Равиль Бикбаев - Обмани смерть

И все чаще и чаше я думаю:

«Чтобы выносить, вырастить и воспитать человека надо как правило девять месяцев и восемнадцать лет, а сколько нужно вложить в дитя любви и родительской заботы это временем и материальными затратами не исчислить, а вот убить это так быстро… раз — прицел, два — огонь и готово. Но тот кто убивает об этом не думает, не хочет думать, пока до ледяного озноба на коже не почует, что и он всего лишь цель. Если он успеет, то крикнет: «Мама!» Но мама больше не придет, и уже не защитит. Всё убийца, пора, отвечать. Ты в это не верил? Правда?! Теперь поздно просить о милосердии, пуля твоей судьбы вращаясь уже летит по каналам ствола. Прощай и будь ты проклят. Будь ты проклят, за то что и мне из-за тебя пришлось стать убийцей. Будь ты проклят за то что скоро и меня возьмут на прицел и моя пуля найдет меня. Будь ты проклят убийца и жертва, это кричу тебе я, твой палач и твой убийца и вместе нам лежать в земле и рядом стоять на страшном суде».

Ладно, это лирика, так сказать болезненный вопль сознания уже заключенного в тюремную клетку своих поступков. А если говорить по существу, то в своих показания, составленных письменно и от руки, что бы не было не малейших сомнений в подлинности авторства, я подробно и юридически грамотно написал обо всех эпизодах совершенных преступлений, указал где хранил оружие и боеприпасы, как ранее обманывал следствие и суд по делу Кольцова. Также дал известные мне данные о своем соучастнике по двум эпизодам: об объявленном в федеральный розыск профессиональном убийце — преступнике по прозвищу «Винт». Параллельно с этим в ходе следственных экспериментов письменные признания закреплялись фактическими материалами. Трехлинейная винтовка с нарезкой на стволе для установки глушителя, самодельные боеприпасы и оптический прицел были изъяты из указанного мною схрона. Там не было только глушителя, но как я пояснил следователю, эти изделия были одноразовыми и сразу после выстрела мною уничтожались. За активное сотрудничество со следствием, мне отвели одноместную камеру в следственном изоляторе. Там без помех я составлял эти записки. Спал мало, а когда засыпал, то в тяжелом коротком сне слышал, как тихо плачет Господь, обо мне и о вас.

Ну вот теперь вроде всё рассказал, или почти все. А теперь прощайте, остался последний выход на задание. И… удачи тебе Обмани смерть!

При проведении следственного эксперимента, подследственный попросил снять с него наручники, чтобы показать в каком положении он находился при осуществлении выстрела. т. к. ранее при проведении других процессуальных действий подследственный вел себя спокойно, не нарушая установленного порядка, то подполковник Одинцов распорядился снять с него наручники. Подследственный напал на стоящего рядом сотрудника полиции, сбил его с ног и бросился бежать. После предупредительного выстрела вверх сотрудники полиции по приказу подполковника Одинцова открыли огонь на поражение. Подследственный получил пять огнестрельных ранений и упал. Ему была оказана первая медицинская помощь, но до приезда «Скорой помощи» он скончался, не приходя в сознание.

Часть вторая

Они пришли, как лавина, как черный поток,

Они нас просто смели и втоптали нас в грязь.

Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок,

Они разрушили всё, они убили всех нас…

И можно тихо сползти по горелой стерне,

И у реки срезав лодку, пытаться бежать.

И быть единственным выжившим в этой войне,

Но я плюю им в лицо, я говорю себе: «Встать!»

И я трублю в мой расколотый рог боевой,

Я поднимаю в атаку погибшую рать,

И я кричу им — «Вперед!», я кричу им — «За мной!»,

Раз не осталось живых, значит, мертвые — встать!

Глава первая

Высокая русоволосая девушка уверенно шла по неухоженным улицам чужого ей города и остановилась у блочного старой постройки пятиэтажного дома. Первый подъезд дома был закрыт на стальную окрашенную под «дуб» дверь с кодовым замком. Девушка набрала на кнопочной панели домофона номер квартиры. После долгих продолжительных гудков вызова из динамика прозвучал немолодой хрипловато недовольный голос:

— Ну кто там ещё?

— Вы знали человека под именем: Обмани смерть? — негромко спросила девушка.

— Петьку Волина, что ли? — вопросом ответил недовольный голос из динамика.

— Он умер, — еще тише сказала девушка, — а раньше он просил меня передать вам свои бумаги.

Пока ей не ответили, девушка машинально рассматривала свежие наклеенные поверх старых бумаг цветные рекламные объявления, облепившие входную дверь. После долгой паузы из динамика ответили:

— Сейчас выйду, извините, но домой вас пригласить не могу.

Через несколько минут из подъезда вышел одетый в старые джинсы и мятую клетчатую рубашку немолодой мужчина. Так себе, рассматривая его, машинально отметила девушка, высокий, худой, седой, на морщинистом лице двухдневная неопрятная щетина.

— Меня зовут Даша, — вежливо представилась девушка.

Мужчина невнятно пробормотал свое имя. Даша не стала переспрашивать, она и так знала имя этого человека.

— Вот, — доставая из сумки папку с бумагами и немного волнуясь, сказала Даша, — это вам просили передать.

Ее собеседник взял бумаги и не просматривая их буркнул:

— Спасибо.

И дальше пустыми невыразительными глазами смотрел на Дашу. Вопросов не задавал, просто ждал когда она уйдет. Даша почувствовала прилив раздражения, совсем не так она представляла эту встречу и этого человека. Думала, что он хотя бы начнет ее расспрашивать, а тут… и девушка резко неприязненно спросила:

— Вам, что не интересно узнать как умер ваш друг?

— Мы не были друзьями, — с отстраненным холодным равнодушием сказал мужчина, — вместе служили это верно, но не более того и это было очень давно.

После короткой паузы нехотя поинтересовался:

— Ну и как он умер?

— Его убили, — сухо ответила девушка и, увидев реакцию мужчины на эти слова, просто остолбенела.

А тот хрипло засмеял, закашлялся и потом как выталкивая слова спросил:

— Значит в этот раз он не обманул смерть? Ну что ж, Петька ещё в юности всегда говорил, что не хочет умирать от старости и болезней.

— Он обманул смерть, — сильно побледнев выкрикнула девушка, — только не свою… а вы… вы просто ничтожный неопрятный старикан… радуетесь что еще живы, а еще…

— А еще, — быстро и жестко прервал ее мужчина, — вы просто сильно разочарованы, вот и кричите на меня. Думали, что я как в боевике, откопаю в огороде свой ржавый обрез и пойду стрелять. Даша! — мужчина поднял руки вверх, — война для меня давно закончилась. И больше воевать я не хочу и не буду.

— Даже если изнасилуют вашу жену и убьют вашего ребенка? — с ледяным презрением спросила девушка, — Вы и тогда поднимите руки вверх?

— Это совсем другое дело, — немного смутился мужчина и потер узкой ладонью колкую щетину на щеке.

— Это одно дело, — внятно, раздельно как чеканя слова сказала Даша, — и Петр Николаевич Волин это хорошо понимал. А вы просто ничтожество. Даже удивительно, что Петр Николаевич попросил меня передать вам свои записки, он читал вашу книгу, и мне говорил: «С этим парнем мы служили вместе, вот смотри, что он о нас написал» Знаете, я тоже прочитала, думала вы нормальный мужик, а не размазня.

— С годами люди меняются, — как оправдываясь, неловко пробормотал мужчина и дальше решительно заговорил:

— Я знаю об этом деле, читал сообщения на форумах в интернете. Просто сначала не хотел вам ничего говорить. Для вас он вероятно герой. Но тот путь по которому пошёл Петька не для меня, нельзя лечить раны общества убийством других людей. Нельзя! Жаль, что он это так и не понял.

— А это не он стрелял, — чуть слышно произнесла Даша и после секундной заминки добавила, — снайперов было трое. Я, Андрей и еще один человек. Петр Николаевич обманул нашу смерть и увел ее за собой.

Во дворе дома молодые мамы прогуливали коляски с детьми. У соседнего подъезда на старых обшарпанных скамейках вольготно устроилась компания молодых парней. Они смачно гоготали, через слово матерились и пили пиво. Сбежавшие с уроков школьники с радостными воплями гоняли по дворовому стадиону мяч. А эти двое молчали. От сильного, неточного удара футболиста мяч вылетел за поле и ударился в стоявший на тротуаре дорогой джип, взвыла сигнализация, молчавший мужчина вздрогнул.

— Даша! — растерянно спросил мужчина, — А зачем вы мне об этом говорите?

— Петр Николаевич, — вполголоса заговорила девушка, — когда прочитал вашу книжку, рассказывал мне, как вы под пулеметным огнем выносили раненых, это правда?