Михаил Домогацких - Южнее реки Бенхай

— Есть, сэр, — узнал Смит голос полковника Леви, командира вертолетов.

— Прервали нашу беседу, Юджин. Но мы еще с вами побеседуем.

По коридору, собранному из бронированных плит, они направились к штабу базы. Обстрел был не очень сильный. Вертолеты уже поднимались в воздух. Однако обстрел скоро прекратился. Через полчаса, выпустив несколько ракет и обстреляв темную, без единого огонька землю, вертолеты вернулись. Но спокойствие людей на базе уже было нарушено. Теперь только те, у кого железные нервы, будут способны заснуть, другие будут ожидать нового налета.

Кончился восемьдесят седьмой день осады.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

— Я повторяю, — Уэстморленд энергично рубанул рукой воздух, — что база — символ военной мощи Америки, основная наша линия обороны на западном направлении, и в этом заключается стратегическая важность данного пункта. Шесть тысяч морских пехотинцев, тридцать тысяч солдат наших союзников, а на дальних подступах, вдоль дороги номер девять, оказывают хотя и невидимую отсюда, но очень большую помощь базе тысячи южно-корейских десантников. Здесь имеются мощные авиационные силы, бронетанковые подразделения, совершенная служба обнаружения противника, входящая в систему, которую мы называем линией электронной обороны. Теперь вы получили одно из лучших соединений нашей армии — первую воздушно-десантную дивизию, располагающую всем необходимым для успешного ведения контрповстанческой борьбы. Так почему же мы так пассивны? Почему мы стали обороняющейся стороной?

Уэстморленд оглядел присутствующих тяжелым взглядом, как бы требующим немедленного и точного ответа. Но никто не проронил ни слова.

— Мне представили отчет, который показывает, что за семьдесят пять дней на противника сброшено семьдесят восемь тысяч тонн бомб и выпущено сто тысяч снарядов. Этого достаточно, чтобы уничтожить если не все, то по меньшей мере половину сил Вьетконга, находящихся в этом районе. А, судя по всему, этого не хватило даже для того, чтобы подавить его огневые точки. Каждую ночь противник предпринимает прямой артиллерийский обстрел базы, а вы, располагая электронной разведкой, не можете обнаружить не только людские массы, но и артиллерийские позиции. Я хочу спросить летчиков: на какие цели вы сбрасываете бомбы?

— Которые указывают разведчики, — отозвался авиационный генерал.

— Ну, а что на это скажет разведка?

Поднялся довольно молодой, высокий полковник со шрамом через всю щеку.

— Мы засекаем противника, сэр, особенно крупное скопление людей и техники с абсолютной точностью: плюс-минус двести метров.

— Я не знаю, с каким плюсом вы это делаете, но минусов достаточно. Почему же, тогда летчики сбрасывают бомбы в пустоту?

— Видимо, противник имеет много запасных позиций и удачно, пользуется этим, — предположил полковник.

— Я понимаю, что страх наделяет врага преувеличенной силой, но приписывать ему наличие крыльев — это уж слишком… Как можно в течение короткого времени не только сменить место расположения людей, но и переместить технику? Или вы фиксируете ложные позиции, или ваша аппаратура имеет совсем другое назначение, — возмущенно сказал Уэстморленд.

— Господин командующий… — начал недовольным голосом полковник, видимо желая оправдаться.

— Садитесь, полковник. Я еще займусь вашей службой, и призывайте бога, чтобы он помог вам привести в порядок игрушки стоимостью в миллионы долларов. Садитесь! — прикрикнул Уэстморленд, увидев, что полковник продолжает стоять, будто окаменел, — Мы совещаемся слишком долго, — продолжил он уже спокойнее, — выслушали разные мнения, и теперь остается одно-разработать хороший план операции по деблокировке базы. Сил у нас достаточно, надо их правильно использовать.

Уэстморленд посмотрел на часы.

— Завтра в это же время мы соберемся здесь, у генерала Райтсайда, и выслушаем командира каждого рода войск и их конкретные планы. Повторяю: конкретные. Со схемами, цифрами, сроками. А сейчас — все свободны.

В кабинете помимо генерала Райтсайда остались генералы и офицеры, прибывшие вместе с Уэстморлендом. Командующий погрузился в глубокую задумчивость, которую никто не решался нарушить. Но он сам, почувствовав неожиданно наступившую тишину, очнулся.

— Дорогой Фрэнсис, — несвойственным ему вкрадчивым голосом спросил Уэстморленд, — не кажется ли вам, что далеко не все офицеры, находящиеся в вашем подчинении, имеют необходимое для успеха настроение?

У одних я слышал это в голосе, у других было написано на лицах.

— Не кажется, господин главнокомандующий, — не поддержал Райтсайд фамильярного тона в присутствии подчиненных, — так оно есть на самом деле.

— Но скажите, почему? — выразил тот удивление.

— Прежде всего в результате анализа обстановки. Третий месяц продолжается осада базы. Ее площадь, как вам известно, девяносто квадратных километров, и она вся простреливается. Только недостаток дальнобойных орудий у Вьетконга и железобетонные укрытия для техники спасают нас от более ощутимых потерь. Но зато частые обстрелы влияют на психику не только солдат, но и офицеров. Далее: ни тридцать тысяч вьетнамских солдат, которые по идее должны обеспечить безопасность базы, ни те южнокорейские десантники, о которых вы говорили, ни наши собственные морские пехотинцы не могут поддерживать нормальное движение на дороге номер девять, а это важнейшая артерия, по которой мы получаем не только боеприпасы, но и продовольствие. Мы пробовали охранять колонны грузовиков бронетранспортерами, танками, вертолетами и даже самолетами. Но самолеты вообще оказались неэффективными из-за разницы в скорости с наземным транспортом. Вертолеты со своим грозным вооружением хороши, если слабо вооружен противник, тогда они с бреющего полета легко подавляют его. Но если он хорошо вооружен, а сейчас у него уже есть противовоздушные мобильные ракеты, вертолеты становятся сами легкой добычей. Танки неуклюжи на этих дорогах, вывод из строя одного из них приводит к заторам, и весь транспорт оказывается беззащитным. Вьетконг устанавливает на дороге мины, которые не обнаруживают наши приборы. И получается, что восемьдесят километров дороги от побережья до базы стали могилой для техники и людей. Вы пролетали над ней и видели, по каким местам она проходит. Чтобы сделать ее безопасной, нужно поставить железобетонные блокпосты по три-четыре на каждом километре, а это не под силу даже Америке. Когда-то наши ночные патрули на «джипах» прекрасно справлялись с охраной подступов к базе и дорог в пределах наших границ. Сейчас с этим не справляются дивизионы бронетранспортеров.

— По вашим словам, — генерал, противник представляется мне в виде огромной армии, способной безнаказанно действовать и бесследно исчезать в случае опасности. Но ведь такого же не может быть! Мы располагаем страшной огневой мощью, в нашем распоряжении средства химии, позволяющие делать джунгди прозрачными, и мы ничего не можем сделать? По отчету командования бомбардировочной авиации, каждый день сбрасывается в районе базы тысяча, а то и больше тысячи тонн бомб. Тут ничего живого не должно бы остаться, а база все-таки в осаде. Что же делают самолеты бомбардировочной авиации?

— Те парни, которые летают сюда с таиландских баз, сэр, бросают свои бомбы с высоты двадцать, а то и тридцать тысяч футов. Ниже они не спускаются. Вы понимаете, что это бомбежка не целей, а территории. Я удивляюсь, как они еще ни разу не сбросили свои бомбы на нас. Наши воздушные разведчики обязаны проверять эффективность этих бомбардировок. Но я сам пролетал над обработанными районами и пришел к выводу, что бомбы сброшены впустую. Специальное фотографирование не зафиксировало ни разрушенной техники, ни убитых людей. Боюсь, Уильям, что вам придется сделать представление командованию стратегической бомбардировочной авиации, чтобы оно пересмотрело свою тактику.

— Хорошо, Фрэнсис, это мы с вами еще обсудим. Может быть, действительно» адо вмешаться. Но скажите, чем объяснить, что мы никак не можем засечь перемещения крупных отрядов Вьетконга, ведь должны же люди оставлять какие-то. следы. Не духи же они, в самом деле. Ведь если засечь следы, то легко выйти к месту новой дислокации.

— Иногда нам это удается, и тогда мы бросаем крупные силы на уничтожение противника — всс возможные силы, включая химическое оружие. И Вьетконг несет большие потери. Но вообще его умение маскироваться поразительно. Полковник Смит, чьи агенты давали нам очень полезные сведения, специально занимался этим вопросом; составил на основании агентурных данных обстоятельное описание действий противника. У Вьетконга существует строгое правило: прежде чем покинуть старое место расположения, надо или полностью уничтожить следы своего пребывания, или, наоборот, хитро демаскировать их, чтобы наша авиация смогла хорошенько поработать. При умелой маскировке с воздуха не определишь, есть в лагере люди или нет.