Богдан Сушинский - Граница безмолвия
…Как только бот вошел в бухту, на Ордаша повеяло контрастной теплынью, исходящей от небольшого водопада, озерца и двух подпитывавших его родников. По сибирским понятиям, это действительно был удивительный оазис, почти рай земной, и можно было лишь удивляться по поводу того, почему он вот уже почти в течение двух десятков лет остается необитаемым.
Закрепив бот между двумя причальными настилами, пограничники поднялись по выложенной из плоских каменных плашек тропинке и вскоре оказались на плато, большую часть которого занимало парящее, незамерзающее озеро, которое подпитывалось из двух окаймленных каменными бордюрами источников. Как объяснил старший лейтенант, еще два горячих источника находились где-то на дне озерца, вокруг которого произрастали небольшие сосны, зеленела клумба из неведомых для здешних мест кустов и, окутанная гейзерным паром, нежилась на заполярном солнце чахленькая травка.
— В свое время руководство фактории и в самом деле чувствовало себя здесь, как в неприступной крепости, — объяснил Загревский, пересказывая то, что услышал от побывавшего здесь полковника-штабиста. — К такому уединению англичане и шведы стали прибегать после того, как на контору фактории, находившуюся там, где сейчас расположена застава, было совершено нападение какого-то разбойничьего отряда сибирских казаков, во время которого все служащие фактории были истреблены, а все имущество их разграблено. После строительства Нордического Замка на месте заставы находился лишь приемный пункт пушнины, да чуть поодаль, у реки Саримы, было построено нечто похожее на постоялый двор.
— Там до сих пор просматриваются остатки фундамента, — подтвердил Ордаш.
— Однако всю собранную приемщиками пушнину сразу же грузили на корабль, который на ночь отходил к острову. Хорошо вооруженный корабль, два вооруженных бота и пулеметы, установленные на перевале за факторией и по сторонам её, в самом деле превратили остров в неприступную для разбойников крепость. Вот так-то, гра-ничники, мундиры в аксельбантах, — подытожил свой рассказ старший лейтенант. — Получается, что когда-то остров Фактория был не только обитаемым, но и вполне цивилизованным.
Прежде чем войти в Нордический Замок, старший лейтенант и его спутники осмотрели прилегавшую к заливу местность и само здание. Построено оно было на высоком массивном фундаменте, скрывавшем за своими стенами большой подвал. Крыльцо тоже выложено было из массивного камня, но так, что и в нем Ордаш насчитал три узких бойницы.
Обойдя замок, старшина обратил внимание на еще одно здание — г-образного склада, одна стена которого примыкала к стене замка, образовывая закрытый двор, из которого выводила узкая калитка. Впрочем, из Нордического Замка в него можно было попасть и через черный ход. Ну а прямо к нему подступала гряда, взойти на которую можно было только с востока. С севера же она казалась совершенно неприступной, а с запада перекрывалась врубавшимся в толщу скалы складом, тоже напоминавшим армейский форт.
— Англичане есть англичане. Они всегда были мастерами возведения фортов, — как бы вслух рассуждал начзаставы, — поскольку строить их приходилось во всех колониях, от Америки до Индокитая. Только благодаря фортам они и сумели сотворить эту свою некогда могучую империю.
— Здесь они, судя по всему, тоже обустраивались надолго, — молвил старшина.
— Вот именно: «обустраивались». То ли пустыня, то ли Арктика — они везде привыкли обустраиваться так, чтобы жить по-барски. Так что этому у них стоит поучиться.
— Тундра, однако, суеты не любит, — заметил «идеологически подкованный нацмен» Оленев. — Как и барской жизни — тоже. В тундре нужно жить так, как велят обычаи тунгусов, да.
— Ты что же, прикажешь нам в тунгусов превращаться? — попытался осадить его Загревский.
— Зачем? Я ведь не приказывал вам приходить в эту тундру?
Старший лейтенант с каким-то особым выражением лица уставился было на тунгуса, но от реплики почему-то воздержался. Может, потому что взгляд его Оркан встретил с невозмутимым спокойствием коварного азиата.
«Не так прост этот Тунгуса, как может показаться при первой встрече с ним, — понял Ордаш. — Следовало бы присмотреться к этому аборигену попристальнее».
* * *Сразу же за грядой открывался обширный каньон — своеобразный разлом, пересекавший остров с востока на запад. А по ту сторону его виднелась широкая горная гряда, самые высокие вершины которой все еще оставались покрытыми снегом.
— И далеко простираются эти горы? — поинтересовался Ордаш, вдруг представляя себе, что судьба забросила его на этот островок надолго. И вообще его одолевало какое-то странное предчувствие — как человека, которому надлежало провести здесь свою долгую и смертельно опасную сибирскую робинзонаду.
— Здесь такого понятия — «далеко» — не существует, — поучительно молвил Загревский. — Слишком мала эта океанская суша. Так что километра на два всего лишь.
— Тоже расстояние. Вспомните, что оттуда, с материка, островок кажется значительно меньшим, совсем крохотным.
— Потому что оттуда виден всего лишь южный мыс Фактории. А где-то там, на северной оконечности, остров раздваивается на два полуострова. Один из них короткий, а другой упорно уползает в ледовые поля настоящей, глубинной Арктики. И, по-моему, никто так и не исследовал его, тем более что там уже трудно отличить где океанский лед, а где островной.
«Что ж, — сказал себе Ордаш, — если уж тебе выпало бы оставаться на каком-либо северномм острове одному, то хотелось бы, чтобы им оказался Фактория, с его Нордическим Замком».
— Стреляли, однако! — воскликнул Оленев, когда они обходили по тропе, шедшей вдоль стены склада. — Из пулемета стреляли, — ощупывал пальцами пулевые вмятины. — По бойницам целились, да…
— Не без этого. Белогвардейцев выкуривали, — объяснил командир заставы, даже не поднимая глаз, чтобы посмотреть на то место, которое указывал тунгус. — Говорят, упорные бои шли: с высадкой десанта и контратаками.
— И долго белогвардейцы держались на Фактории? — спросил Ордаш, подключаясь к обследованию пулевых отметин.
— Какое-то время держались, — неохотно проговорил Загревский. — Но это отдельная история, как-нибудь расскажу, — он скосил глаза на «идеологически подкованного нацмена», давая понять, что не хочет, чтобы рассказ о белогвардейцах велся при солдате срочной службы. — Кстати, в начале тридцатых на Фактории дважды высаживались экспедиции полярных геодезистов, геологов и еще каких-то исследователей. Они устраивали здесь свои станции, изучая климат, движение льдов, повадки медведей и еще что-то, И то правда: грех — не использовать такую базу.
— Но сейчас её почему-то не используют.
— Значит, есть дела поважнее, — назидательно молвил старший лейтенант.
Первый этаж Нордического Замка был рассчитан на то, чтобы приютить служащих фактории. Две комнаты, судя по старинным столам и сейфам, служили конторскими помещениями, три другие — жилыми. Здесь же находилась ванная комната, теплую воду для которой когда-то насосом закачивали из горячего источника, и, что очень удивило советских сибиряков, действовал туалет со сливным бачком, подземная труба от которого уходила куда-то в море.
Мраморная лестница, уводившая на второй этаж, завершалась небольшим холлом — с камином и роялем. Вся остальная часть этажа когда-то, очевидно, была апартаментами начальника фактории, и в мезонин можно было попасть только из этой части, поскольку служил он, следует полагать, местом уединения и размышления начальника.
Впрочем, бойницы мезонина и барьерчика, прикрывавшего балкон, были расположены так, что, установив на них пулеметы, можно было простреливать все пространство вокруг фактории. И в апартаментах, и в мезонине стояли теперь обычные солдатские койки, застеленные обычными, отсыревшими солдатскими одеялами. А в двух комнатах второго этажа, тех, что находились под мезонином, а потому были наиболее теплыми во всем островном замке, стояли «буржуйки» с небольшим запасом дров и угля в металлических ящиках.
— Вот где надо было располагать офицерский корпус заставы, — вальяжно развалился Загревский в огромном, обтянутом потрескавшейся кожей кресле. — Сигара. Камин. Бронзовые канделябры… И леди в меховых накидках.
— И, конечно же, леди… — поддержал его Ордаш.
— Причем, желательно, юные леди.
— А ты обратил внимание, старшина: даже на таком далеком полярном островке англичане и шведы сумели обустроить свой быт так, словно располагались в ста метрах от королевского дворца. Л мы, как ни старались бы, все равно построили бы паршивый барак. Буржуи чертовы. Не-справед-ливо!..
Что бы Загревский ни произносил, он всегда произносил это уверенно, нахраписто, тоном человека, привыкшего к власти и к тому, что все вокруг или безоговорочно подчиняются ему, или же благоговейно прислушиваются к его мнению. Ордаш уже смирился с тем, что всем своим поведением старлей подчеркивал: застава, да еще такая полудикая, заполярная, — не то подразделение, которым он призван командовать. Широкая и по-пролетарски вульгарная натура его требовала иного армейского чина, иного командного масштаба, иного жизненного размаха.
