Герман Матвеев - Тайная схватка
Вдруг что-то ударило в воду, и вслед за этим метрах в двадцати за кормой поднялся большой столб воды. Миша не растерялся и резко поставил лодку поперёк приближающейся волны.
— Держись, Люся, — сказал он спокойно. — Сейчас качаться будем. Держись за скамейку. Волна идёт.
Девочка послушно взялась руками за спецовку, на которой сидела, но, когда лодку качнуло, она инстинктивно уцепилась за скамейку. Думая, что при катанье на лодке так полагается, она не испугалась.
Второй снаряд упал значительно выше по течению, следующие стали оглушительно рваться на берегу. Люся видела, что брат спокоен, и с любопытством смотрела на разрывы, слегка вздрагивая от грохота.
— Молодец ты у меня, Люсенька, не боишься… С берега донеслись отчаянные крики. Миша повернул голову и увидел на борту судна Сысоева, показывающего руками, что надо быстрее возвращаться. Но теперь опасность миновала, и Мише стало весело. Он приветливо помахал рукой машинисту и снова начал грести к мосту. Справа за бортом на воде показался небольшой продолговатый белый предмет. Сначала Миша не сообразил, что это такое, но, когда лодка приблизилась, он радостно крикнул:
— Люся! Смотри, рыбка глушеная… Сейчас мы её поймаем Загребая левым веслом, мальчик повернул лодку и проворно схватил за голову плывущую кверху брюхом рыбу. Это оказалась небольшая плотва.
— Вот какая рыба! — сказал Миша, бросив её на дно лодки. — Смотри ещё, Люся… Смотри кругом.
Миша поднялся на ноги и, не обращая внимания на крики Сысоева и разрывы снарядов на берегу, стал оглядываться по сторонам: не всплывёт ли ещё где рыба. Скоро он опять увидел белый длинный предмет, так же ловко подъехал и вытащил вторую плотву, значительно крупней. Затем попался небольшой судачок, за ним ещё две плотвы. На уху рыбы хватало, но Миша не мог успокоиться. В нем проснулся азарт охотника.
— Миша, смотри, — сказала Люся.
Мальчик оглянулся и оцепенел. Недалеко от лодки всплыла громадная рыбина. Издав какой-то воинственный крик, смысл которого он и сам не понял, Миша схватился за весла и начал грести.
— Люсенька, ты сиди… Крепко сиди… Мы её поймаем, — говорил он, приближаясь к рыбе. — Держись, сестрёнка! Слышишь… Вот она какая… Как же её в лодку-то втащить? Силы не хватит… Она скользкая… Только бы не ожила… Держись, Люсенька…
В этот момент Миша не помнил себя. Никогда ему не приходилось иметь дела с такой рыбой. Лососка, пуда на полтора весом, оглушённая, но живая, шевелила хвостом и плавниками. Жабры её открывались и закрывались. Если бы Миша схватил её за хвост или плавники, она бы очнулась от прикосновения и ушла в глубину. Однако Миша догадался засунуть руку под жабры и крепко ухватил рыбину. Теперь нужно было втащить её в лодку. Рванись лососка секундой раньше, Миша вылетел бы в воду и наверняка перевернул бы лодку. На Люсино счастье, лососка рванулась вперёд в тот момент, когда, напрягая все силы, мальчик повернул её головой к себе и потянул. Всплеск… Лодка сильно накренилась, зачерпнув воды, и вместе с этой водой лососка вскочила в лодку. Миша упал, сильно ударился об уключину, но сейчас же перевернулся и грудью придавил свою добычу. Девочка едва удержалась на скамейке и испуганно смотрела на барахтающегося брата… С минуту Миша лежал без движения. Рыба не билась. Он поднял голову и, взглянув на сестрёнку, торжествующе захохотал.
— Наша!.. Попалась!..
Воду выкачивать было некогда, да и нечем. Не замечая того, что он весь мокрый, Миша засунул голову лососки под свою скамейку, сел за весла и начал грести.
— Вот так рыба у нас, Люсенька, — дрожащими от волнения губами говорил мальчик, налегая на весла. — Какая красивая! Смотри, пятнышки на ней разноцветные…
Вдруг лососка взмахнула хвостом и подпрыгнула, ударившись головой о скамейку. Миша бросил весла и сел верхом на рыбину. Она его подбросила раза два и успокоилась.
Удар хвоста пришёлся по Люсе, и она заплакала, не то от боли, не то от испуга.
Миша растерялся, не зная, что делать. Он боялся, что рыба выскочит из лодки. Самым простым выходом было вынуть уключину и ударами по голове оглушить лососку, но мальчик этого не сообразил и сидел верхом на рыбе, пока та не затихла. Затем он снова взялся за весла.
— Не плачь, Люся. Сейчас мы приедем. Берег уже близок.
Берег медленно приближался. Лососка ещё раз попыталась выскочить из лодки, и снова мальчик сел на неё верхом, а Люся расплакалась ещё пуще.
— Я не хочу больше кататься…
— Сейчас, Люся… Не реви. Сейчас приедем.
Наконец они пристали к берегу. Девочка с радостью пошла на руки к Сысоеву, который сейчас же утащил её в каюту.
Мокрый и перемазанный с головы до ног, Миша с гордостью посмотрел кругом. Народу на набережной собралось много. Посыпались всевозможные советы, предложения, просьбы продать рыбу. Только теперь Миша узнал, что он поймал лососку и что её надо оглушить. Он это немедленно сделал вынутой уключиной. Привязав лодку к канату, мальчик с трудом взвалил лососку на плечо и не торопясь понёс её к себе на судно.
Досадно было, что этого триумфа не видел Николай Васильевич, который, забрав всех, кроме Сысоева, уже уехал на какую-то аварию.
Оставив добычу у себя в каюте, Миша вернулся назад. Раздумывая над тем, что делать с лосоской, он вычерпал из лодки воду, положил на место весла, собрал мелких рыбёшек и пошёл искать сестру. Она сидела в машинном отделении босая, в одном платье и пила чай из большой эмалированной кружки. Все её вещи были развешаны около топившейся печурки. Сысоев, с застывшей на лице улыбкой, сидел напротив и молча следил за каждым движением девочки. С приходом Миши он оживился.
— Что ты наделал, голова, — с упрёком сказал он. — Вся мокрая. Ты её мог утопить.
— Не утопил же. Зато рыбину поймал. Видел какую?
— А плевать я хотел на рыбину. Теперь она с тобой больше никогда не поедет. Люся, ты поедешь с ним ещё кататься? — спросил он девочку.
— Нет.
— Слышал? А со мной поедешь?
— Поеду.
— Ага! Слышал? Теперь тебе полная отставка. На какое-то мгновение в душе мальчика шевельнулось ревнивое чувство, но он не показал этого, а, пожав плечами, подошёл к одежде и начал разглядывать старое пальто.
— Что делать с рыбой? — сказал он. — Отдать в котёл?
— Ты её посоли, на всю зиму хватит. Люсе половину снесёшь, — посоветовал машинист.
— У меня там ещё плотвы несколько штук.
— Ну, а плотву мы зажарим.
— А если на рынок снести?
— Зачем?
— Продать, а на эти деньги Люсе обмундирование купить.
— Вот это верно. Вот молодец! — Сысоев засуетился. — Я и то смотрю: ботинки сносились и пальтишко неважное. Это мы с тобой завтра с утра сделаем. Ты знаешь, за такую рыбу ей можно что хочешь достать. Это уж ты на меня положись. Сейчас мы это все обмозгуем.
Сысоев торопливо ушёл к себе и через несколько минут вернулся с бумагой, карандашом и десятиметровой рулеткой.
— Садись и пиши, — приказал он Мише. Когда мальчик взял карандаш и устроился за столом, машинист принялся за дело. Измеряя рулеткой Люсю, он сравнивал размеры с развешенной старой одеждой.
— Начнём сначала с ноги. Ботинки… Сейчас мы прикинем, чтобы точно. Ну-ка, Люсенька, дай твою ножку… Четырнадцать с половиной сантиметров… Это надо же!.. Так. А здесь? Шестнадцать… Понятно. Один сантиметр на вырост. Пиши, Миша… Ботинки — тире — нога. Пятнадцать с половиной сантиметров.
Работа оказалась довольно трудной. Мужчины столкнулись со многими сложными вопросами детского туалета. Например, какова должна быть ширина платья у девочки или как узнать размер головного убора, если Миша представлял его в виде капора, а Сысоев думал про пуховый платок для зимы и какую-то соломенную шляпу для будущего лета. Длина платья тоже вызвала спор. Пробовали обращаться за советом к Люсе, но она соглашалась с обоими и ничем помочь не могла.
Тогда её поставили на табуретку, самым тщательным образом измерили всю вдоль и поперёк и записали все размеры на обратной стороне списка намеченных для покупки предметов.
8. НА РЫНКЕ
Как и было условлено, на другой день без четверти час два друга остановились на набережной, против судна. Стёпа вытащил из кармана старый театральный бинокль и, прислонившись к стенке дома, стал разглядывать теплоход. На палубе никаких признаков жизни не было заметно, словно все вымерли. Прождав полчаса, ребята забеспокоились. Обычно Миша никогда не опаздывал и очень сердился, когда это случалось с другими.
— Пойдём спросим, — предложил Вася.
— Выгонят.
— Кто выгонит? Видишь, никого нет. — Дежурный где-нибудь спрятался.
— Ну так что? Вылезет, а мы его и спросим.
— Подождём ещё. Обедает, наверно.
В это время на палубе показалась рослая фигура старшего механика, торопливо направлявшегося к трапу с большим ключом в руках.
— Николай Васильевич, здравствуйте, — радостно встретил его Стёпа.