Николай Ляшенко - Война от звонка до звонка. Записки окопного офицера
— Что же вы медлите, товарищ старшина? У меня не столь уж много времени, чтобы его тратить на каждую Валю, — улыбнувшись, сказал генерал. — Кроме того, вы напрасно волнуетесь. До капитана Устинова здесь совсем недалеко, и вы бы уже давно были там, если бы не раздумывали, как еще раз обмануть меня.
Поняв, что генерал все знает, старшина залилась краской и, схватившись за голову, воскликнула:
— Ой! Я сейчас, товарищ генерал! — И тут же скрылась за дверью.
Через несколько минут она ввела побледневшую «маленькую Валю». Валя действительно была небольшого роста, но звали ее «маленькой» потому, что среди нескольких Валь батальона она была моложе всех. Красивая сама по себе, она выделялась среди девушек батальона великолепным, хорошо развитым бюстом.
Крепко сложенная, аккуратная и подтянутая, дисциплинированная, вежливая — она нравилась многим, но сама полюбила одного — капитана Устинова, который тоже души в ней не чаял. Все это генерал уже давно и хорошо знал из беседы с самим капитаном Устиновым, и теперь он просто хотел познакомиться с самой «маленькой Валей» и ее подругами.
Опустив глаза, старшина и «маленькая Валя» неподвижно стояли перед генералом.
— Садитесь, — приказал генерал и спросил Валю: — У вас родители есть?
— Есть, — тихо ответила та, не поднимая головы. И так же тихо добавила: — У меня одна мать.
— А у капитана Устинова есть родители? — неожиданно спросил генерал.
Бледное до этого лицо Вали вдруг вспыхнуло и залилось всеми красками. Подняв голову, она схватилась рукой за горло, будто высвобождая его от чего-то душившего и чуть слышно проговорила:
— Не знаю.
— А капитан Устинов знает, что у вас есть мать? — снова спросил генерал.
— Я ему еще не говорила, — несколько осмелев, ответила девушка.
— Что ж так? Пора бы уже пошире объясняться, да и о своем капитане надо бы знать все. Ведь вы уже давно с ним знакомы, не правда ли?
Голова Вали снова упала на грудь. Опустив руки на колени, она перебирала пальцами и молчала. Лицо ее мигало, как светофор, то краснея, то теряя всякую окраску. Девушки, сидевшие на койках и редких стульях, тоже молчали, уставившись на Валю, и, наверно, думали: «Что-то теперь будет с нашей «маленькой Валей»?» — Генерал слыл строгим и беспощадным судьей.
— Ну вот что, — после строгого допроса Вали, глядя на часы, сказал генерал. — Времени у меня осталось маловато, на длительную беседу не рассчитывайте, мы сейчас уезжаем. Но должен вам сказать, что мы, то есть партия и государство, а в данном случае командование армии не осуждает вас за вашу искреннюю и горячую любовь к капитану Устинову, тем более, как нам известно, он парень холостой и образованный, честный, воспитанный человек и, кажется, так же горячо вас любит, как вы его. Все это хорошо и естественно. Каждая девушка и каждый молодой парень несомненно стремятся создать семью, это общечеловеческое стремление, заложенное самой природой, и препятствовать ему было бы дико и недостойно.
Но беда состоит в том, что некоторые молодые люди несерьезно относятся к этому очень серьезному делу. Вот, к примеру, пришлось демобилизовать по беременности вашу подругу Любовь Ветрову, которая очень легкомысленно доверилась лейтенанту Губанову и явно поторопилась удовлетворить свои половые потребности, не задумываясь о последствиях. Правда, и лейтенант Губанов оказался низким, бессовестным подлецом, скрывавшим от девушки, что женат и имеет двух детей. Но все это вовсе не оправдывает Ветрову. Прежде чем отдаваться мужчине, девушка должна знать о нем все, быть уверенной в искренности его любви, в его честности, порядочности и рыцарских достоинствах.
Как вы понимаете, — генерал окинул взглядом девушек, — узнать человека с первого взгляда невозможно. Хотя первый взгляд подает кое-какие надежды и уверенность, все же этого недостаточно для более полного знания о полюбившемся вам человеке. На это иногда уходят долгие месяцы и даже годы. Поэтому-то и не следует слишком торопиться в таких делах. Кроме того, в судьбе молодой четы немаловажную роль играют и родители. Знать их тоже необходимо. Вот почему, между прочим, я спросил вас о родителях. — Генерал глянул на часы: — Ну-с, вот, пожалуй, и все, что я успеваю вам сказать. Через двадцать пять минут у меня заседание Военного совета, и времени осталось только доехать. До свидания! — Быстро встал и направился к входу.
— До свидания! Спасибо, товарищ генерал! — хором прокричали девушки.
— Не стоит благодарности, — обернувшись, произнес генерал. — Это моя профессия и обязанность.
Своей беседой генерал задел в их душе самую звонкую струну, она продолжала звенеть, и, не зная, чем ее заглушить, они вдруг набросились на Валю, стали обнимать ее, целовать:
— Ой, Валечка, какая же ты счастливая! А мы думали, генерал и тебя демобилизует.
— Ой, девочки! Если бы вы знали, как я перепугалась, когда Вера сказала, что меня ожидает в общежитии член Военного совета армии! Честное слово, если бы не Вера, я бы, наверно, не нашла общежития. Какой-то туман затянул глаза, а в голове — настоящий сумбур! Я первое время даже плохо видела и чуть слышала, что он говорит.
В общежитии стоял не то визг, не то смех, не то плач. Шум за дверью становился похожим на ярмарочный.
Сделав таким путем основательную чистку штабов, отделов и служб тыла, генерал-майор затем задал хороший нагоняй замполиту и начальнику политотдела дивизии за их антипартийное отношение к этому важному морально-политическому делу.
Откровенно говоря, мы, рядовые работники политорганов армии, часто восхищались этой бескомпромиссной работой генерал-майора Колесникова и помогали ему как могли. Деятельность генерала в значительной мере облегчала наш труд, ибо как бы принципиально и настойчиво мы ни работали, без такой энергичной и решительной поддержки со стороны члена Военного совета армии одним нам бороться было бы трудно.
МОЛОДЕЖЬ ПОЛИТОТДЕЛА
Еще зимой от нас перевели майора Звонкова, Сашу Лебедева, капитана Воробьева и некоторых других работников политотдела корпуса. На их место пришли новые, по преимуществу молодые работники. Среди них спокойный и рассудительный сибиряк капитан Кузнецов из далекой Ермаковки Красноярского края, комсомольский вожак капитан Кравцов, ленинградец Петя Калашников и капитан-украинец, не помню его имени. Все они с ходу включались в боевую работу политотдела, и нам приходилось знакомиться друг с другом лишь в часы коротких пауз между боями.
Бывало, придешь из дивизии или отдельной части, а в политотделе какие-то новые люди. Не успел с ними познакомиться, как вызывает начальник и говорит, что в такой-то дивизии произошло ЧП, и тебя срочно направляют для расследования, а вернувшись, часто уже не находишь на прежнем месте ни штаба, ни политотдела корпуса — передислоцированы на другое место. В такой обстановке, чтобы обстоятельно познакомиться с товарищами по работе, требовались иногда месяцы.
И все-таки проходило какое-то время, и мы не только знакомились, но и свыкались, как родные, даже ближе. Наибольшим доверием и уважением из молодых работников у нас пользовался мой земляк, сибиряк капитан Кузнецов. Это был молодой по возрасту и по стажу в нашей работе человек, выросший в комсомоле. Хорошо воспитанный, честный и прямой, с бесхитростной открытой душой. Ему совершенно не свойственно было лгать, обманывать, скрывать свои мысли, заискивать перед кем бы то ни было, изменять своим убеждениям. Казалось бы, и внешне такой человек должен быть несколько угловатым, неподатливым, грубоватым, резко выделяющимся, однако ни один из этих эпитетов к капитану Кузнецову не подходил. Напротив, это был редкой доброты человек с приятным, мягким, я бы сказал, эластичным характером; из его правил: работать — так работать, отдыхать — так весело. Сдружились мы с ним как-то незаметно, постепенно, но эта дружба переросла в настоящую привязанность.
Новый наш комсомольский вожак, помощник начальника политотдела корпуса по комсомолу капитан Кузьма Кравцов, был несколько слабее Саши Лебедева. Он был и моложе его, и менее опытен, да и ростом невелик, но все же парень он был хороший и, безусловно, на своем месте. Круглолицый весельчак, он пользовался уважением и авторитетом среди комсомольцев, а особенно — среди комсомолок, одна из которых впоследствии и стала его женой. А когда мы шутили по этому поводу, он, улыбаясь, отвечал: «А как же: ходить по воде и не замочиться?»
Петя Калашников, как мы его нежно называли за его моложавый и молодецкий вид, был из Ленинграда. Архитектор по образованию, он до войны почему-то работал в аппарате городского райкома партии, будто у нас в стране к тому времени архитекторов было уже видимо-невидимо.
Капитан-украинец прибыл к нам последним, был он тоже молод и с образованием, но о нем пока мы не знали подробностей. Внешне он был похож не на украинца, скорее на типично русского из Смоленской или Орловской губернии, но говорил по-украински, как, впрочем и по-русски, отлично.
