Павел Федоров - В Августовских лесах
— А разве она туда пошла?
— Пошла с ребятишками и хотела зайти к Франчишке Игнатьевне. Как же вы их не встретили?
— Не встретила. Я полем шибко бежала. Сердце даже колыхается.
— Почему же шибко?
Шарипов налил Галине воды и предложил положить на стул башмаки, которые она все время держала в руках.
Выпив глоток воды, Галина, сжимая стакан в руке, прерывающимся голосом начала говорить:
— Я вам такое расскажу, товарищ политрук, такое! Вы только про меня никому ни словечка…
— Не скажу ни одного слова, — заверил Шарипов, отодвигая от себя карандаш и чистые листы бумаги.
— Нет, товарищ начальник, — заметив его движение, запротестовала Галина, — надо все записать и послать куда нужно. Надо заставить замолчать врагов!
— Каких врагов? — поощрительно закивал головой Шарипов, чувствуя, что его собеседница начинает волноваться еще сильнее.
— Вроде того Сукальского! — звонко выкрикнула девушка.
— А кто такой Сукальский? Рассказывайте по порядку, спокойно рассказывайте.
Из глаз девушки до конца рассказа не переставая текли слезы.
— Значит, они и вашу Олю убьют, и маленького Славу, и Клавдию Федоровну? — спрашивала потом Галина и смотрела на Шарипова широко открытыми глазами.
— Не надо волноваться. Никому больше об этом не говорите. Вам нужно отдохнуть и успокоиться. Я сейчас вернусь.
Шарипов вышел и долго не возвращался.
Вернулся он вместе с начальником заставы лейтенантом Усовым.
Галина, положив голову на стол, закрыла ее руками, не двигалась и, казалось, не дышала.
— Спит? — шепотом спросил Усов.
— Ее обессилили все эти переживания, — сказал Шарипов. — Она напугана, как ребенок, страшно напугана и оскорблена, унижена. Избили, даже платье отняли.
— О, черт побери, — тихо проговорил Усов. — Ведь посмотреть на ее мать со стороны, лицо на икону просится. И вдруг такая божественная дама с хлыстом в руках! Это уж, друг мой, настоящее иезуитство. Я сейчас поеду, всех их там расшевелю. А с ней что будем делать? — кивая на Галину, спросил Усов.
— Она совсем пришла, — с улыбкой посматривая на Усова, ответил Шарипов. — Просит проводить ее к лейтенанту Кудеярову или вызвать его сюда.
— Совсем пришла? — переспросил Усов и, резко приподняв голову, с удивлением посмотрел на склонившуюся над столом, словно застывшую, Галину.
— Да. Вот и приданое принесла: башмаки на деревянной подошве.
— Ты, может быть, шутишь, Александр?
— Какие тут шутки! Тут, милый мой, любовь!
— Смелая!
— Мало того — она помогла нам в большом деле! Таких людей надо ценить.
Посмотрев сбоку на спящую Галину, Шарипов вдруг решительно подошел к ней и легонько тронул за плечо:
— Галина! Проснитесь!
— Да, да… сейчас… — Галина вялым движением подняла голову и, встретив внимательный и сочувственный взгляд Усова, потерла ладонью глаза.
— Отдохнули? Вас проводят ко мне на квартиру.
Шарипов снял трубку и приказал дежурному проводить девушку к Клавдии Федоровне.
— Да, да! — подхватил Усов. — Сейчас должна прийти Клавдия Федоровна. Она хотела вас видеть. И лейтенант Кудеяров… Костя… тоже придет.
— А где сейчас Костя? Вы его видели?
— Видел. Вместе с ним был в вашем селе. И даже поссорился.
— Из-за чего поссорились? — вздрагивающим голосом спросила Галина. Каждое напоминание о Косте сейчас волновало ее.
— Потому что он балда, этот Костя…
— Неправду вы говорите! — горячо вступилась Галина.
— Не человек он, а булыжник! — невозмутимо продолжал Усов.
— Зачем вы такое говорите!
— Затем, что я бы на его месте… Да что об этом толковать! Мямля ваш Костя!
— Нет, он совсем не такой. Вы, товарищ лейтенант, шутите, — тихо проговорила Галина.
— Ей, пожалуй, действительно не до шуток, — вмешался Шарипов. Идемте, я вас провожу…
— Вот, Витя, какие дела-то у нас совершаются! — вернувшись, проговорил Шарипов.
— Ничего, — записывая что-то в тетрадь, ответил Усов. — Вокруг нас столько помощников, радоваться нужно. А за этим иезуитом уже целую неделю наблюдают.
— Он не может ускользнуть? — спросил Шарипов.
— Думаю, что нет. Он в кольце.
— Ты сам пойдешь в операцию?
— Вероятно, сам, если разрешит начальство. Жду звонка. Ты без меня отдашь боевой приказ на усиленную охрану границы.
— Кого ты берешь с собой?
— Наряд Кабанова и Чубарова. Связным пойдет Сорока.
Усов открыл сейф, достал несколько пачек патронов, сунул их в карман.
— А смелая девушка, — как бы про себя проговорил Усов и, обернувшись к Шарипову, вдруг в упор спросил: — Как ты, Саша, думаешь, что ее заставило прийти к нам на заставу — увлечение, любовь?
— Я уже задавал себе этот вопрос. Думаю, что не только это, — ответил Шарипов. — Молодежь, получившая свободу впервые в своей жизни и в истории своей родины, принимает ее всем сердцем и со всяким посягательством на эту свободу будет бороться тоже от всего сердца… Ватикан благословлял каждый шаг фашистов. Кардиналы Адам Сапега и Хленда насаждали во всех учебных заведениях террористические фаланги. Убивали за прогрессивные взгляды не только из-за угла, но и открыто на институтских и школьных лестницах. Кто состоял в этих фалангах? Сынки помещиков, кулаков. Даже теперь, совсем недавно, ректор духовной академии, некий Осип Слипый, послал в Москву ноту, в которой протестует против передачи крестьянам монастырских земель и еще против чего бы ты думал?… Против легализации комсомола в западных районах, освобожденных от панской власти, и против открытия во Львове Дворца пионеров… Или вот взять эту брошюру — называется-то как: "Главные правила современного душепастырства", а по существу? По существу специальный учебник, как организовать саботаж против мероприятий Советской власти… Молодежь-то видит, что это за люди. Обмануть ее трудно. У юношей и девушек теперь есть свои моральные критерии. Ведь сейчас Галина совершила подвиг, подвиг государственной важности! К ней надо проявить и нам и тому же Кудеярову много человечности и внимания… Он на самом деле всерьез задумал жениться?
— Кажется, решил окончательно. Он мне начал было изливать свои чувства, но я торопился и не мог его выслушать. Разозлил его. Девушка действительно замечательная. Я только сегодня по-настоящему ее разглядел, — задумчиво проговорил Усов.
— Ну, а у тебя как? — спросил Шарипов.
— У меня?… Ничего! Ну, кажется, мне надо собираться.
— Не виляй, друг, не виляй! Скоро мы тебя женим или нет?
— Вы с Клавдией Федоровной готовы всех переженить!
— А что, плохо? Женитьба — это большое событие. А после пойдут еще более важные события: начнут появляться ребятишки. Мы вот четвертого ждем. Хорошо!
Усов, приподнявшись над столом, раскрыл толстый журнал. С озорством подмигнув Шарипову, сказал:
— Скоро, Саша, в этом нашем историческом кондуите ты запишешь чрезвычайное происшествие: такого-то числа, во столько-то ноль-ноль, начальник заставы лейтенант Усов выбыл из строя холостяков и вступил в брак!
Продолжая посмеиваться, Усов пристукнул каблуками и, направляясь к двери, запел:
Эх ты, Галя,Ты моя завлека,Завлекнула Костюка,Поедешь далеко!
В дверь постучали. Придерживая карабин, вошел старший наряда Сорока и попросил разрешения обратиться к начальнику заставы.
Усов окинул пограничника острым, внимательным взглядом и задержал глаза на его сапогах.
— Наряд номер три прибыл для получения боевого приказа по охране государственных границ. Докладывает старший наряда Сорока.
— Хорошо, — протянул Усов и продолжал пристально рассматривать улыбающегося Сороку.
По тону его ответа и по особому прищуру глаз начальника заставы Сорока понял, что надо ожидать серьезного разговора.
— Когда вернулись из наряда? — спросил Усов.
— В двадцать четыре ноль-ноль, товарищ лейтенант!
— Отдохнули?
— Так точно!
— Чем были заняты днем?
— Тренировались в волейбол. Готовимся к соревнованиям с четвертой.
— Так. Заметили что-нибудь новое на заставе?
— Никак нет, ничего не заметил.
— Ничего-таки не заметили?
— Вроде как ничего, — пожимая широкими плечами, ответил Сорока.
— Плохо наблюдаете, товарищ Сорока, очень плохо. Пограничник все должен замечать и все помнить.
— Да ничего такого не случилось, товарищ лейтенант!
— А я вот скажу, что случилось. Видел в окно, что вы заметили на дворе девушку и, когда ее Стебайлов провожал, вы подошли к ней, немножко разинули рот и забыли, что у вас расстегнут воротник, а на ногах нечищеные сапоги. Как пришли из наряда, сунули их под койку и в таких же грязных явились на доклад к начальнику заставы. А я уверен, что девушка все заметила. Ну, скажет, и пограничники, ну и неряхи!… Наверное, и начальник такой же замухрышка.
