Николай Михайловский - Только звезды нейтральны
В приемной командира базы он долго отряхивался от снега, вытирал лицо, руки, причесывался. Наконец собрался с духом и постучал в дверь.
В кабинете было человек пять-шесть. Командир базы и другие офицеры сидели за столом. Максимов, с желтым, пергаментным лицом, стоял в углу. Голова его была перевязана бинтами.
Контр- адмирал поднял глаза и сказал:
- Товарищ Зайцев! Здесь находятся прокурор, начальник особого отдела и ваш комдив, к счастью спасенный тральщиком, которого вы бросили в море.
«Все ясно. Теперь мои дела - труба!» - с тоской подумал Зайцев.
- Мы совещались и пришли к окончательному выводу. Сомнительно, чтобы в нашем районе были мины. Там действовала немецкая подводная лодка. Ваш отряд не сумел своевременно обнаружить ее, и потому налицо тяжелые потери.
Зайцев опустил голову.
- Я не хочу сказать, что вы лично прохлопали противника, - продолжал контр-адмирал и с укоризной глянул на Максимова, неподвижно стоявшего у стены. - Мнение капитана второго ранга Максимова такое же, он тоже считает гибель кораблей делом рук немецких подводников.
«Пора вступать в бой, иначе они черт знает чего накрутят, и тогда труднее будет отбиваться».
- Лично я стою на прежней точке зрения, - сказал Зайцев. - Никто своими глазами не видел ни торпед, ни подводных лодок.
- А вы мины видели? - осведомился сидевший с края стола довольно пожилой моряк с узенькими серебряными погончиками на плечах.
«Прокурор базы», - определил Зайцев и поспешил ответить:
- Нет, не видел. Но так же, как и вы, волен строить предположения. Мог противник располагать данными о прохождении конвоя? Мог он к этому времени выставить минное поле на пути кораблей?
- Фантазировать можно сколько угодно, - контр-адмирал махнул рукой. - Но нельзя строить предположения на песке. Мы основываемся на реальных данных: немецкие подводные лодки неоднократно появлялись в этом районе. Даже в светлое время они всплывали. Посты наблюдения видели. Это факт, его трудно оспаривать. - И снова обратился к Максимову: - Как ваше мнение, товарищ капитан второго ранга?
- Я уверен, здесь не было мин, и исхожу совсем из других предположений, - устало проговорил Максимов. - Посудите сами: если бы немцы поставили мины, то на глубине не меньше четырех метров. А у тральщиков осадка - два метра. На двухметровой глубине мины сорвет штормом и понесет в море. А будь мины на глубине четырех метров, тогда транспорт подорвался бы, зато тральщик остался бы цел и невредим. Нет, конечно, это были акустические торпеды. Вина моя. Не атаковал лодку. Отсюда и все беды… - заключил Максимов и, обессилевший, сел на стул.
- О вас будет особый разговор, - сердито отозвался прокурор. - Сейчас мы разбираем действия командира корабля Зайцева.
Подполковник из особого отдела, все время что-то заносивший в блокнот, тоже не остался безучастным.
- Скажите, товарищ капитан третьего ранга, - обратился он, с любопытством разглядывая Зайцева, - правильно ли вы поступили, бросив на произвол судьбы своих товарищей?
- Другого выхода не было! Или всем остаться на минном поле, или спасать уцелевший транспорт с зимовщиками.
- А попробуйте на одну минуту представить себя на месте Максимова. Вы, Зайцев, тонете, просите о помощи, а ваши товарищи думают только о том, как бы спасти свою шкуру.
Да, могло так случиться. Нетрудно представить себя захлебывающимся в холодном соленом море. Барахтаться на волнах, когда судороги сводят все тело и не можешь даже крикнуть, потому что мороз перехватывает дыхание. А вдали маячит корабль. Но вместо того, чтобы идти на помощь, он показывает корму и скрывается на горизонте. Как бы он, Зайцев, отнесся к такому поступку своих товарищей? Простил их? Посчитал бы это в порядке вещей? Вероятно, при встрече руки бы не подал и до конца своих дней называл их предателями! Но ведь он так не поступил. Он действовал, сообразуясь с обстановкой. Не подвергать же смертельной опасности транспорт с сотнями людей. И, как было ни трудно, он спас их. Попробуйте доказать, что это не так!
- Товарищ капитан третьего ранга, - услышал он голос прокурора, - вам знаком корабельный устав, часть вторая?
- Так точно, знаком!
- Почему же вы действовали вопреки уставу? - В руках прокурора появился маленький томик с множеством закладок. - Статью двести одиннадцать помните?
- Нет, не помню, - вынужден был сознаться Зайцев, потому что он сейчас действительно ничего не помнил: как-то сразу все вылетело из головы.
- Очень жаль! - Прокурор, надев очки, медленно, с выражением прочитал: - «Корабли должны, не оставляя своих прямых задач по ведению боя, оказывать друг другу помощь». В чем могла заключаться помощь капитана третьего ранга Зайцева? В немедленной атаке лодки. Он этого не сделал, стало быть, не выполнил боевую задачу, поспешил уйти…
«Ну к чему все это представление? Хотят создать видимость объективного разбора, а на самом деле сговорились. От таких не жди пощады. Одна дорога - в трибунал… Не будь Максимова, легче было бы оправдаться, а тут он подлил масла в огонь. Не зря же говорят: если виновного нет, его назначают».
Разбирательство близилось к концу. Командир базы уже поднялся с кресла и дал понять, что пора завершать разговор. Строго взглянув на Зайцева, он спросил:
- Вы согласны, что допустили грубое нарушение корабельного устава?
«Ишь каким методом действуют! Толкают на признание. Им только скажи «да», и ты конченый человек. Ошиблись, голубчики, не на того напали».
Зайцев не спешил с ответом.
- Слушайте, не грех было бы посоветоваться с помощником, - отеческим тоном сказал контр-адмирал.
И Зайцев решил: «Нет, не все потеряно. Почему я должен отвечать, если такое решение было принято под нажимом Трофимова?»
Зайцев обрел больше уверенности, и даже голос его окреп.
- Советовался. Помощник и подсказал решение. Офицеры переглянулись.
- Странно. Трофимов утверждает, будто это - ваше единоличное решение.
- Никак нет. Его решение, - признался Зайцев, а самого передернуло: «Как же я мог довериться такому?…» Он вспомнил уговоры Трофимова и подумал тогда, что отвечать вдвоем - это не то что одному: половина вины снимается.
- Разрешите? - слабым голосом попросил Максимов. Зайцев встрепенулся: «Сейчас добьет!»
Максимов поправил бинты, сползающие на лоб.
- Я позволю высказать свое личное мнение. Ваше дело - посчитаться с ним или нет. Только мне кажется - нельзя капитана третьего ранга Зайцева обвинять в трусости. Он боевой офицер, недавно участвовал в проводке кораблей из Америки, и такого с ним не случалось. Быть может, если подходить формально, получается, что он виноват.
- Не формально, а по закону, - вставил прокурор.
- Ну что ж! - продолжал Максимов. - Закон тоже можно толковать по-разному. Я много думал, и для меня эта история предстает в несколько ином свете. Зайцев увидел гибель двух кораблей. Решил, что здесь минное поле, и вместо преследования немецких лодок, атаки их глубинными бомбами устремился на спасение транспорта. Стало быть, он неправильно оценил обстановку и потому принял неверное решение. Ошибка - всегда ошибка, а трусость - нечто другое.
Зайцев в упор смотрел на Максимова. Ему казалось, что все это происходит во сне. Он никак не думал, что найдется человек, способный хоть слово сказать в его защиту. И уж совсем не ожидал, что таким человеком окажется не кто иной, как Максимов. Все остальные офицеры тоже были в замешательстве, вопросительно смотрели на контр-адмирала Назарова. Он поднялся и поспешил внести ясность:
- Мы все обсудили, выслушали разные мнения. Доложим командующему флотом. Товарищи офицеры, можете быть свободны! И вы тоже, капитан третьего ранга, - добавил он, безразлично взглянув на Зайцева.
Прокурор, ни на кого не обращая внимания, собирал свои бумаги, уставы, наставления и длинными костлявыми руками складывал их в портфель. Все поднялись и один за другим вышли в приемную. Последним покинул кабинет Зайцев.
Командир базы задержал Максимова, должно быть собирался с ним поговорить отдельно. Раздался телефонный звонок. Назаров снял трубку, и лицо его приняло необыкновенно серьезное выражение.
- Да, сейчас буду! - бросил он, на ходу обращаясь к Максимову: - Меня вызывают к оперативному.
Вернулся он примерно через час и увидел: Максимов держится за виски.
- Что с вами?
- Голову разрывает на части.
- Я вызову сейчас начальника санслужбы. Назаров протянул руку к телефонной трубке. Максимов остановил его:
- Ничего, пройдет.
- Напрасно вы так думаете. Ранение в голову…
- Разрешите узнать, что у вас случилось, товарищ контр-адмирал? - стараясь бодриться, спросил Максимов.
- Наши предположения полностью подтвердились. Вот радио батареи мыса Желания. Немецкая подводная лодка всплыла и обстреливает мыс. К счастью, люди! живы-здоровы. Разнесло склад с продовольствием… Ответить не могут: нет снарядов… Командир батареи слезно просит выслать самолеты или корабли, найти и добить эту проклятую лодку и срочно забросить боеприпасы и продовольствие.
