Валерий Горбань - Чеченская обойма
— Нормальные карты местности у всех будут? Или опять по глобусу воевать пойдем? Дислокация боевиков, их маршруты? Схемы минных полей? Саперная поддержка? Рации толковые, чтобы нас не глушили, не прослушивали? Форму одинаковую выдадут или опознавательные знаки? И что-то я не помню: ученья по взаимодействию мы провели?
— Когда их проводить? — глазенками моргает. — Завтра уже операция.
— Вот ты, — говорю, — сам завтра и оперируйся. Пока эта банда через границу не полезет, пусть с ними сами чеченцы разбираются. Ты себе решил медальку заработать, а мне цинки с пацанами домой везти? Я своих людей гробить не дам. Мало крови пролили?
Как он завизжит:
— Да ты понимаешь, что говоришь?! Струсил, что ли? Я тебя сейчас от командования отрядом отстраню!
От последних слов меня нервный смех разобрал. И хорошо: хоть какая-то разрядка, а то я уже контроль над собой терять начал.
— Ладно, — говорю, — отстраняй. Сейчас я сюда командиров взводов соберу и объявлю, что теперь ты ими лично командуешь. Сам им все расскажешь. Только не говори, кто этот гениальный план придумал. Как бы чего не вышло…
— Это невыполнение приказа! Ты ответишь! Пиши рапорт!
— Я, по закону, преступные приказы выполнять не имею права. А рапорт обязательно напишу. Чтобы, когда ребят перемолотят, или, что скорее, они сами друг друга перестреляют, было ясно, кто за этот идиотизм отвечать должен.
Выскочил он, дверью хлопнул. А я соседу позвонил. Магомед — мужик отчаянный, ребята у него — как на подбор. Думаю: горячие, черти, точно полезут в эту авантюру. Тоже горцы, но «духов» не любят еще больше, чем мы. Говорят:
— Эти бандиты уже весь Кавказ достали! Ни своему народу, ни соседям жить спокойно не дают.
И получилось, что я как в воду смотрел! Магомед, правда, отказаться хотел. Но ребята его обиделись: «Командир, нас ведь трусами назовут!» — и всем отрядом добровольно на это дело подписались.
И еще три командира своих людей выделили. Тех-то, кто уже своих ребят, или друзей из других отрядов в «черные тюльпаны» грузил, на такой трюк не возьмешь. Когда смерть рядом увидишь, на кишки своего братишки да на кровь с мозгами посмотришь — быстро героизм проходит. Но это же после… А эти в первый раз здесь, горя не видали, на подвиги тянет.
Я понервничал, конечно. Весь день назавтра — как на иголках. Понятное дело: Дубьев после операции на меня телегу накатит — будь здоров. А если еще хоть одного боевика отловят или завалят, то всё: пыль до небес, колокола звонят, Дубина на белом коне, а я весь в дерьме! «Да ладно, — думаю, — бог не выдаст — свинья не съест. Лишь бы у ребят все обошлось».
Дело к вечеру, сижу у себя на КПП, на часы посматриваю: пора бы уже народу с прочеса вернуться. Тут телефон затренькал, Магомед звонит.
— Ну, наконец-то, — говорю, — как поработали?
— Брат, беда у меня…
— Что такое? Потери?
— Чеченцы у меня четверых захватили.
Ах, твою мать! У меня аж сердце закололо.
— Ну как вы так умудрились?!
— Да это не прочес был, а бардак какой-то. Лазили где попало. Где искать, кого искать — ничего не понятно. Чуть на мины не напоролись. Дубьев стал группы в разные стороны рассылать. Моих четверых в разведку отправил, и не вернулись ребята.
— Так может, заблудились где? Увлеклись. У тебя джигиты отчаянные, выйдут сами!
— Нет, Леня… Ко мне уже с той стороны посредники приезжали. Беда у меня, брат!
Представляешь?! У меня даже язык не повернулся попрекнуть его, и без того — горе у человека. Да и что ему было: на цепь джигитов своих посадить, не пускать? Так они бы с цепью ушли, а его самого не то что за командира — за человека считать бы перестали.
— Держись, брат, — отвечаю, — и давай ко мне. Думать будем. Только Дубину с собой не бери. Видеть его не могу.
Приехал Магомед ко мне, уже темно было. Вошел в вагончик, я его даже не узнал сразу. Лицо серое, глаза ввалились. За несколько часов высох весь, будто месяц не кормили. Стал он рассказывать.
Приехал к ним на блок пастух. Он постоянно возле границы со своими баранами мотается. У пастуха — «уазик» «четыреста пятьдесят второй», как «Скорая помощь», мы их «таблетками» называли. Рассказал, что явились к нему трое боевиков вооруженных, велели передать условия: пятьдесят тысяч долларов за всех четверых. Иначе, мол, получим только головы отрезанные. Вид у этого бараньего командира напуганный был. Но, может, и прикидывался он. Вполне мог быть с бандитами в доле, наводчиком да посредником подрабатывать. А мог и не быть. Шайтан их там разберет.
Переночевал Магомед у меня. А с раннего утра мы в райцентр махнули и на телефон сели. Когда перед покушением на генерала Романова в Грозном переговоры шли, я со своими ребятами Масхадова сопровождал. Кое-кого из его личной охраны знаю. И сумел в этот раз через них до самого Масхадова дозвониться. Тот уже в курсе дела был. Сказал коротко, как отрезал:
— Вооруженные силы Ичкерии к этому отношения не имеют. Это — «индейцы». Разбирайтесь с ними сами. — И весь разговор.
Доложили руководству федеральной группировки, так и так: есть контакт с похитителями, надо либо выкупать ребят, либо операцию проводить. Руководство отвечает: «У вас там сил на такую операцию вполне достаточно. Считаете нужным, пусть старший зоны принимает решение и — действуйте».
Резонно. Хочешь не хочешь — поехали к Дубине. Он эту кашу заварил, пусть помогает расхлебывать. Угадай с трех раз, что он ответил?
Правильно! Сдристнул в кусты, только свист пошел:
— Я без санкции руководства ничего затевать не могу. Надо сообщить в правительственную комиссию, в Москве есть специальные люди, которые пленными занимаются… — Ну и тому подобная чухня. Кому мы там в Москве нужны?! Только-только Буденновск отгрохотал. Разборки на всех уровнях. Да пока до нас с нашими проблемами дело дойдет, ребят десять раз прирежут.
Тут Магомед как зарычит:
— Ты будешь моих парней выручать?! Из-за тебя они попались!
Еле я его оттащил. Дубина мне всю оставшуюся жизнь должен за это проставляться…
Вернулись к нам на блок.
— Ладно, — говорю. — Я по должности официально числюсь заместителем этого чудака на букву «м». Так что формально имею право принимать решения на проведение специальных мероприятий. Передавай бандитам, что деньги будут. Звони немедленно домой, пусть доллары собирают.
Вот чему нам, русским, у кавказцев всю жизнь учиться надо — это как они друг за друга стоят. Сутки не прошли после нашего сообщения — прилетает специальный самолет от руководства республики! Привезли деньги, подарки всему отряду, снаряжения дополнительного целую кучу. Магомеду — команда конкретная: «Что бы ты ни сделал, мы тебя спасем, оправдаем, не выдадим. Только выручи ребят!»
Вот как! Это не наши политиканы, что прибалтийские ОМОНы за их верность присяге подставили и Парфенова продали. А Буденновск! У меня до сих пор, как этот позор вспомню, лицо горит, будто пощечин мне надавали. Да ты, брат, сам все понимаешь…
Ладно, отвлекся я.
Так вот, начинаем переговоры с «индейцами» закручивать. Понятно, напрямую они говорить не хотят, боятся. И не только нас. Эти беспредельщики уже и чеченцам самим мешать стали. От многих даже их тейпы отступились, а без защиты рода ты там не человек и долго не покуролесишь.
Но бойся не бойся, а денежки-то получать надо самим. Чужому не доверишь: мало ли что у него на уме. Так что покрутили они, повертели, но решились: назначают передачу. В погранзоне, в стороне от всех постов: и наших и чеченских. Договорились, что Магомед сам за ребятами своими поедет.
Выехали мы на место заранее. Осмотрелись. Обстановочка такая: дорога-серпантинка над ущельем вьется, в конце, за поворотом резким, — площадка небольшая. Открыта метров на сто, вплотную с группой захвата не подойти. Из оружия, по-снайперски, тоже работать опасно. Выбить одного-двух бандитов можно, но любая осечка, промах, рикошет — и наши тоже полягут.
Поэтому порешили так: отдадут ребят — пусть убираются, рисковать не станем. Можно будет ими попозже заняться, с толковой подготовкой. Но чтобы не обманули они нас, какую-нибудь подлянку не устроили, мы ниже по дороге засаду выставили: два моих омоновца с гранатометом и прапорщик из сборной команды — старшим. А в «зеленке» над площадкой — я еще с одной группой, для наблюдения и прикрытия.
Мои группы выставились с раннего утра. И правильно сделали. За несколько часов до встречи начали чеченские разведчики лазить. Раньше по этой дороге раз в два-три дня, может, кто проезжал, а тут — то пацан на велосипеде кататься надумал, то «жигуленок» проедет (и у водителя с пассажиром головы на триста шестьдесят градусов, как локаторы, вертятся).
