Отто Скорцени - Неизвестная война
На рассвете мы окружили деревню и, стреляя в воздух, атаковали ее. Разбудив и разоружив всю компанию, мы с окриками «Давай! Давай!» вытолкали всех на главную площадь. Там мои верные товарищи «из НКВД» окружили всю группу и прикрывали меня, когда я вскочил на капот одного из грузовиков и сымпровизировал речь.
После констатации факта, что мы обнаружили их всех спящими блаженным сном в то время, когда советской родине необходима бдительность каждого ее защитника, я крикнул: «Что здесь происходит? У нас здесь что, дезертиры?! У нас предатели! Вы что не понимаете, товарищи, что наш гениальный отец народов, наш великий товарищ Сталин, все предусмотрел? Почему фашисты дошли до Кавказа? Я скажу вам! Чтобы погибнуть здесь, все до одного! Эти горы будут их могилой!»
В этот момент несколько казаков позволили себе сделать саркастические замечания, рассмешившие одного из них. По-моему знаку его схватили двое моих товарищей-«энкаведистов».
— Его убить, товарищ майор?
— Через минуту, товарищи. Ему не помешает послушать. Отведите!
Я продолжал свою речь. В конце приказал:
«Большинство из вас заслужило смерть! Мне хочется верить, что вы позволили обмануть себя нескольким омерзительным гадинам. Я знаю их, так как мы хорошо информированы. Вы должны поблагодарить нас за то, что мы не позволили вам совершить мерзкое преступление — предательство советской родины! Все казаки на правую сторону! Туркмены, грузины и остальные на левую сторону! Украинцы туда! Все остаются на площади до моего возвращения. Казаки двигаются вперед».
Мои люди сразу же разделились на группы; около тридцати из них осталось на площади. Остальных мои «энкаведисты» сели в грузовики и реквизировали два легковых автомобиля, после чего я сказал, чтобы казаки двигались вперед. После 45 минут интенсивного марша мы подошли к оврагу. Я вышел из легковой машины и подозвал атамана.
— Ты хочешь присоединиться к немцам? — спросил я. — Мне об этом известно. Ведь тебе ведомо о том, что вместе с немцами сражаются несколько казацких частей? Скажи правду.
— Зачем вы мне это говорите, товарищ майор?
— Думаешь ли ты, что твои люди последуют за тобой?
Он не ответил.
— Слушай. Спрячешься здесь на час или два. В деревне останутся только украинцы. Тогда иди в направлении Анапы — присоединись к толпе дезертиров из Красной Армии и дойдешь к немцам.
— Что это за игра, товарищ?
— Через минуту услышишь стрельбу. Лежи и не шевелись. Все подумают: да, НКВД их расстреливает! Сейчас понимаешь?
Я вернулся в деревню, где всем была слышна «стрельба». Мне пришлось объяснить русским офицерам и офицерам-сибирякам, что здесь необходимо оставить украинцев и солдат-кавказцев, так как ими «займется» другое подразделение НКВД, которое вскоре должно прибыть. Русские и сибиряки вскочили на грузовики, а я двинулся вперед за ними, с этого момента располагая моторизованным спецподразделением.
Утром 2 августа мы добрались до главной дороги и влились в огромный поток автомобилей, движущихся прямо на юг. Царил неописуемый хаос. На пересечении дороги с железнодорожной линией Армавир — Туапсе настоящие подразделения НКВД напрасно старались справиться с паникой. Я представился их командиру, которым оказался подполковник в скверном настроении.
— Кто вы? — спросил он.
— Майор Трухин из бригады Жданова, товарищ полковник.
— Откуда вы едете и с какой целью?
— Мы едем из Сталинграда со специальным заданием, товарищ полковник. 124-я бригада.
Лицо полковника посветлело. Он никогда не слышал о 124-й бригаде и специальном задании. Опыт подсказывал ему сохранять осторожность.
— Наконец-то вы здесь! Мы ждем вас со вчерашнего дня. Как видите, кавалерия и танки направляются нами на Туапсе, а транспорт — в район Майкопа. Пехота там также перегруппировывается. Направляйте вашу колонну на Майкоп и, пожалуйста, обращайте внимание на пехотинцев. Возможно, что фашисты внедрили в их ряды шпионов. Я рассчитываю на вас!
— Можете на меня рассчитывать, товарищ полковник!
В Майкопе я остановил колонну вблизи квартиры командования НКВД. На лестнице мне встретился один из русских офицеров, выехавших из деревни впереди нас. «Я уже представил рапорт по этому вопросу, — бросил он мне мимоходом. — Вас ждут».
Генерал НКВД сердечно принял меня. У меня оказалась такая репутация, что он даже не спросил о моих документах и приказе к прибытию. Несмотря на это, я показал их ему. Движением руки он дал мне знать, что это лишнее.
— Вы были правы, — сказал он. — Эти казаки прирожденные предатели. Я приглашаю вас сегодня вечером, с этого момента вы являетесь моим гостем и будете жить как положено.
Услышав эти слова, я подумал, что меня разоблачили. Но нет! Генерал реквизировал для нас просторную и удобную виллу с гаражом. Нам повезло, так как в набитом беженцами Майкопе невозможно было найти квартиру. Таким образом мы могли реализовать наши планы в самом центре позиций противника. В моем распоряжении оставалось шесть или семь дней до прибытия наших танков. Необходимо было максимально использовать их.
После тщательного обыска виллы мы удостоверились, что там нет микрофонов, но о наших делах все равно разговаривали только при работающем радио. Моих оба заместителя — прапорщик Франц Куделе, иначе лейтенант Протов, а также сержант Ландовски, иначе лейтенант Очаков — превосходно играли свои роли. В Майкопе царил хаос: боялись нас. Наше подразделение оставили в покое, однако малейшая неосторожность кого-нибудь из моих людей могла все испортить. В течение первых двух дней я вынужден был собрать нескольких моих солдат, которые не проявляли достаточной бдительности:
«Вы забыли чему вас учили в Алленштейне?[260] Товарищ Вуйшкин, измените наконец это добродушное выражение лица, которое может погубить вас и всех нас! Вы — сотрудник Народного Комиссариата Внутренних Дел, и никогда не забывайте об этом. Товарищ Лебедев, прекратите ухаживания за продавщицами бывшего универмага, у вас другая задача. Я уже говорил вам, что к слову «фашистская» вы должны добавлять «вонючая крыса» или что-то подобное. За исключением нескольких случаев, вы произносили «фашист», как будто говорили «сапожник» или «механик по ремонту автомобилей». Так нельзя! Когда вы употребляете слово «фашист», вначале необходимо его злостно высмеять. Затем нужно посмотреть вашему собеседнику прямо в глаза и приглядеться подозрительно. Он тем более испугается, что, не зная точно, кем является этот «фашист», будет чувствовать себя виноватым и сбавит тон».
После двух ночных приемов у генерала Першола и большого количества совместно выпитой водки мы уже были с ним в хороших дружеских отношениях. Нам пришлось вместе посетить оборонительные позиции. Единственным действительно грозным участком этих позиций было пересечение дороги с железнодорожной линией — там оказалась сконцентрирована вся артиллерия в три эшелона вглубь территории, плюс выкопаны противотанковые рвы. Генерал спросил у меня, что я думаю об оборонительных позициях, только на этот раз откровенно!
— Товарищ генерал, оборона подготовлена отлично. Однако при условии, что фашистские танки поедут по этой дороге и к тому же один за другим. Но что будет, если они появятся со стороны вон тех полей подсолнечника или вон из-за того холма!
Генерал задумался и ответил:
— Точно такое же замечание я сделал товарищам специалистам по противотанковой обороне!
— Фашисты смогли войти в Таганрог и Ростов только потому, что их ждали на одной главной дороге, товарищ генерал! И что произошло? Они произвели атаку на более широком фронте в боевом порядке, напоминающем звезду! То же самое они могут сделать и здесь. Один передовой отряд здесь, следующий там, а еще один позади нас, чтобы обойти с тыла! Необходимо все предусмотреть, товарищ генерал. Эшелонированное наступление всегда опасно.
— Вы правы. Зная ваше мнение, я смогу более энергично защищать свою точку зрения. Соответствующие мероприятия необходимо осуществить еще этой ночью.
Он был явно доволен, что не должен один нести ответственность. Мы также приняли соответствующие меры. До утра 7 августа нами собиралась всяческая полезная информация и готовился наш план. 7 августа все было готово.
Я поехал в резиденцию НКВД. Першола там уже не было (мне никогда не довелось его больше встретить), а архив вывезли. В городе действовали грабители; везде царил полный хаос. Мы разделились на три группы. Первой, самой многочисленной, командовал сержант Ландовски. Ее задачей было не допустить — по мере возможности — уничтожения оборудования, предназначенного для добычи нефти. Пока что ничего не было демонтировано, так как не хватало грузовиков, а железнодорожная линия Армавир — Туапсе превратилась в линию фронта.
