Беркем аль Атоми - Киношное

ГГ: Ты так и не сказал ничё — как теперь все будет-то?

Стройбатовец (мрачно, и мгновенно раздражаясь): «Как-как»… Каком кверху. (После долгой паузы.) Похоже, что все, вот как. Пришел СэСээРу Пиздец на гнутых ножках. Это вам не мужиков раскулачивать. Это германец на танках. Против него — кишка тонка.

ГГ (очень <волнуясь>): Думаешь, не побьем немцев?

Заряжающий (нервно хмыкает, неуверенно вступая в разговор): «Побьем…» Побивальщик.

Стройбатовец (насмешливо-раздраженно): А телок-то наш, комсомолец-доброволец, смотри-ка чё, не без мозгов… Понимает, где обушок, а где моечка… (К ГГ.) А ты как, видишь, что их кто-нибудь «бьет»? Вон, сколько мы с тобой сегодня войск видели? И чё, торопится кто-нибудь с германцем воевать? Не-е-ет, нету дураков! Все в тыл прут с квадратными глазами. Ну, не считая тех танкистов. Причем заметь, как прут — без команды, гуртом, как овцы. Офицерье где? Поразбежалось офицерье! Пушки побросали, танки побросали! Все побросали! Даже генерал тот давешний — он что, один по лесу немца бить торопился? Нет, он жопу свою выручал! А где его штаб, где его часть? Они же без команды остались — ты об этом подумал? Что они, будут ждать сидеть, когда генерал ихний пятки смазал? Тоже разбегутся!

«Не побьем»! Чтоб побить, надо не по лесам блукать, как мы с тобой. Эх, да чё говорить… Все. Это — все, как ты не поймешь. Кончилась совецка власть.

ГГ (мучительно подбирая слова): А ты сам не из этих… ну, бывших. Ну, я не в том смысле, что..?

Стройбатовец (задумчиво): Да ладно тебе сбоку заходить. Нет, не кулацкий сын, природный пролетарий. К советской власти у меня претензиев нет. Только это, сам же видишь — вон оно как все повернулось. Видать, не судьба ей. Сила, она и солому ломит, не то что совецку власть. Была власть совецка, а теперь, по всему, будет германска.

ГГ: Ну а нам-то что делать?

Стройбатовец (с насмешкой): Вот ты пристал, как банный лист! «Чё, чё»! Отдыхать согласно распорядка, вот «чё делать». Вон, с комсомольца пример бери — вишь, сопит в обе дырки, и глупых вопросов с него не слышно, один только бздёх, прости Господи… Спи давай. (Накрывается шинелью.) А завтра поглядим, чё и куда…

ГГ с Стройбатовцем стоят неподалеку от землянки и застегивают штаны. Сзади лес, впереди — огромная ровная поляна. Стройбатовец, справившись с ширинкой, раскидывает руки, зевает и шумно потягивается. ГГ бьет дрожь, он совершает характерные ужимки озябшего со сна человека. Стройбатовец со смехом лупит его по спине ладонью, и по-дружески трет кулаком спину. ГГ вырывается, и шутливо обозначает, что удар был слишком сильным — короче, наши герои ведут себя как дети спросонья, и о войне напоминает лишь отдаленная орудийная канонада.

Из землянки выходит заспанный Заряжающий, подходит к попутчикам и замирает, пробормотав под нос: «Ой, чё это?»

Внезапно ГГ замирает, настораживается, с его лица сползает улыбка — он тоже услышал.

Раздаётся шум двигателей — негромкий, но явно приближающийся.

ГГ с Стройбатовцем тревожно оглядываются — но кругом только тихий лес и пустая поляна с нарождающимся туманом над травой, ничего подозрительного не видно.

Сквозь туман на поляне разом появляется несколько пятен света, это костры, зажженные для обозначения посадочной полосы.

Все трое, разинув рты, смотрят на невесть откуда появившиеся посадочные знаки  — только что ничто не указывало на наличие вокруг большого количества вражеских диверсантов, а ведь костры для посадочного десантирования могут развести только они. Получается так, что наши герои всю ночь сидели у костра, ели тушенку и спали — прямо в зоне расположения большой команды немецкого спецназа, готовившей операцию по приему десанта.

Шум моторов стремительно нарастает, превращается в гул, выделяется из далекой канонады и мгновенно доходит до рёва.

Стройбатовец догадывается поднять голову, да так и замирает — присев и с открытым ртом: прямо над нашими героями проходит на посадку здоровенная туша немецкого транспортника с черными крестами на крыльях. Транспортник обходит поляну и садится вдоль обозначающих посадку костров, скользит и подпрыгивает по полю, замирает невдалеке от наших героев. Дверь открывается, десантники в полной тишине выгружаются и вытаскивают снарягу. Садятся второй и третий транспортники.

Заряжающий (загипнотизировано, скорее сам себе): Не. Это всё. Точно — всё. С этими — ни в жисть, это сила… Хватит. С меня хватит…

Заряжающий, не сводя глаз с немцев, роется по карманам и выбрасывает на землю финку и маленький «Вальтер». Подымает руки на уровень груди и решительно направляется к немцам.

Стройбатовец с недоумением тихонько окликает Заряжающего, но тот как не слышит.

Стройбатовец (приглушенно, с удивлением и тревогой): Э, дура, ты куда прёсся-то! Это ж десант, им пленные без надобности!

Заряжающий никак не реагирует и даже не смотрит на попутчиков, они для него больше не существуют — он принял решение.

Немецкий офицер, здоровенный детина в комбезе с закатанными рукавами, приглушенным голосом командует своими десантниками, напряженно крутя головой по сторонам. Он первым замечает бредущего в направлении его людей Заряжающего с приподнятыми руками. Подзывает троих, шепотом инструктирует и посылает наперехват.

Заряжающий видит, как ему навстречу по выступившему над землей туману бегут трое мосластых десантника в мешковатых маскировочных комбезах. Останавливается и подымает руки повыше, глупо и заискивающе улыбаясь.

ГГ видит, как трое немцев вырастают из тумана рядом с остановившимся Заряжающим. Короткая пауза — непонятно, то ли они пытаются разговаривать, то ли еще что — но после паузы немец без замаха вгоняет штык в шею Заряжающего, второй тут же страхует товарища несколькими быстрыми тычками штыка в туловище. Немцы тут же бросаются назад и исчезают в густеющем тумане, а Заряжающий какое-то время стоит, зажимая горло, но тут же начинает складываться и валится набок.

ГГ округлившимися глазами смотрит на эту сценку, затем разворачивается, падает на четвереньки и вслед за Стройбатовцем скрывается в кустах за землянкой, даже не прихватив ничего из новообретенного имущества.

ГГ бредет по обочине большого тракта среди полей. Тракт забит — по нему вперемешку двигается масса войск и немного гражданских. Военнослужащие наплевали на форму одежды — это толпа раненых и дезертиров, среди которых лишь изредка попадаются небольшие группы, сохранившие знаки различия и оружие. Движение затруднено, т.к. на пути следования часто встречается брошенная из-за отсутствия горючего техника, разбитые машины, убитые лошади. В кюветах попадаются перевернутые машины и орудия. На обочинах встречаются трупы, в кюветах раненые. При пролетах самолетов противника народ с дороги разбегается, прячась в высоких хлебах по обе стороны.

ГГ обгоняет мотоцикл с коляской. На мотоцикле едет в чистой, но расхристанной форме толстый военспец средних лет. Военспец ведет мотоцикл рискованно, объезжая орудия, подводы и машины по самой бровке, едва не сваливаясь в канаву.

Военспец охрипшим голосом орёт.

Военспец: С дороги! Уходите все с дороги! Немцы! Колонной идут!

ГГ безразлично встает и отходит к обочине. Он стоит на невысоком холме, с которого хорошо видна дорога, полная брошенной техники и транспорта. С дороги в пшеницу уходят группы людей, раненые пытаются выползти из кювета и скрыться в колосьях.

Мимо ГГ тяжело проезжает телега с гражданскими, возница зверски нахлестывает еле выволакивающую в гору кобылу: возница выбрал стратегию убегать от немцев не в пшеницу, а по дороге.

На подъеме сдыхает автобус с ранеными: кончилось горючее. Водитель выскакивает из кабины и бежит в поле, не обращая внимания на крики нескольких медсестер. В автобусе стреляется находящийся в полубреду лейтенант НКВД, и этой же пулей подстреливает стоявшую в салоне девушку-санинструктора. Из автобуса двое едва передвигающихся танкистов выволакивают находящегося в бессознательном состоянии Комиссара. Это Сержант и Механик.

Один из танкистов с замотанной бинтом головой оставляет Комиссара товарищу.

Сержант: Обожди тут, я щас…

Сержант, ковыляя из последних сил, вцепляется обожженными руками в задний борт едва ползущей в гору телеги с гражданскими и хрипит:

Сержант: Стоять… А ну стоять, я сказал…

Кобыла не выдеживает и встает, на руках танкиста лопается ожоговая корка, дети в телеге испуганно шарахаются от страшных рук Танкиста.

Мужик передает вожжи бабе и спрыгивает с телеги, идет к танкисту, как бы между делом разворачивая толстый кнут, но танкист успевает встать и сунуть мужику в нос ТТ.