Сергей Щербаков - Нет на земле твоего короля. Часть 2
— Мишель, хватит заправлять арапа!
— Я тоже не верю! Полнейшая брехня!
— Чушь собачья!
— Дело ваше. Хотите, верьте, хотите нет. Но дети под присягой подтвердили это. А ведь они верующие были. До сих пор туда раз в год стекаются паломники со всего мира. А Богородицу стали называть Фатимской или просто Фатима по названию этого местечка.
— Хотя, кто его знает, — отозвался Бурков. — Дыма, как говорится, без огня не бывает.
— Мистика какая-то!
— Вот со мной, братцы, была мистика, так мистика! — не выдержал вдруг, молчаливый сержант Андреев. — Было это несколько лет назад, когда меня в армию призвали. Село наше от районного центра далековато будет. А тут как на грех ни одной попутки нет. Ну, я и решил, напрямки через лес. Лишние километры срезать. Иду, значит, по тропинке, семечки лузгаю, о будущей службе подумываю. Оглядываюсь назад, а сзади, в метрах ста пятидесяти, женщина в черном идет. Ну, идет и идет. Черт с ней. Прибавил шагу, чтобы не опоздать в военкомат. Через некоторое время снова оглядываюсь. А женщина не отстает. Я еще прибавил ходу. Оглядываюсь, а она тоже прибавила скорости. Еще ближе, чем раньше стала. Лицо у нее бледное! Вся в черном! Тут уж, братцы, мне не по себе стало, перебздел не на шутку. Ведьма! Думаю. Припустил бегом. Оглядываюсь, и что бы вы думали? Она тоже бежит за мной бегом! Почти догоняет. Квас, дайка, сигаретку!
— Так, что дальше-то было?
— А дальше, пацаны, не поверите, — Андреев сделал пару глубоких затяжек и передал сигарету обратно. — Взмыленный остановился я, ну думаю, будь, что будь! На куски ведьмяку разорву, так просто не дамся. Догоняет она меня. Молодая симпатичная, в черном. Тоже вся красная, запыхавшаяся. И кричит мне: «Не бегите так быстро, я за вами не поспеваю». Оказывается, она с соседней деревни, ей тоже в райцентр надо, на похороны. А идти лесом боязно одной, увидела меня и идет следом, из виду потерять боится, все-таки живая душа в диком лесу. Так мы вместе до Беляевки и дошли.
— Будь я на твоем месте, уж давно бы рассудка лишился! — отозвался первогодок Фарид Ахтямов.
— Тебе кукиш в кармане покажи, так тут же в обморок завалишься! — засмеялся тостощекий румяный Пашка Морозов.
— Ой, какой смелый выискался! Сам, небось, при виде пленного «ваха» каждый раз за штаны держишься!
— Это ты зря, Фаридка, на Пашу наезжаешь, поклеп возводишь! Он на самом деле самый смелый из нас! Он же в схватках на мечах неоднократно принимал участие. Вот, сам представь, прет на тебя здоровенный бугай в кольчуге да с тяжеленным мечом или булавой над головой, тут не только в штаны сделаешь, родишь поневоле! — вступился за Морозова сержант Рубцов.
— Паш, поведай нам про свои битвы. Как вы страпаетесь на мечах. Сколько вас собирается-то? — попросил Сиянов.
— Ну, пару раз в год уж точно собираемся. Списываемся с ребятами из других таких же клубов. Устраиваем типа фестивалей. Либо они нас приглашают к себе, либо мы их. Клубов-то до хрена всяких. Есть викинги, есть рыцари, мы же русские витязи. Сами кольчуги плетем, мечи куем, одежду шьем, чтобы все было в точности как в те века. В Европе проходят даже международные турниры. У нас один, как-то ездил на такой турнир в Польшу. Рассказывал, рыцарей и викингов там собралось до этой самой матери. Красочный был симпозиум, организация на высшем уровне. У нас, конечно, поскромнее. Спонсоров нет, все на добровольных началах. Последний раз мы собирались у нас, приехало со всей России около 90 человек. Солнечный июль. Хорошо. Неделю жили в шатрах на берегу озера, несколько грандиозных сражений устроили. Помню, в первый день высыпали из леса на берег в гремящих доспехах. Сошлись две команды. Наша и московская. Воинствующие крики, дикие вопли, звон мечей невообразимый стоит. Ошарашенные загарающие на пляже, естественно, в полнейшем шоке, ничего не поймут, что происходит. Будто машина времени назад крутанулась. Повскакивали с надувных матрацев и бежать, кто куда, прятаться от вооруженной нашей орды. Сперепугу, кто в воду полез, кто в машины забился, кто в лес рванул во все лопатки. Смех, да и только.
— Ну, а удары-то наносите, конечно, понарошку?
— Сказанул! Понарошку! Да меня на третий день в схватке так шандарахнули, что звездочки замелькали вокруг. Конечно, удары наносим недуром, с оглядкой, чтобы на тот свет не спровадить. Но иногда без травм не обходится. Бывает некоторых, особо рьяных, бойцов даже дисквалифицируют. У нас ведь не какой-нибудь тебе балаган. Все чин чинарем, и судейство, и жесткие правила, и дисциплина. В последнем бою клинок я сломал о щит одного ярославца. Жалко. Из рессорной полосы мне его выковали.
— Жаль, у нас в армии нет такого подразделения, типа русских богатырей. Кавалерийский полк есть, что во всех съемках участвует. Поговаривают, что это с подачи кинорежиссера Сергея Бондарчука его основали. Нужно было эпопею «Война и мир» снимать. Он обратился к министру Гречко, тот и уважил его просьбу. Вот и батальон витязей бы завели в Вооруженных силах. Чтобы во всяких торжественных церемониях участвовали да в исторических фильмах снимались.
— А потом их, этих самых витязей, с мечами и кольчугами сюда, в Чечню! «Чехов» с наемниками гонять по горам, — засмеялся Шестопал.
В палатку просунулась лобастая голова старшего лейтенанта Саранцева.
— Тихонов! Романцов! В полной экипировке бегом к комбату!
Миша и Андрей, чертыхаясь на чем свет стоит, стали надевать «шаманские» маскхалаты. Забрав винтовки и снаряжение, отправились к майору Анохину.
Ута после выстрела быстро разобрала, зачехлила винтовку, сделала отметку в блокнотике и поудобнее свернулась комочком в своей норке. Она только что застрелила солдатика у блокпоста за мостом, загружавшего на «Урал» бачки с едой и фляги. Пуля на излете ужалила паренька в мешковатом бушлате точно между лопаток. Она видела, как он, дернувшись, выронил из рук флягу и повалился на землю. Второй солдат, что принимал у него груз, дико заорав, тут же упал на дно кузова и в испуге забился в дальний угол. Машина рванула стремительно с места, оставив убитого лежащим в глубокой колее…
Было холодно. Хотелось на юг, под ласковое солнце, под пальмы. Подальше от этой Ичкерии, будь она трижды проклята. И все из-за тяжелого характера Исы, который и мертвого заставит подчиниться. Не дай бог ослушаться полевого командира. Считай, ты не жилец. Она только заикнулась об отпуске до весны, амир так сурово зыркнул на нее черными глазами, что чуть сердце не остановилось. Больше она не смела и пикнуть по поводу каникул в жарких странах.
Вчера смотрела новости по телевизору. Ха! Такую лажу она еще не слышала. Говорили о том, что федералы контролируют территорию. Может днем и контролируют где-нибудь, но ночью можно свободно ездить и передвигаться с оружием.
Уже стемнело, когда у снайперской «лежки» неслышно возникла сгорбленная фигура Расула с вязанкой хвороста. С Утой он почти не разговаривал. Он, молча и скрупулезно, выполнял возложенные на него полевым командиром Исой обязанности по обеспечению безопасности снайперши. Он умело ставил смертоносные растяжки на подходах к «лежкам», осуществлял эвакуацию Уты до схронов и обеспечивал всем необходимым.
Семья Расула погибла еще в 95-ом при январской бомбардировке Грозного, старший брат Рамзан стал шахидом, нарвавшись по неосторожности в горах со своей группой на засаду спецназа ГРУ. В черных глубоких глазах чеченца на неподвижном худощавом лице проскальзывала порой такая щемящая душу тоска, какая бывает только у убитых горем людей и у брошенных собак.
Тейп Расула довольно большой, им всегда и везде окажут помощь и дадут приют. Сегодня она будет ночевать в доме у его двоюродного брата Мурата, в специальном схроне, маленькой душной комнатке без окон с неудобным замаскированным лазом, оборудованным под скамейкой у печки. Через неделю они перекочуют на новую «квартиру» и она вновь выйдет «на охоту», только уже далеко от этого места. В обязанности Расула и его племянников также входило развешивание на кустах всяких тряпочек или обрывков бинтов, так называемых «флюгеров», вблизи блокпостов и расположения воинских частей. Они помогали ей, опытному снайперу, при стрельбе определять скорость и направление ветра.
— Прошлым летом, после «выпускного» решили компанией сходить на пикник на лесное озеро. Естественно, затарились основательно, — делился с ребятами своими похождениями на гражданке Леха Квасов. — Две канистры вина с собой прихватили. Около четырех часов тащились по жаре, изнывали как караванщики в Каракумах. Еще бы немного и стали бы вопить песню «Три колодца». Вино превратилось в горячий чай. Нашли подходящую поляну на берегу речки, что впадала в озеро. Пока, пацаны разводили костер, добывали дрова и ставили палатки, а девчонки готовили ужин, я пару раз успел приложиться к «живительному источнику». Стало уже вечереть, когда все было готово, и мы сели за скатерть-самобранку. Выпили за окончание школы, за любимых учителей, за светлое будущее, потом под гитару стали песни горланить. И тут какая-то сволочь с другого берега из темноты, стала нас поливать матом и бросаться комьями земли. Потом уже выяснилось, что это были местные пастухи, дебилы. От скуки так развлекались. Ну, мы, не долго думая, переплыли на тот берег. Кто с топориком, кто с увесистой дубиной, и давай гонять этих придурков по темному лесу. Когда вернулись к палаткам, меня уже основательно повело. Видя, что я дошел до кондиции, пацаны долго заталкивали меня в палатку. Тут-то мне в голову и взбрендило, что будто бы кругом гестаповцы, а я партизан из отряда легендарного Ковпака, и необходимо срочно рвать отсюда когти, пробиваться к своим через линию фронта. Я незаметно выбрался из убежища и пополз в сторону речки. В темноте проплыв по ней сотню метров, очутился на другом берегу, где вокруг шумел густой сосновый лес. Сколько я там пробыл, неизвестно. Только в мокрой одежде продрог как цуцик.
