Анатолий Митяев - Книга будущих адмиралов
В 2 часа 45 минут шесть катеров во главе с командиром бригады Проценко ударили торпедами по западному молу; четыре катера во главе с капитаном третьего ранга В. М. Довгаем атаковали восточный мол. Тогда же четыре лимузина взорвали боновые заграждения, перебили трос и высадили на оба мола штурмовые группы моряков.
В те же самые минуты и секунды тринадцать торпедных катеров во главе с капитаном третьего ранга Г. Д. Дьяченко атаковали торпедами береговые огневые точки.
И чуть позже – в 2 часа 56 минут – в пространство между молами (уже свободное от заграждений) на полном ходу ринулись шесть торпедных катеров во главе с капитан-лейтенантом А. Ф. Африкановым. Они бьют торпедами по заминированным причалам и стенкам гавани, где будут высаживаться десантники, по огневым точкам в порту.
Прошло четыре минуты, как взорвались торпеды Африканова, – в порт пошли десантные суда. Впереди сторожевые катера. Они бьют из пушек и пулемётов по уцелевшим огневым точкам, подходят к причалам. Десантники с криками «ура», «полундра» соскакивают на берег – сразу же вступают в бой.
Около 4 тысяч десантников высадилось в ту ночь в Новороссийске.
На схеме обозначены рубежи артиллерийского огня. По ним, читатель, ты разберёшься, где высадились первый, второй и третий десантные отряды.
Второй отряд сражается в порту, первый – рядом с малоземельцами, третий – рядом с цементными заводами. Сухопутные войска нашей 18-й армии одновременно с броском десантников на берег атаковали позиции немцев на своих участках.
Мы с тобой, дорогой друг, разобрались в схеме операции. Но мы ещё не увидели картины сражения. Чтобы нарисовать её более или менее достоверно, послушаем воспоминания Андрея Ефимовича Черцова, Героя Советского Союза, командира торпедного катера.
«Время приближалось к началу общего наступления наших войск на Новороссийск. И вот настало это мгновение. Земля, море и воздух вздрогнули от могучего удара. Порт и город превратились в гигантский костёр. Огромными факелами вспыхнули нефтебаки на нефтяной пристани, левее их запылало большое здание, осветились от внутреннего пожара окна морского клуба. А над всем этим огромным пожарищем ослепительными люстрами повисли сброшенные с самолётов осветительные бомбы. Через несколько минут весь город, порт и всю Цемесскую бухту начало заволакивать дымом и пылью. В наступившем мраке, покрывая гул боя, раздался взрыв неимоверной силы. Это почти одновременно взорвалось до полусотни торпед, выпущенных катерами…
Опомнившись от внезапного удара, фашисты открыли огонь из орудий и миномётов. Даже мне, участнику штурма, трудно передать, что творилось в порту. Вокруг всё грохотало, свистели пули, осколки. От прямых попаданий торпед взлетали на воздух причалы, близкие к воде огневые точки врага. Наш катер, израсходовав торпеды, повернул назад. Вдруг над нами повисла осветительная бомба, выхватив из темноты стоящий невдалеке подбитый мотобаркас с десантниками. Бойцы, стараясь придать ему ход, гребли кто чем мог: прикладами автоматов, досками от банок, а то и просто руками. Но безуспешно – баркас медленно сносило назад в море. Первая мысль – подойти и отбуксировать к месту высадки. Но тут раздался пронзительный свист, и впереди нас встали четыре столба воды. Когда они опали, баркаса уже не было.
Захватив по пути катер Куракина, у которого был разбит мотор, мы пошли к Кабардинке. Спало напряжение боя, сразу же почувствовалась усталость. Казалось, что мы находились под огнём несколько часов, а всего были там несколько минут. Меня охватила радость. Шутка ли! Побывать в таком огненном аду и не получить не только ни одной пробоины, но и не потерять никого из экипажа. Это было просто невероятно! Но в то же время нарастала тревога за товарищей, всё ещё находившихся в бою. Как они там?»
Да, как они там, доблестные моряки Черноморского флота? Послушаем ещё одного очевидца и участника тех событий, Виктора Трофимовича Проценко. Он руководил действиями катеров своей бригады непосредственно в бою.
«…Из-за волнолома доносился треск автоматов. Это высаженные с лимузина Омельченко автоматчики Платонов, Потяхин, Жигарев и Миронов во главе со старшиной второй статьи Владимиром Остапенко ведут бои с прислугой расположенных там вражеских пушек. Со стороны корня мола на помощь Остапенко с боем продвигается группа автоматчиков мичмана Никиты Рудого. Здесь старшина первой статьи Василий Китов, краснофлотцы Кишев, Нанкин, Дыгай, Калинин, Нагорный и Потаков. Их высадил торпедный катер Подымахина.
Почти одновременный удар семи торпед по молу так тряхнул его, что малокалиберные автоматические пушки и пулемёты слетели с треног, а взрывы торпед, выпущенных Николаем Поповым под основание самого мощного дота на оконечности мола, разрушили дот, и тяжёлая броневая плита придавила весь расчёт. Уцелевшие фашисты не успели прийти в себя, когда на них навалились наши моряки-автоматчики. Всего несколько минут потребовалось бойцам Рудого и Остапенко, чтобы выкурить гитлеровцев из блиндажей и укрытий на молу. Огнём автоматов и гранатами они уничтожили 38 вражеских солдат и офицеров.
Очистив мол, тринадцать наших моряков довооружились трофейными автоматами и гранатами и бросились к электростанции. Противник встретил их сильным огнём. Отбивая у врага этаж за этажом, наши геройские моряки, трое из которых были ранены, уничтожили ещё три десятка гитлеровцев, захватили малокалиберную пушку, четыре станковых пулемёта и склад боеприпасов. Моряки удерживали электростанцию до подхода частей 318-й стрелковой дивизии.
С каждой секундой оживало всё больше вражеских огневых точек. Над гаванью стоял несмолкаемый грохот. Снаряды то и дело рвались вблизи нашего катера. У берега заполыхал яркий костёр – загорелся какой-то катер».
Горел торпедный катер Хабарова. Два вражеских снаряда попали в катер, когда он был на боевом курсе, готовясь выпустить торпеду по западному молу. Пламя охватило весь кораблик. И всё же командир успел выпустить торпеду по цели, а затем выбросил катер на отмель. Погасить огонь было невозможно. Экипаж с автоматами и гранатами выскочил на берег. Густыми очередями обратили в бегство фашистов. В пылу погони попали под пулемётную очередь, пущенную из недалёкого дзота. Иван Алексеевич Хабаров разрушил дзот гранатами, перебил сидевших в нём фашистов. Вскоре к морякам присоединились несколько десантников. Маленький отряд остаток ночи и весь следующий день отбивался от противника, заняв траншею на окраине городского парка. Ночью храбрецы, израсходовав боеприпасы, вступая в рукопашные схватки, пробились к своим на Малую землю.
Всё шло, казалось, отлично. Однако не было продвижения у сухопутных войск. Ни у цементных заводов, ни на Малой земле не удавалось войскам 18-й армии взломать вражеские оборонительные рубежи.
Мощнейшие рубежи, то, что на схеме обозначено синей линией, – это пять рядов траншей и семь рядов проволочных заграждении, это на каждом километре фронта 40-60 пулемётов, 10-25 орудий, 17-20 миномётов да ещё минные поля.
Складывалась ситуация, схожая с той, что возникла в феврале при высадке десанта в Озерейке. Десантники снова оказались в сложном положении. Немецко-фашистское командование бросило против них танки, самоходные орудия, штурмовую авиацию. Особенно тяжело пришлось первому отряду. Противник отрезал его от моря, расчленил на изолированные друг от друга группы. С большими потерями эти группы прорывались на Малую землю и в район, где действовал второй десантный отряд.
Над десантом, высаженным так удачно и успешно, нависла угроза гибели. Нужно было подкреплять его свежими силами.
Наступил рассвет. Появились в воздухе немецкие бомбардировщики. Артиллерийские наблюдатели противника просматривали бухту и порт, огонь по судам стал губительнее. Вход в порт ежеминутно пронизывали трассы автоматических пушек.
Первым катером, который пошёл в Новороссийск повторным рейсом, был торпедный катер старшего лейтенанта Черцова. Он вёз десантников и ящики с минами. Как не похож был новый рейс на прежний!
У входа в порт катер попал под град снарядов. Близкие взрывы бросали кораблик с борта на борт. Вот очередь полоснула по корпусу. Упал раненый боцман Панин, стоявший у пулемёта. Были ранены несколько солдат. Заглох один мотор. Что-то загорелось под палубой. Входа в порт не было видно, перед катером стояла стена водяных всплесков и брызг. Черцов вёл корабль наугад.
Удалось застопорить катер перед трассой снарядов, выпущенных автоматической пушкой. Быстрым рывком вперёд ушли от новой очереди. И попали под третью. Удар в живот свалил командира с ног. Упал раненый механик главный старшина Ченчик. В бензиновом отсеке вспыхнул огонь. Через секунды катер должен был взорваться. Командир отделения мотористов Шаманский с кошмой и огнетушителем прыгнул в горящий отсек. Моторист Кузнецов под пулями и осколками затыкал пробоины в палубе, чтобы в отсек не поступал воздух. В это время электрик Петрунин заменил боцмана у крупнокалиберного пулемёта и меткой очередью разбил вражеский пулемёт, стрелявший по катеру. Враг последними пулями всё же достал Петрунина – пули попали в обе ноги. А командир, превозмогая боль, продолжал вести катер к причалу.
