. Сразу же из коридорчика Володя попал в столовую. Здесь разделся, повесил шляпу на длинный гвоздь, торчавший в стене, пригладил волосы. Почти вся стена была обвешана мужскими пальто, ватниками, куртками.
«Неужто опоздал? — подумал Володя. — Это уже совсем негоже...»
— Пожалуйста, туда... — показала хозяйка еще на одну дверь, из-за которой доносился приглушенный говор.
Володя открыл ее. Она вела в небольшую комнату, видимо спальню. Там уже сидели люди. Некоторых он хорошо знал: были здесь Степан Заяц и неразлучные друзья Вася Жудро и Саша Макаренко. Но некоторых он видел впервые. Ни с Константином Григорьевым, ни с Георгием Глуховым, ни с Николаем Демиденкой прежде ему не приходилось встречаться.
Пожав всем руки, он примостился возле Васи Жудро на кровати. Кровать была большая, на ней сидело большинство присутствующих. За столом еще стоял диван, но на него никто не хотел садиться — это было как бы председательское место.
Почти следом за Володей в комнатку вошли еще три человека. Первый из них — смуглый, атлетического склада мужчина — сразу бросился в глаза Володе. Во всей его фигуре, в уверенных движениях, в проницательном взгляде больших черных глаз чувствовалась крепкая воля и большая физическая сила.
Это был, как потом узнал Володя, Исай Казинец. С ним пришли Вячеслав Никифоров и Василь Бурцев. Молча пожав всем руки, Казинец сел за стол. Рядом с ним на диван опустился высокий белесый Никифоров. Он вытащил из кармана какие-то бумаги и начал писать.
Казинец окинул присутствующих вопросительным взглядом.
— Ну, товарищи, пора начинать...
Никто не возражал, но и не выразил своего согласия. Все молчали, ведь только Казинцу и Никифорову было известно, кто приглашен на эту встречу и все ли пришли.
— Для конспирации давайте установим для каждого из нас кличку. Моя будет — «Победит»... и еще «Славка». В дальнейшем звать друг друга будем только по кличкам...
И против этого никто не возражал — предложение правильное.
— Уже много времени и я и товарищи, с которыми я тесно связан, ищем подпольный горком партии. Не может быть, чтобы в таком большом городе, в котором осталось сто пятьдесят тысяч населения, не эвакуированные на восток предприятия с их большими рабочими коллективами, не было оставлено подпольное партийное руководство. Наши поиски не дали пока что никаких результатов. Однако в городе кто-то действует кроме нас: распространяет листовки, уничтожает фашистов, выводит из строя связь и паровозы. До сих пор мы выявили только небольшие группы советских патриотов, действующие без единого плана. Теперь почти все эти группы объединены. Поэтому я говорю не только от своего имени. Лично я наладил связь с гетто, где создана довольно большая партийная группа. Между прочим, там есть один товарищ — «Скромный» [1], который когда-то работал в Коминтерне. Он познакомил меня с принципами организации подпольных коммунистических партий в капиталистических странах. Мне кажется, что мы можем использовать этот опыт.
Говорил Славка спокойно, ровно. В его голосе чувствовалась большая внутренняя сила.
— Нам необходимо самим создать централизованное руководство, обеспечить строгую конспирацию в подпольной организации.
— Но будет ли правомочной наша организация? — неожиданно прервали его товарищи. — Ведь ее никто не утверждал, никто не давал нам никаких полномочий...
— Полномочия? — переспросил Славка и горячо продолжал: — Вот они, наши полномочия!
Он вытащил из бокового кармана пиджака сложенный вчетверо листок пожелтевшей бумаги, осторожно разгладил его на ладони и показал всем. Это была листовка, сброшенная советским самолетом.
— Вот он, наш мандат. Мы нашли листовку, напечатанную в Москве.
Славка прочитал вслух то место листовки, где говорилось, что на оккупированной фашистами территории необходимо создать подпольные парторганизации, партизанские отряды, диверсионные группы, все делать для того, чтобы у врага земля горела под ногами.
— Какая другая директива нам нужна? Разве не все ясно? Неужели мы должны сидеть и ждать, пока нам пришлют какое-то постановление за подписями, с гербовой печатью? Партия призывает нас, коммунистов, беспощадно бить врага.
— Славка говорит правильно, — поддержал Казинца Володя Омельянюк. — Мы обязаны организовать борьбу. Мне кажется, что на этот счет не должно быть иного мнения...
— Еще раз подчеркиваю, — снова заговорил Славка, — мы должны иметь централизованное партийное руководство, строго законспирированное. Основа организации — партийные десятки во главе с секретарями. Принимать будем только хорошо знакомых и надежных людей, по рекомендации членов организации. Все это я излагаю в общих чертах. Детали можно доработать, додумать...
Никто не возражал против такого предложения.
— Хочу сообщить вам, товарищи, — добавил Славка, — что мы наладили связь с военными работниками, главным образом с командирами. Я обращаю особое внимание на это. Командиры нужны нам, чтобы возглавить партизанские отряды. Пройдет немного времени, и Красная Армия погонит фашистов с нашей земли. Враг уже захлебывается своей кровью. Посмотрите, сколько эшелонов с ранеными ежедневно проходит через Минск на запад. Приближается время, когда орудия снова загремят под Минском. Вот тогда мы и ударим по врагу с тыла. Силами партизанской армии мы должны очистить путь для Красной Армии от Борисова до Минска и дальше — до Баранович, чтобы она прошла через столицу Белоруссии триумфальным маршем.
Володя Омельянюк отчетливо представил себе, как он, вооруженный трофейным автоматом, овеянный пороховым дымом, стоит возле Парка челюскинцев и приветствует воинов Красной Армии, которые торжественным маршем, с развернутыми знаменами проходят мимо него. Разве мог он в тот осенний день 1941 года предвидеть, какие великие испытания ждут и его самого и весь советский народ, прежде чем над столицей Белоруссии снова взовьется красное знамя!
О деятельности подпольной группы Комаровки рассказал Степан Иванович Заяц.
— Наша Комаровская группа сложилась еще в начале августа. Мы уже наладили выпуск листовок, сбор сведений о враге... Наши люди есть во многих учреждениях фашистов. В последнее время мы связались с Логойским партизанским отрядом и направили туда нескольких человек. Один из присутствующих — комиссар этого отряда.
Старик хитро глянул на Сашку Макаренко, и тот утвердительно кивнул головой.
Когда все представители групп доложили о своих делах, было решено создать дополнительный горком партии. Дополнительный потому, что были уверены в существовании основного, оставленного Центральным Комитетом КПБ (б).
— Нужно создать руководящий орган, — сказал Славка. — Какие будут предложения?
Тогда Никифоров, который в течение всего заседания не промолвил ни одного слова и только писал, поднял голову и тихо, но решительно сказал:
— Ведь мы договорились о руководящем органе? Предлагай, кого мы рекомендуем...
Казинец начал читать:
— Константин Григорьев, Георгий Семенов...
Никифоров снова поднял голову:
— Почему же ты себя забыл? Тебя же первого рекомендовали.
— Ну и я. Согласны?
Снова никто не возражал. Секретарем единодушно выбрали Исая Казинца.
Таким образом был создан городской партийный комитет, центр, мозг подполья. Теперь уже можно было идти в бой не ощупью, а под руководством оформленной организации.
Жила Глафира Васильевна Суслова по-над Свислочью, на Садовой улице. Двухэтажный деревянный домик, окрашенный в грязно-зеленый цвет, смотрелся окнами в зеркало тихой речки на самом ее повороте. Со второго этажа, из квартиры молодой женщины, было хорошо видно громадное неуклюжее здание Театра оперы и балета, а за ним — красивый дом бывшей Объединенной Белорусской военной школы.
Вот туда и собиралась Глафира Васильевна.
Вчера к ней пришел хороший знакомый, друг свекра, старый наборщик Осип Каплан. Жил он в гетто, работал в здании школы, где разместилась типография одной немецкой газеты.
