Михаил Савельев - Парни из легенды
— Смотри, Яков! Это, наверное, о нас с тобой. Героев присвоили…
Яков заспанными глазами непонимающе посмотрел на брата, повернулся на другой бок и, засыпая, произнес:
— Луканин… Да у нас полдеревни Луканиных. Иди, не мешай людям спать.
Но в Указе были названы имена братьев–близнецов Луканиных.
…Братья Луканины очень похожи друг на друга, только Дмитрий чуть–чуть пониже ростом. Похожи чертами лица, комплекцией, характером. Да и судьба у них оказалась очень схожей. В один день родились, в один день женились. Вместе уехали в Москву. На одной стройке, в одной бригаде работали. В один день были призваны в армию, служили, и воевали в одном расчете. В одном бою осколками одной и той же мины были ранены. И даже раны были похожими — в голову…
Вскоре после победы братья Луканины уволились в запас. Уезжая в родную деревню Любилово Калужской области, Дмитрий говорил:
— Поживем немного в деревне, поможем восстановить разрушенное войной. А там снова в Москву подадимся. Там много работы. А мы теперь артиллеристы — запаса, строители же — потомственные.
ЧЕРЕЗ ДНЕПР
Торопясь унести ноги, гитлеровцы уверяли, что отступают только до Днепра и отступают с целью выравнивания фронта. Разведка доносила, что на западном берегу Днепра не только инженерные части гитлеровцев, но и тысячи наших людей под угрозой смерти строят мощный оборонительный вал. Мы должны были спешить. И мы спешили к Днепру. Часто, настигая врага, били его с ходу, разворачивая в боевой порядок только головной отряд.
О настроении гитлеровских вояк можно было судить по письму, найденному у пленного. «Последние недели мы не отступали, а неслись, как сумасшедшие. Русские дьяволы вцепились нам в воротники и не отпускали ни на минуту. Наша рота держала себя еще достойно, хотя в ней осталось всего 11 молодцов, но некоторые бежали, как бродяги, без оружия и босиком. Такого страшного позора я не переживал никогда».
За плечами у нас осталась Курская дуга, знаменитая битва под Прохоровкой, где произошло величайшее танковое сражение. Там, под Прохоровкой, за один день гитлеровцы потеряли около четырехсот танков, там родилась слава артиллериста Панова, подбившего одиннадцать бронированных машин врага, там совершили бессмертный подвиг одиннадцать гвардейцев во главе с младшим лейтенантом Алековым. Под Прохоровкой навеки прославили себя воспитанники Ташкентского танкового училища Шаландин, Бочковский, Бессарабов, Соколов.
Казалось, что еще дрожит земля после боев па Курской дуге, а танковая армия генерала Рыбалко уже получила приказ готовиться к преследованию врага в направлении Переяслава. И уже на подступах к Днепру нашему соединению была поставлена задача: на плечах отступающего врага ворваться на правый берег Днепра и захватить плацдарм за «неприступным» валом гитлеровцев.
…Тихим и теплым сентябрьским вечером передовой отряд, возглавляемый гвардии капитаном Пищулиным, подошел к Днепру. В стальных касках, в накинутых плащ–палатках, с автоматами на груди стояли бойцы над могучей рекой. В эти минуты многие из них, пораженные ее величием, не думали о войне и о той смертельной опасности, что затаилась на правом берегу.
Но вот кто–то шагнул в воду, наклонился и, сняв каску, зачерпнул днепровской воды. А потом, запрокинув голову, долго, с наслаждением пил.
А за рекой был враг. Отряду Пищулина предстояло переправиться на тот берег и захватить плацдарм.
Переправиться… На чем? Как это сделать, чтобы не приплыть прямо в руки врагу? Надо провести разведку, заставить врага обнаружить себя.
Построив подразделение, капитан вполголоса задал вопрос:
— Кто согласен идти в разведку?
Желающих оказалось много. Капитан отобрал четверых. Самых отважных, самых находчивых и решительных. Четырех комсомольцев, гвардейцев — Николая Петухова, Василия Сысолятина, Ивана Семенова и Василия Иванова.
Ночью удалось связаться с партизанами из соединения имени Чапаева, Партизаны рассказали, где фашисты успели занять оборону, показали остров, под прикрытием которого можно приблизиться к правому берегу Днепра, пригнали несколько рыбацких лодок и дали проводника.
…Гитлеровцы обстреляли разведчиков, когда лодка уже подходила к берегу. Ребята, выскочив из лодки, выбрались на берег и, заняв позицию, открыли огонь замеченным огневым точкам противника. Сил у врага здесь оказалось немного, и, пока разведчики вели бой у острова, Пищулин организовал переправу отряда несколько выше по течению. Лодок было мало. На самодельных плотах, на дощатых воротах от сараев, на снопах соломы, связанных плащ–палатками, — словом, на подручных средствах солдаты переправлялись через Днепр и укрывались в прибрежных оврагах.
Легко сказать — «переправлялись». Вот как описывает переправу в книге «С пером и автоматом» Семен Борзунов, участник этой операции: «Пока плыли под прикрытием островка, разделявшего реку, все было тихо. Но как только лодки вышли из–за островка, по реке полоснул ослепительно голубой луч прожектора. Предутреннюю мглу прорезали голубоватые вспышки ракет. Лучи прожекторов, скрестились, и над Днепром стало светло. Гулким грохотом артиллерийской канонады гудел правый берег. Бешено строчили пулеметы. Выли мины. Тяжело ухали взрывы, и вверх взлетали огромные столбы воды. Звонко и дробно стучали автоматы. Все смешалось — свет, звуки, огонь, вода и ночь. Все превратилось в кромешный ад. Казалось, ничто живое не сможет преодолеть бурлящую огненную реку».
Батальон Пищулина преодолел «бурлящую огненную реку» и, сосредоточившись, обрушился на вражеский гарнизон, оборонявшийся в деревне Григоровка.
Бой был жаркий, но непродолжительный. Штаб вражеского батальона и его тылы были разгромлены, деревня и прилегающие к ней высоты оказались в наших руках.
Но не успел комбат передать донесение о выполнении задачи, как над Григоровкой появились вражеские самолеты, а со стороны Белой Церкви показались та» и автомашины с пехотой. Дивизия СС «Мертвая голова» и приданные ей части усиления получили приказ любой ценой сбросить нас в Днепр.
Началась борьба за плацдарм…
Наши солдаты, без артиллерии, без танков, захватив клочок земли на правом берегу, умирали на ней, но не отступали ни на шаг. Днем и ночью наши позиции подвергались артиллерийскому обстрелу и бомбардировкам с воздуха. А в промежутках между огневыми налетами эсэсовцы шли на штурм наших позиций. Был день, когда бойцы, измученные, полуголодные, с ограниченным количеством боеприпасов, отразили четырнадцать яростных атак.
На помощь сражающимся на плацдарме переправлялись мотострелковые части корпуса, а танки и артиллерия в ожидании переправочных средств заняли огневые позиции в тальниках на левом берегу реки и оттуда «подбрасывали огоньку» по атакующему врагу, по районам его сосредоточения. Но огонь с дальних позиций нуждался в точной корректировке, и радиосвязь нас не устраивала — нужен был телефон. А телефонный провод, переброшенный через реку, часто рвало осколками мин, снарядов и авиабомб. Русская смекалка, находчивость советского солдата и здесь сослужили добрую службу. Командир подразделения связи лейтенант Орленков приказал телефонистам: привязывать к проводу камни и опускать на дно реки.
И телефон заговорил!
Мы отстояли, удержали плацдарм. Много солдат навсегда остались на том клочке украинской земли… Подвиг живых и мертвых высоко оценили командование, народ, Родина. Вот один из документов тех суровых дней: «Горячо поздравляем вас с замечательным подвигом. Ваша героическая переправа через Днепр, закрепление на правом берегу, готовность не щадя жизни отстаивать каждый клочок отвоеванной родной земли и неотразимо двигаться все дальше вперед — на запад — служат примером для всех воинов…
Вы действуете, как суворовцы, смело, ловко, стремительно и потому победите. Благодарим за честную солдатскую службу, желаем дальнейших боевых успехов». Эта телеграмма от командования фронта была адресована Петухову, Семенову, Сысолятину, Иванову — тем четверым, что первыми высадились на правый берег Днепра и уже были удостоены высокого звания Героя Советского Союза. А читали эту телеграмму всем, и каждый, кто находился на плацдарме, воспринимал ее как обращение к нему лично.
Мы не только удержали, но и расширили плацдарм. На нем появились новые характерные ориентиры: «высота с самолетом», «три разбитых танка», «колонна сгоревших машин». И все это «утиль–сырье» было недавно боевой техникой врага. Пленные все реже стали говорить о дне и часе, когда сбросят нас в Днепр, но все еще утверждали, что дальше Днепра «русских не пустят». Было известно, что фюрер издал приказ во что бы то ни стало удержать позиции на Днепре. Все, кто решится оставить позиции у Днепра и отступить, будут расстреляны, — говорилось в приказе.
