Борис Харитонов - Особое задание
— Прошу зайти в дом, — сказал Гоудек, пропуская нас с Кулганеком вперед.
В большой светлой кухне, которая, очевидно, служила и столовой, за столом с газетой в руках сидел кряжистый крепкий старик. Возле плиты хозяйничала пожилая женщина. Когда она повернулась в нашу сторону, я узнал в ней ту старушку, с которой сидели на одной скамейке в скверике в тот день, когда через Хоцень гнали колонну военнопленных.
— Это мои тато и мама, — сказал Гоудек и, предложив нам присесть, стал мыть руки.
— Гоши, маете глад? — спросил он, покончив с умыванием и подходя к большому кухонному столу.
Кулганек вопросительно глянул на меня.
— Так, ясно, — сказал Гоудек и достал из шкафа большой кусок ветчины и длинный узкий нож. Точными, неуловимо быстрыми движениями нарезал одинаковые тонкие ломтики, затем взял узкую тарелку, подхватил ножом горку нарезанной ветчины и бросил ее на тарелку так ловко, что кусочки улеглись на свои места, как будто их долго и тщательно раскладывали.
Мы не успели моргнуть глазом, как в руках у Гоудека уже появилась бутылка сливовицы.
Гоудек придвинул ближе к нам с Кулганеком тарелку с ветчиной, поднял свой стаканчик.
— Заяты? — спросил он, глядя на меня.
— Нет, — ответил я.
Гоудек удивленно поставил стаканчик на поднос. Дверь вдруг распахнулась, и в кухню вбежал мальчик лет четырех, удивительно похожий на Богуслава. За ним вошла молодая женщина в белом клеенчатом фартуке и клеенчатых нарукавниках.
— Добрый день, Стаида, — сказала она певучим голосом Кулганеку. — Добрый день, — кивнула в мою сторону.
Гоудек пригласит нас с Кулганеком в соседнюю комнату. Плотно прикрыв за собой дверь, он уселся возле меня и приготовился слушать.
Тщательно подбирая слова, медленно, чтобы Гоудек все понял, я объяснил ему, кто мы, сказал, что мы надеемся на Гоудека и рассчитываем получить от него помощь…
— Я все сделаю, что в моих силах, — горячо заверил Гоудек. — Скажите, в чем вы нуждаетесь? Может быть, вам нужны деньги?
— Нет, деньгами мы обеспечены. А вот продовольствие нам нужно. Разумеется, все расходы по его приобретению мы оплатим.
Гоудек рассказал, что доставать продовольствие будет нелегко — все продукты отпускаются по карточкам при строгом учете. Особенно мизерны нормы на мясо и жиры.
— Но, — заверил он, — для святого дела будет и мясо и колбаса.
Здесь я впервые услышал это выражение: «святое дело». Потом пришлось сталкиваться с ним постоянно. На другой же день Гоудек доставил в избушку Маклакова килограммов десять сухой колбасы. Затем такие поступления от него стали регулярными.
Богуслав Гоудек.
Избушка Маклакова была для нас на первых порах очень удобным пунктом, где можно было наладить знакомство с интересными для нас людьми, можно было отобрать наиболее подходящих, наиболее боевых ребят.
Не желая на первых порах расширять свою группу, мы направляли таких отобранных людей в группу Петра Журова и группу лейтенанта Михаила Волкова, с которым быстро наладили связь. Хотелось, чтобы эти люди на всякий случай всегда были под рукой. Нужно только было их вооружить, а затем можно было бы использовать для диверсионной работы.
Но особенно важны были для нас знакомства с местными людьми — учителем Долежалом из села Добжиков, жителями этого же села Ирасеком и Аленой Новотной, жителем села Ярослав Штефеком, бывшим капитаном чехословацкой армии Сейдлом из города Хоцень.
Однажды вечером пришел к Маклакову житель села Срубы Инджих Штейнер. Мы долго с ним беседовали. Штейнер рассказывал о своей жизни, о семье, о работе и между прочим упомянул, что его брат Франтишек уже долгое время работает на авиационном заводе в городе Хоцень. Это меня заинтересовало, и я попросил Штейнера познакомить меня с братом.
Поговорив со Штейнером и убедившись окончательно в том, что ему можно довериться полностью, я сказал ему, что являюсь не сбежавшим из плена, а советским парашютистом, и меня интересуют некоторые сведения военного характера.
Штейнера это сообщение удивило и обрадовало. Платя откровенностью за откровенность, он тут же рассказал, что в Хоцени действует коммунистическое подполье и его брат связан с ним.
Договорились, что завтра вечером Инджих приведет своего брата в хату Маклакова.
На следующий день мы запросили Центр и получили разрешение связаться с подпольной организацией. С волнением, тревогой и надеждой ждали мы предстоящей встречи.
Поздно вечером, выставив посты на опушке леса и на окраине села Рзи, — вот и пригодилась группа Журова, — мы с Пичкарем пошли к Маклакову.
Долго тянулось время тревожного ожидания. Наконец пришел Иван Сапко и вместе с ним рослый чех, назвавший себя Франтишеком Штейнером.
Сапко доложил, что вместе со Штейнером пришли еще восемь человек. Их задержали на посту на опушке.
— Кто такие? — спросил я Штейнера.
— Мои друзья, — поспешил заверить тот. — Все надежные люди, члены подпольной организации!
У меня дух захватило: как же так? Что это за подпольная организация, если сразу на первую встречу заявилась целая группа людей? Ведь еще ни та, ни другая сторона ничего не знает друг о друге. А если хотя бы один из пришедших — провокатор или просто болтун?
Как же быть? Но не отказываться же от встречи, если «гости» уже пришли.
Штейнер вышел. Вскоре вместе с ним в комнату вошло еще несколько человек. Начали знакомиться. Обращал на себя внимание темноволосый, еще довольно молодой человек, назвавший себя Большим Гонзой. Он представил всех остальных. Имена были довольно странные: Малый Гонза, Лойза, Большой Лойза, Вашек… Очевидно, это были подпольные клички. По сути дела к нам пожаловало почти все руководство большой и сильно разветвленной подпольной организации.
Руководитель краевой антифашистской подпольной организации Карел Соботка («Большой Гонза»).
Возглавлял подпольную организацию Большой Гонза (настоящее имя Карел Соботка). Все остальные, прибывшие с ним, были руководителями отдельных групп.
Это открытие, пожалуй, не столько радовало, сколько пугало. Вопреки элементарным правилам конспирации руководители подпольных групп собираются вместе и целой оравой идут устанавливать связь с людьми, назвавшими себя советскими парашютистами. В гестапо не дураки. Там есть великие мастера по части организации различных провокаций. Могут создать специальную группу, даже позволят ей совершить парочку диверсий, чтобы втереться в доверие к таким простофилям, а потом сцапать всех сразу. При такой постановке дела подобные «подпольщики» и нас могут потянуть за собой в бездну. Попросил Большого Гонзу объяснить, чем вызваны такие опрометчивые поступки. Он взволнованно рассказал, а остальные подтвердили, что это произошло впервые и то ради такого исключительного случая. Что как только сегодня Гонзе стало известно о появлении здесь советских парашютистов, он собрал некоторых руководителей групп для принятия решения. Единодушно решили немедленно встретиться с русскими. Радость всех была так велика, а желание каждого из них встретиться с советским человеком, прибывшим из-за фронта, было так непреодолимо, что все решили пойти на эту встречу.
Большой Гонза рассказан о структуре и составе организации.
Подпольная организация ЧСОК (Чехословацкий освободительный комитет) с центром в городе Хоцень по существу являлась подпольной коммунистической организацией всего Пардубицкого края.
К тому времени она насчитывала в своем составе несколько сот человек. Ячейки организации были в городах Высоке Мыто, Литомышль, Голице, Рыхнов, Усти над Орлицей, Глинско и Пардубице, таким образом охватывали всю северо-восточную Чехию. Активных диверсионных действий организация пока не вела. Подпольщики печатали и распространяли листовки, собирали оружие, боеприпасы, карты, собрали большое количество продовольственных карточек и денежных средств, готовились к боевым действиям.
В последнее время подпольная организация прилагала много усилий для помощи бежавшим из неволи военнопленным, колонны которых гитлеровцы гнали из Силезии на запад.
Подпольщики обратились с воззванием к чехословацкому народу, призывая собирать продукты для беглецов и оказывать им всяческую помощь.
— Во время этой акции помощи, — глухим голосом рассказывал Большой Гонза, — чехословацкий народ сплотился в одно целое и демонстративно проявил свои братские чувства к советским друзьям. Оккупационные власти оказались беспомощными перед таким массовым проявлением этих чувств.
Мы попросили подпольщиков оказать нам помощь в сборе разведывательных данных, объяснив, что такой работой можно принести куда большую пользу, чем отдельными мелкими диверсиями. Большой Гонза с радостью принял это предложение и обязался направить всю деятельность подполья в интересах нашей группы.
