Анатолий Митяев - Книга будущих адмиралов
Японцы увидели американцев чуть позже. Их маленькие и юркие истребители «зеро» ринулись сверху на атакующих Ланфьера и Барбера. Бомбардировщики тут же начали пикировать на джунгли, к верхушкам деревьев. Один повернул налево, к Буину, другой направо – к морю. Как потом выяснится, в левом был адмирал Ямамото, в правом вице-адмирал Угаки.
Ланфьеру и Барберу пришлось пронестись сквозь рой «зеро» (один японец при этом был сбит) и лишь потом повторить атаку бомбардировщиков. В повторную первым вышел Барбер. Внизу под ним оказался лишь один бомбардировщик. Американец подошёл к нему и принялся бить из пулемётов по двигателям. Когда загорелся правый мотор, перенёс огонь на фюзеляж, пули отбили у самолёта кусок хвоста. Бомбардировщик содрогался при каждом попадании, он потерял скорость и опускался всё ниже. В это время на Барбера набросились три «зеро». Американец на бреющем полёте стал уходить от них. На помощь ему поспешили два «лайтнинга».
Ланфьер освободился от японских истребителей позже товарища и не знал о его атаке. Он увидел летящий над джунглями бомбардировщик, бросился на него в пике. Минутой позже вниз ринулись два «зеро», стремясь отсечь «лайтнинг» от бомбардировщика. Все четыре машины едва не столкнулись в одном клубке. Американец сохранил трезвый расчёт. «Я не снайпер, – вспоминал он после боя, – но я был уверен, что достаточно было выстрелить, чтобы он (бомбардировщик) развалился… Прежде чем я сообразил о дистанции, правый мотор бомбардировщика, а вслед за тем и правое крыло вспыхнули и загорелись… Правое крыло японского самолёта отвалилось, и машина рухнула на деревья и взорвалась».
Итак, дело сделано. Но американцы не знают об этом. Второй бомбардировщик всё ещё в воздухе. В нём летит адмирал Угаки. Этот японец вспоминал потом:
«Я перепугался страшно, увидев низколетящий над джунглями самолёт, охваченный ярким оранжевым пламенем, быстро распространявшимся по фюзеляжу и крыльям… Я терпеливо ждал, когда наша машина вернётся в горизонтальный полёт, чтобы посмотреть ещё раз на самолёт Ямамото. Когда наш собственный самолёт вышел из виража, я обежал взглядом джунгли. Там, вдалеке, из непроходимых зарослей в небо поднимался клубами чёрный дым. Увы! Надеяться больше было не на что!»
Бомбардировщик Угаки шёл над морем. Его преследовал неутомимый Барбер. А самого Барбера преследовали три «зеро». В это время на японских истребителей бросились два «лайтнинга». Они сбили все три «зеро», а пролетая над бомбардировщиком, успели всадить и в него пулемётную очередь.
Пары бензина из пробитых баков наполнили крылья бомбардировщика. И когда Барбер, несмотря на огонь пулемётов и пушки вражеского самолёта, подошёл к нему ещё раз почти вплотную и ещё раз ударил очередью, бомбардировщик взорвался.
Чуть ли не одновременно со взрывом бомбардировщик врезался в море. В его фюзеляже на месте оторвавшегося крыла образовалась большая дыра. В дыру воздушной волной выбросило Угаки. Это страшное падение произошло вблизи японской военно-морской базы. К месту падения поспешил катер. Он подобрал из воды Угаки, ещё одного японца – контр-адмирала и пилота.
«Лайтнинги» на большой скорости уходили к Гуадалканалу. Японские истребители преследовали их. Но «зеро» поднялись в воздух слишком поздно. Им удалось сбить только один самолёт. Все остальные благополучно вернулись с «охоты за адмиралом».
Так закончилась жизнь Ямамото, человека, который много сделал, чтобы началась и шла вторая мировая война. Случай избавил его от позора будущего поражения императорской Японии.
ОСВОБОЖДЕНИЕ
Настало прекрасное время, небо полнилось нашими самолётами, земля – нашими танками и орудиями, море – нашими кораблями. Вместо горьких слов: «Оставлен город такой-то…» – радио говорило: «Освобождены…» – и следовали названия, звучные, певучие, славные, родные до бесконечности – Курск, Вязьма, Орёл, Белгород, Харьков, Новороссийск, Брянск, Полтава, Смоленск, Кременчуг, Киев…
Был 1943 год. Фашисты отходили. Им очень не хотелось отходить. С каждым шагом в сторону «великого рейха» укорачивалась их надежда выиграть войну. Многих охватил страх перед возмездием. А многих злоба и ненависть бессилия. Тяжко было «сверхчеловекам» согласиться с мыслью, что воля, смелость и стойкость обычных людей взяли верх.
Как чувствовали себя в 1943 году Адольф Гитлер и его генералы? Они, как и вся фашистская Германия, не могут оправиться от потрясения под Сталинградом. Но бодрятся. На лето 1943 года планируют решающее, гигантское сражение в районе Курска. Подчёркивают, что, выиграв это сражение, возьмут реванш за Сталинград.
Противник сбросил листовки в расположение нашей 65-й армии «Сталинградские бандиты Рокоссовского! Зачем вы прибыли под Курск? Не думайте, что здесь вам удастся сделать как под Сталинградом. Здесь мы вам сделаем Сталинград». Занятная листовка! Странная смесь высокомерия тупости, злобы и даже обиды – солдаты Рокоссовского не имели права побить арийцев, но побили…
Самые лучшие дивизии фашистов стянуты к Курску, в их числе эсэсовские «Райх», «Великая Германия», «Мёртвая голова», «Викинг», «Адольф Гитлер». Новейшие танки «тигры» и «пантеры», самоходные орудия «фердинанды» приготовлены к битве. Под Курском у немцев 70 процентов всех танков и 70 процентов всех самолётов. Общее командование возложено на Манштейна, он теперь генерал-фельдмаршал.
В районе Курска линия фронта имеет вид дуги. Её выпуклость обращена на запад. Пространство в дуге заполнено нашими войсками. Немцы намереваются нанести мощнейшие удары с юга и севера по основанию выступа. Если это удастся, то огромная масса советских войск попадёт в окружение.
Курскую битву с блеском осуществили наши полководцы Г. К. Жуков, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, Н. Ф. Ватутин, И. С. Конев, П. А. Ротмистров, И. X. Баграмян, М. М. Попов и другие генералы. Враг потерял в ней полмиллиона солдат, около 1500 танков, 3 тысячи орудий, более 3700 самолётов.
О значении нашей победы Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин скажет:
«Если битва под Сталинградом предвещала закат немецко-фашистской армии, то битва под Курском поставила её перед катастрофой».
Выиграв оборонительное сражение под Курском, советские войска провели победные сражения за Орёл и Харьков.
«Три огромных сражения за Курск, Орёл, Харьков, все проведённые в течение двух месяцев, ознаменовали крушение германской армии на Восточном фронте» – так оценил наши успехи Черчилль.
В конце лета 1943 года весь мир окончательно уверовал в поражение фашистской Германии.
Я сейчас вот о чём думаю, мой дорогой друг: «Стоило ли так много страниц отдавать рассказу о наших неудачах, об отступлении, о жертвах, принесённых нами?» Не лучше ли было отдать Адмиральскую главу нашему наступлению, когда враг бежал, был в смятении, когда от смерти или плена спасали фашистов только ноги и колёса?
Признаюсь, рассказывать о первой половине войны было тяжело. Но не я первый, кто сознательно захотел ещё раз прожить те трагические дни и месяцы. Большинство авторов военных книг возвращается в прошлое, хотя это прошлое – самое суровое из всех суровых времён человечества.
А зачем это нужно?
Лев Николаевич Толстой в одном из предисловий к «Войне и миру» писал:
«Мне совестно было писать о нашем торжестве в борьбе с бонапартовской Францией, не описав наших неудач… Ежели причина нашего торжества была не случайная, но лежала в сущности характера русского народа и войска, то характер этот должен был выразиться ещё ярче в эпоху неудач и поражений».
ЖИЗНЬ АДМИРАЛА
Мы прервали рассказ о черноморских моряках на том времени, когда неприятель занял почти весь город Новороссийск (сентябрь 1942 г.) и пытался через горы прорваться к Туапсе. Моряки помогают бойцам сухопутных войск оборонять Кавказ. В горах, ущельях, на перевалах идут ожесточённые схватки. На суше решается и судьба флота.
Если бы фашисты заняли Туапсе, у нашего флота остались бы только две стоянки – Поти и Батуми. И неизвестно, как долго могли бы мы их удерживать. Над кораблями нависала угроза остаться в море, все берега которого контролируются врагом. В директиве, подписанной Гитлером, говорилось: «Важнейшей задачей является овладение всем восточным побережьем Чёрного моря, в результате чего противник лишится черноморских портов и Черноморского флота».
Ожесточённые бои происходили в те дни в гоpax у Гойтхского перевала. За перевалом начиналась прямая дорога к Туапсе. Все резервы, какие можно было собрать, направлялись в горы – там сражались стрелки, морские пехотинцы, отряды альпинистов, милиция, ополченцы. В решающем месте были и военачальники, руководившие обороной Кавказа. В их числе заместитель командующего фронтом адмирал И. С. Исаков. Ставка поручила ему организовать взаимодействие черноморцев с войсками Закавказского фронта.
