Свен Хассель - Генерал СС
— Верблюда, — наугад сказал я.
— Верблюда! — Порта презрительно засмеялся. — То была девушка… Китаянка. Похоже, он возил ее повсюду, утолит один голод, почувствует другой… Режет ее и в котел. Удобно!
— Хотел бы видеть тебя в этом положении, — сказал я. — Ты бы с ума сошел, так ведь? Хотел бы одновременно и есть, и трахаться…
Порта с порочным видом усмехнулся. Малыш вырвал у меня бутылку.
— Весь этот треп… Я не доспал. Если не просплю восемь часов, я сам не свой. — Отпил несколько глотков коньяка и утер рукавом рот. — Почему этот болван не мог вызвать добровольцев, а? Стремящихся получить Железный крест всегда полно. Почему выбрал нас? Чем это мы ему насолили?
— Кончай скулить, — сказал Порта. — Это нам оказана честь. Ты должен гордиться…
— Ну, еще бы! — усмехнулся Малыш. — Только у меня сейчас гусиная кожа, и не потому, что мне холодно… Знаете, что у них где-то там есть сибиряки? Хотите, чтобы вас привязали к дереву и использовали вместо мишени, как тех патрульных из Второго танкового?
— Кончай, — отрывисто сказал Порта. — Который час?
Я отогнул рукав и взглянул.
— Четверть второго.
— Ладно, пора. Пошли.
Малыш застонал и предусмотрительно ухватился за пустую бутылку.
— Почему не провести ночь здесь и не выдумать какую-нибудь ерунду, чтобы он остался доволен?
Порта повернулся и зашептал ему на ухо:
— Когда выяснится, что мы соврали, нас повесят, вот почему! А ну, поднимайся со своей задницы и вперед!
Зевая и бормоча, Малыш неуверенно встал на ноги. Мы оставили позади свои позиции и осторожно вышли на ничейную землю. По счастью, ночь была очень темной. Даже громадная фигура Малыша сливалась с фоном, а Порты, шедшего в нескольких шагах впереди, совсем не было видно. И все равно каждый из нас пользовался укрытием, крался за кустами, старался не издавать ни звука.
Когда мы приблизились к позициям русских, я услышал справа какое-то легкое постукивание. И замер, напрягая слух. Стук раздался опять. Будто противогазная коробка билась о винтовку. Порта повернулся и сделал несколько шагов ко мне. Властным взмахом руки велел лечь, я передал приказ Малышу, шедшему метрах в двух за мной. Мы опустились в снег и ждали. Порта присел за кустом и поднял автомат. Малыш схватил меня за руку.
— Что этот болван удумал?
— Бог его знает, — ответил я вполголоса.
— Выстрелит, и нам всем конец…
В нескольких метрах от нас из кустов появились пять темных силуэтов и зашагали по снегу гуськом. Это были русские. Они прошли очень близко от нас, были слышны их шаги и шелест снега. Я затаил дыхание и подумал, не заметят ли они наши следы, но, слава богу, было темно. Русские продолжали путь, и я почувствовал, как лежавший рядом Малыш расслабился.
Когда мы поднялись, Порта испортил воздух. Звук, похожий на винтовочный выстрел, далеко раскатился в ночной тишине, и мы с Малышом тут же снова бросились на землю.
— Ну, черт возьми! — возмутился я. — Из-за тебя нас бросится искать вся Красная Армия!
— Ничего не могу поделать, — с достоинством ответил Порта. — Я так устроен. Всегда был таким. Малейшее волнение отражается на моем кишечнике.
— Постарайся сдерживаться! — резко сказал я, не желая снисходить к его физиологической слабости. — Будто пушка выстрелила!
— Заткни задницу пробкой, — посоветовал Малыш.
— Секретное немецкое оружие, — злобно сказал я. — Человек, стреляющий пробками, как шампанское… Поворачивается задом к противнику и одним вздохом уничтожает целый полк…
— Сам попробуй, — огрызнулся Порта.
Мы продолжали красться к реке. До русских траншей было уже рукой подать, и нам приходилось ползти на четвереньках. Перед нами маячили пулеметы противника, Порта зацепился за колючую проволоку и, пока мы освобождали его, так долго и громко проявлял свою физиологическую слабость, что Малыш струхнул и пригрозил перерезать ему горло. Я, стремясь предотвратить настоящее сражение, до хрипоты шептал им, чтобы они понизили свои пронзительные голоса.
В конце концов мы освободили Порту и почти сразу же наткнулись на батарею противника. Часовой потребовал назвать пароль, мы замерли в испуганном молчании. Наконец Порта за неимением чего-то лучшего выкрикнул непристойное ругательство. Часовой немедленно ответил тем же. Мы постояли, ожидая выстрелов, но их не последовало. То ли у русских были в ходу непечатные пароли, то ли часовой после такого обмена любезностями потерял к нам интерес. Так или иначе, после некоторого колебания мы двинулись в темноту, и он пропустил нас, не задавая больше вопросов.
Через десять минут мы расположились в глубокой, темной снарядной воронке: Малыш прикрывал ладонью фонарик, я держал карту, а Порта облизывал кончик карандашика и старательно помечал все русские позиции между пунктом X и Ерзовкой. Наше задание было выполнено. Оставалось лишь благополучно вернуться к своим.
Мы посидели в воронке, выкурили втроем последнюю сигарету, кутаясь в шинели и вслушиваясь в тишину. Изредка ее нарушала далекая орудийная стрельба, но большей частью ночь была спокойной. Снегопад прекратился, и небо перекрещивали лучи прожекторов. Нам не хотелось покидать это уютное гнездышко, однако оберст дал нам шесть часов, и в любом случае требовалось вернуться до рассвета, чтобы уцелеть.
Мы снова двинулись в предательскую темноту. При бархатно-черном небе сверху и глубоком, нетронутом снеге внизу, заглушавшем все звуки, можно было с минуты на минуту напороться на патруль противника и погибнуть. Наконец мы достигли развилки. После недолгого обсуждения повернули направо, но когда прошли километра полтора, я остановился и беспокойно огляделся вокруг.
— Что такое? — раздраженно спросил Порта.
Я покачал головой.
— Не знаю… просто ощущение. Может, я ошибаюсь, но, кажется, мы идем не в ту сторону.
— Что за чушь! — сказал Порта. — Мы ориентировались по карте, разве не так?
— Да, ориентировались…
— Тогда в чем дело?
— Не знаю, — повторил я. — Просто кажется, что идем не туда.
Малыш беспокойно затоптался на месте.
— Все треклятые дороги одинаковы, все ведут в конце концов к треклятому кладбищу, гак что пошли дальше и прекратим этот разговор.
Мы пошли дальше. Прошагали в неуверенности метров сто, и на сей раз остановился Порта. Протер глаза и уставился вперед.
— Привет, привет, привет! То ли мне мерещится, то ли карта неверна… Спокойно, детки, не висните так на моей юбке, в конце концов все будет хорошо…
— Ты это о чем? — буркнул Малыш.
— Не обращай внимания, — ответил Порта. — Я схожу с ума… — И схватил Малыша за руку. — Видишь вон тот чертов лес?
Мы с Малышом посмотрели в ту сторону, куда он указывал. Там определенно был лес. Малыш кивнул.
— Да, ну и что? Лес я видел и раньше.
— Нет, такого не видел… это лес, которого там нет. Он не обозначен на карте, понимаешь? Не существует… мираж какой-то.
— Постой, — сказал я. — Давай посмотрим.
Мы разложили карту и осветили ее фонариком.
— Все правильно, лес — вот он, — сказал я. — Видите? Мы пошли не той дорогой. Придется возвращаться к развилке. Если бы пошли влево, то вышли бы к этой речушке… она ведет прямо к нашим позициям.
— Ну, и что получается? — пожелал узнать Малыш.
— Черт его знает, — ответил я, складывая карту. — Мы по уши в дерьме.
— Что, заблудились?
— Похоже на то, — ответил я.
Малыш повернулся и в изумлении уставился на Порту.
— Это все ты! Потерял направление, дубина, и завел нас!
— Я знал, что это не та дорога, — сказал я. — Говорил же, кажется, идем не в ту сторону.
— Потерял направление и завел черт-те куда, — продолжал Малыш. — Ты бы и башку, если б мог, потерял, так ведь? Потерял бы яйца, не будь мошонки. Потерял бы…
— Кончай ныть! — прошипел Порта. — Мог бы сам посмотреть в карту, как мы.
— Как, по-вашему, будет лучше? — спросил я. — Можно либо повернуть обратно к развилке, либо попробовать вернуться этим путем.
Предоставив Малышу недовольно бурчать под нос, мы с Портой принялись разглядывать карту. Решили идти к лесу. Время шло, и деревья все-таки представляли собой укрытие, если проблуждаем до рассвета.
— Хорошо, детки, что с вами я, — с обычным самодовольством сказал Порта. — Как знать, что за интересные сведения мы можем найти в этом лесу. Только представьте себе лицо Хинки, если нам удастся…
— Тише ты! — настойчиво прервал его я. — Кажется, мы здесь не одни.
В нескольких шагах впереди сквозь деревья виднелся слабый свет.
— Русские! — прошептал Малыш. — Что будем делать? Пойдем поглядим или смоемся?
— Лучше посмотреть, — сказал Порта. — Выяснить, сколько их там. Хинке может быть интересно.
— К черту Хинку, — пробормотал Малыш.
Порта пропустил это мимо ушей и слегка толкнул меня.
