Юрий Иванов - Камикадзе. Пилоты-смертники
пелось в песне одной из подобных бесчисленных организаций.
Молодые офицеры верили, что только самураи являлись истинными патриотами, которые могли сохранить душу Японии, сокрушить врагов, укрепить ее мощь. Они не воспринимали разговоров о разоружении, решительно намереваясь ни при каких условиях не расставаться со своим занятием.
В 20-х годах было основано общество «Сакура-кай», в которое вошли главным образом офицеры среднего ранга Квантунской армии. Общество возглавил полковник Хасимото. «Сакура-кай» провозгласило своей целью "очистить жизнь нации", но на практике стремилось захватить больше полномочий для армии у политиков и финансовых кругов.
В 30-е годы появилась конкурирующая организация «Кодо-ха», или "Путь империи". Ее целью было обеспечить военное руководство страной непосредственно по указам императора. Общество возглавляли два амбициозных генерала — Араки и Масаки.
Еще одну группу офицеров, называвшуюся «Тосей-ха» ("Контрольная фракция"), возглавили генерал-майоры Нагата и Тодзио. В нее вошли средние офицеры из воинских частей, дислоцировавшихся в районе Токио. «Тосей-ха» стремилась к войне с Китаем, невзирая на риск конфликта с Великобританией и США.
Общество «Кокурюкай» ("Общество Черного дракона") призывало к войне с Советским Союзом, «Гэньёся» ("Общество Черного океана"), «Коёся» ("Общество обращенных к солнцу") — к агрессии против соседей, «Кёкай» ("Общество благородных рыцарей"), «Хакуро-кай» ("Общество белого волка") — выступали с откровенно фашистскими призывами.
К какой бы группировке, фракции или тайному обществу ни принадлежали молодые офицеры, все они старались подстегнуть правительство к развязыванию большой войны. С оружием в руках военные поднимали мятежи, убивали высших чиновников. С 1912 по 1941 год в Японии от рук заговорщиков погибли шесть премьер-министров и немало других политиков. Подобное неповиновение, основанное на патриотических мотивах, получило название "гекокудзё".
Самое массовое выступление произошло на рассвете 26 февраля 1936 года. В этот день около полутора тысяч солдат и офицеров предприняли попытку совершить переворот под лозунгом "Почитать императора — уничтожить негодяев" ("Сонно кокан"). Путч молодых офицеров продолжался четыре дня. Заговорщики убили десяток видных политиков, устроив настоящую охоту за некоторыми из них. Они заняли правительственные учреждения, в том числе здание министерства обороны.
В своем манифесте "Великая цель" мятежники писали: "С глубоким почтением мы считаем, что основа божественности нашей страны заключается в том факте, что нации предопределено распространяться под управлением императора до тех пор, пока она не покорит весь мир… Совершенно очевидно, что наша страна находится на грани войны с Россией, Китаем, Великобританией и Америкой, которые хотят сокрушить землю наших предков. Мы поднялись сейчас для того, чтобы уничтожить лживых и не преданных людей, окружающих императорский трон и препятствующих проведению курса настоящих реформ…" Наконец вмешался император, повелев прекратить мятеж. Поскольку заговорщики действовали в интересах трона, то их наказание не было суровым. Военный трибунал заседал один час, приговорив пятнадцать человек к расстрелу и разослав остальных по отдаленным гарнизонам.
Уже к началу XX века японская армия превратилась в мощную силу, которая в течение многих лет управляла судьбой нации. Это произошло потому, что армия формировалась на основе послушного в своей массе сельского населения. Начиная с 1910 года высшие офицеры вроде генерала Танака Гиити создали или приспособили четыре крупные организации для распространения националистической идеологии и милитаризации страны. В этом смысле тысячи японских деревень должны были использоваться как своеобразные армейские сельские ячейки.
Самой важной из этих организаций являлась Императорская военная резервная ассоциация ("Тейкоку заи-го гундзинкай"), основанная в 1910 году. К 1936 году она уже насчитывала 14 тысяч отделений и объединяла 3 миллиона членов в возрасте от 20 до 40 лет.
Танака и другие генералы помогли становлению в 1915 году Японского Союза молодежи ("Дайнихон сей-нендан") и Японской женской ассоциации национальной обороны ("Дай ниппон кокубо фудзинкай") в 30-е годы. Эти организации, насчитывавшие 9-10 миллионов человек, учредили свои отделения в каждой деревне. В итоге к середине 30-х годов военные и патриотические идеалы занимали важное место в крестьянской шкале ценностей. Усилия по укреплению связи военщины с сельскими общинами во многом основывались на идее национального единства. Однако японскому генералитету были нужны не только "гражданские солдаты". Их целью являлась мобилизация всего населения страны при вступлении Японии в эру тотальной войны.
Танака и Угаки основали отделения организаций в каждом селении и в каждой деревушке. Тех, кто не соглашался с их политикой, подвергали остракизму. Как правило, руководителями милитаристских организаций на местах становились старейшины общин и их самые авторитетные члены. Они получали необходимые средства для работы организаций из местных источников и, используя общественное мнение, добивались практически 100-процентной регистрации кандидатов.
Отделения местных военных организаций выполняли свои специфические обязанности в тесной связи с традиционными общинными заботами. К 30-м годам они настолько тесно интегрировались в жизнь селений и деревушек, что лояльность к армии и лояльность к деревне стали рассматриваться как синонимы, а мировоззрение военнообязанных представляло собой сочетание деревенских, религиозных, семейных, воинских и национальных ценностей, среди которых главную роль играло почитание императора. Знание того места, которое занимал император в мировоззрении довоенного японца, чрезвычайно важно для понимания особенностей японского национализма, так как именно император разработал этику солдата, именно он являлся символом единства страны. В отличие от Германии, где национализм был взращен на философии Гегеля и Фихте, японский национализм по своей природе являлся этническим, основываясь на однородности населения, находящегося в длительной изоляции. Для японского националиста человек принадлежал либо к числу уникальных людей Ямато, либо был чужаком. Если он не являлся японцем, то никакого значения не имело его внешнее сходство с японцами, знание языка, обычаев и т. д. Он навсегда оставался врагом.
Император считался потомком божественной прародительницы уникального японского народа — богини солнца Аматэрасу. Его рассматривали как мистического отца-священника и вождя народа, сплачивающего японский этнос. Когда японец употреблял термин «ту», обозначавший верность императору, он имел в виду не просто политическое повиновение государству и его символу, а всю гамму чувств, связанных с его убеждением в самобытности и уникальности японского этноса. Идея "отца нации" глубоко проникла в японское общество. Собственно, она никогда не покидала японцев, в мировоззрении которых феодальные черты патернализма были весьма живучими. Поэтому японский национализм был теснейшим образом связан с фигурой императора.
Не случайно все символы и основополагающие документы довоенной Японии — флаг «Хиномару», национальный гимн [13], конституция, "Императорский рескрипт солдатам и матросам", "Императорский рескрипт по образованию" — ассоциировались не с государством, не с правительством или с населением, а именно с императором и только с ним. Не японцам и не стране кричали японские солдаты прощальное «банзай», бросаясь в самоубийственную атаку. Японские крестьяне, наиболее последовательные и твердые носители националистического мировоззрения, относились к императору с чувством глубочайшего почтения и обожания. Для них он являлся не просто главнокомандующим армией и флотом. Служа ему, крестьянин служил своей общине и своей деревне.
В предвоенной Японии военщина добилась наибольшего успеха именно в сельской местности, где крестьяне составили основательную социальную базу для милитаризма и национализма. В сельской общине объединение крестьян для совместного труда было жизненной необходимостью. Крестьяне вместе трудились и вместе участвовали в работе военных общественных организаций.
Что же касается городов, то лишь треть их населения вступила в какие-либо военные организации. Несмотря на то, что военные создавали заводские и фабричные отделения, они все же так и не смогли добиться в городах таких же весомых результатов, как на селе.
В конце 40-х годов более половины населения Японии занималось земледелием и рыболовством. Несмотря на происходившую урбанизацию, страна оставалась преимущественно аграрной, обеспечивая тем самым солидную социальную базу для милитаризма и национализма.
