Николай Куликов - Хоть в СМЕРШ, хоть в штрафбат! Оружие Возмездия

С советской стороны операция получила кодовое наименование «Березино»: так называлась маленькая деревушка, откуда вел радиообмен Демьянов. Командиром окруженцев был назван взятый в плен 9 июля 1944 года под Минском и согласившийся на сотрудничество с советской стороной подполковник Генрих Шерхорн – до пленения командир 36-го охранного полка 286-й дивизии армий «Центр». Его кандидатура была выбрана не случайно: самого Шерхорна и возглавляемый им полк, наспех набранный из резерва, плохо знали в немецких войсках.

За период проведения «Березино» с сентября 44-го по февраль 1945 года немцы совершили в советский тыл свыше тридцати самолето-вылетов. Было выброшено двадцать агентов-парашютистов, тринадцать радиостанций, более двухсот грузовых парашютов с большим количеством оружия, боеприпасов, медикаментов и даже советских денег (на сумму 1 миллион 700 тысяч рублей). Таким образом, деятельность абверкоманды-103 и подразделений Скорцени из «замка Фриденталь», действовавших на направлении удара войск маршалов Жукова и Конева, была существенным образом дестабилизирована…

Когда Громов вкратце проинформировал Дубовцева по лжеокруженцам, тот заметил:

– Немцы считают отряд Шерхорна хорошей базой для заброски своих агентов – моя группа далеко не последняя, в ближайшее время ожидается еще несколько аналогичных перебросок.

– Кстати, – поинтересовался генерал, – тебя надолго к нам забросили? Ты ведь у них старший группы?

– Старший четверки, товарищ генерал.

– Да что ты все «товарищ генерал»! Обращайся по имени-отчеству. Надеюсь, еще не забыл?

– Стратеги, мать твою!.. – выругался Громов. – Они еще и на длительное оседание забрасывают! Не понимают, сволочи, что войне скоро конец?! Что скажете, капитан?

– Есть у меня на этот счет некоторые соображения…

– Вот и отлично! Свои соображения изложишь на бумаге, чуть позже – как и цель своего теперешнего задания. А также все, что «накопал» у немцев и не успел передать в шифровках. Но сначала о главном, Иван Григорьевич: ты должен вернуться к немцам.

– Когда вернуться?

– Уже через несколько часов. Этим же самолетом.

– То есть как вернуться?! – разволновался Дубовцев. – Товарищ генерал, Василий Петрович, я же не могу так просто вернуться назад, не выполнив задания!

– Погоди, капитан, не горячись и не гони лошадей! Мы все продумали. И поверь: решение о твоем возвращении далось руководству очень нелегко. Мы ведь понимаем, полтора года в логове зверя – это больше чем подвиг. Но ты, Иван, нужен сейчас там. Очень нужен.

Помолчали. Генерал прекрасно понимал душевное состояние разведчика. Очутиться среди своих и вдруг узнать, что уже через несколько часов предстоит возвращаться в тыл врага – такие «зигзаги» судьбы явно не для слабонервных!

– Полковник Фролов, твой непосредственный куратор, шлет тебе огромный привет, – первым нарушил молчание Громов. – Он сейчас в госпитале с воспалением легких. Вот, велел передать – сказал, твои любимые.

Генерал достал из кармана шинели и протянул Дубовцеву пачку папирос «Казбек».

– Ну, Иван Ильич! – оживился Валет. – Не забыл мои вкусы! Спасибо ему – пусть побыстрее выздоравливает! Не возражаете, если я закурю?

– Конечно. Кури, Иван Григорьевич. Соскучился по нашему куреву?

– Еще как! С немецким эрцаз-табаком не сравнить. А вы что же, товарищ генерал? Не курите?

– Вроде того… Бросил. Тебе еще один привет – от твоего связного Федора.

– Все хочу спросить – как они со стариком, выбрались? Живы?

Несмотря на острую нехватку времени, Громов минут десять беседовал с разведчиком, казалось бы, на отвлеченные темы: вспоминали общих знакомых, Москву. Генерал понимал – это как воздух необходимо человеку, долгое время оторванному от своих.

– Это тоже тебе, – протянул он Ивану стопку писем-треугольников, – от мамы.

Дубовцев цепким профессиональным взглядом быстро просмотрел письма (их было около двух десятков), отложил в сторону и тихо сказал:

– Спасибо вам, товарищ генерал. Не забываете мою старушку.

– За мать не волнуйся. Ты ей черкни короткое письмецо. Я отправлю.

Громов глянул на часы:

– Ну что – пора приниматься за дело. Первое: относительно твоей недавней поездки в Австрию, в учебно-тренировочный лагерь абвера в местечке… из головы вылетело… Обер…

– Обервальтерсдорф. Это недалеко от Вены.

– Так вот… Руководство в Москве крайне заинтересовали сведения по «Зондерштабу-Р» и «Русской объединенной разведшколе» во главе с генералом Хольмстоном – об этом ты сообщал в последней шифровке из Берлина.

– В Австрии мне удалось склонить к сотрудничеству бывшего резидента «Зондерштаба-Р» в Белоруссии Игоря Соболева…

По ходу беседы Громов достал из стоящего рядом с ним на лавке портфеля тетрадь с вопросами, а также большой блокнот с откидными листами, в котором быстро делал какие-то записи.

– Все это подробно изложишь в отчете, – заметил генерал. – Теперь следующее: расскажи-ка о своей декабрьской командировке в Латвию. Меня интересует твой напарник, лейтенант Хольт – он же Яковлев.

Дубовцев удивленно взглянул на Громова, и тот спросил:

– Не ожидал, что заведу разговор об этом субъекте?

– А знаете, Василий Петрович, как раз наоборот. Ожидал. Тогда, в Лиепае, он нас фактически спас.

– Да, знаю. Твой связной Федор подробно обо всем доложил. Вот поэтому я и начал этот разговор…

Не менее получаса разведчики обсуждали комплекс вопросов, так или иначе связанных с личностью Яковлева. Дубовцев поведал о своих впечатлениях, а генерал рассказал о таинственной тетради профессора Зайцева.

– Я уполномочен принять то или иное решение непосредственно здесь, после беседы с тобой, – задумчиво рассуждал Громов. – Руководство в Москве склоняется к силовому варианту: использовать Яковлева «втемную». Иными словами – выследить и захватить вместе с тетрадью.

– А если упустите? Поверьте, Василий Петрович, он – матерый абверовский волк. Тем более местонахождение тайника с тетрадью неизвестно.

– В том-то и дело… Я внимательно изучил все имеющиеся у нас материалы и пришел к выводу – этот человек обладает уникальными агентурными качествами, умен и находчив. Велика вероятность, что он сумеет обойти все наши самые хитроумные ловушки.

– Согласен.

– Рассуждаем дальше. Допустим, «убираем» Яковлева до заброски, еще в Германии. Как такой вариант?

– Насколько я понял, вопрос риторический, – усмехнулся Валет. – Немцы попросту зашлют другого агента – причем нам неизвестного.

– Вот! Нам неизвестного. Значит, надо «работать» с Яковлевым, причем не «втемную!» – убежденно воскликнул генерал. – В ходе нашей беседы я окончательно решил: надо идти с ним на контакт, и сделать это должен ты.

– Как тогда, в Латвии? Но ведь ситуация сейчас другая. В тот раз у меня не было выбора – надо было спасать связного со стариком.

– Сдается мне, сейчас у нас тоже нет выбора, – покачал головой Громов.

2

Прошло два часа…

Дубовцев сосредоточенно работал в одиночестве все в той же баньке, заканчивая отчет. Периодически он подливал в стакан, отпивая глоток-другой крепчайшего темно-коричневого чая из большого фарфорового чайника, накрытого белым вафельным полотенцем. О чае позаботился генерал – принимая во внимание предыдущую бессонную ночь, он даже предлагал разведчику принять пару таблеток тонизирующего препарата «кола» – но тот предпочел крепчайшую заварку, почти чифир. Тоже не слабый способ отогнать сон и взбодриться, если, конечно, позволяет сердце – у Ивана с этим пока был полный порядок.

Вошел Громов вместе с Фунтиковым, «бывшим начальником волостной полиции».

– Как отчет, успел?

– Заканчиваю, товарищ генерал! – встал Дубовцев.

– Сиди, Иван Григорьевич! Сиди и слушай. Мой помощник введет тебя в курс по дальнейшим действиям. Скоро наши «подопечные» начнут просыпаться. Давай, майор.

Генерал сел с Валетом, майор же докладывал стоя:

– Начну с неприятного момента. Чтобы обосновать ваше экстренное возвращение назад, товарищ капитан, необходима крайне существенная причина. Таковой может быть только ваше ранение.

– Этот момент мы уже обсуждали, – заметил Громов.

– Вы не беспокойтесь, – как бы извиняясь, пробасил майор, – аккуратненько прострелим мягкие ткани плеча. Кость не заденем.

– Спасибо, утешили… – иронично улыбнулся Валет.

– Тот молодой обер-лейтенант, заместитель Шерхорна, он сразу сделает вам перевязку, – продолжал Фунтиков. – Ни о чем не беспокойтесь.

– Да что ты, майор, словно красную девицу успокаиваешь! Давай дальше…

– Этот обер, он «настоящий» или тоже из наших? – спросил Валет.

– «Настоящий» здесь только Шерхорн, – пояснил генерал. – И, естественно, твои «гаврики» с летчиками. Со своими диверсантами ты уже не увидишься, мы их изолировали. Уходить будешь с летчиками.