Аллен Даллес - Асы шпионажа
Хотел бы сказать несколько слов о своих личных впечатлениях о Вуде, которые помогут читателю разобраться в его характере и вместе с тем покажут трудности, с которыми приходится сталкиваться даже в работе с таким идеалистом, как он.
В конце 1943-го или начале 1944 годов – точно не помню, – во всяком случае задолго до покушения на Гитлера, во время своего очередного приезда в Швейцарию Вуд пожелал переговорить со мною с глазу на глаз. То, что он предложил, и удивило, и обеспокоило меня. Он намеревался прекратить свою и так чрезвычайно опасную нелегальную деятельность в министерстве и стать «полноправным членом» немецкого Сопротивления.
Джордж опасался, что демократическое правительство заклеймит его как пособника нацистов, если он продолжит свою службу. Признание же его «сопротивленцем» обеспечит ему политическое реноме в новой Германии.
Это наивное и тоже безумно опасное решение означало бы ликвидацию для нас источника ценнейшей информации. К тому же над многими участниками Сопротивления нависла серьезная угроза. Приходилось опасаться, что СД уже проникла в их ряды. Так что Вуд не только потерял бы свою ценность для союзников, но и поставил бы собственную жизнь на карту.
Мне пришлось прибегнуть к искусству убеждения, чтобы втолковать ему, что своей нынешней деятельностью он приносит наибольшую помощь антигитлеровскому фронту и что он фактически незаменим. Желавших влиться в ряды противников гитлеровскому режиму хватало, быть же агентом и одновременно принимать активное участие в подпольной деятельности, направленной на свержение Гитлера, просто невозможно.
Убедить Джорджа было нелегко, и мы дебатировали с ним в течение нескольких часов. В конце концов он согласился продолжать свою миссию. С моего сердца, признаюсь, упал камень. Но я пообещал ему, что сделаю все, что в моих силах, чтобы еще до полного разгрома Германии он смог вступить в контакт с друзьями-сопротивленцами (что и было реально достигнуто).
Л. Мойзиш
ЦИЦЕРОН – КАМЕРДИНЕР ПОСЛА
В этой истории Л. Мойзиш, бывший сотрудник немецкой секретной службы, работавший во время Второй мировой войны в немецком посольстве в Анкаре, рассказывает, как в конце 1943 года с ним вступил в контакт камердинер английского посла, албанец по национальности, и предложил продавать немцам за большие деньги секретные документы из сейфа своего шефа, которые намеревался фотографировать.
В книге, из которой взят данный отрывок, автор повествует о том, в частности, что Цицерон (таков был псевдоним албанца)23 через некоторое время уже не мог передавать немцам ценную информацию, подсовывая малозначимый материал, но по-прежнему за высокую плату.
Когда писалась книга, Мойзиш еще не знал, что истинная причина того, что албанец уже, по сути, лишился источника ценной информации, была связана с тем, что немецкий посол Франц фон Папен24 из-за высокой стоимости предлагавшихся Цицероном материалов сообщил об этом в Берлин. Телеграмма попала в руки Риббентропа, но на нее обратил внимание и герой предыдущего рассказа Джордж Вуд, передавший ее копию мне в начале 1944 года.
Несомненной заслугой Вуда является то, что он правильно оценил значение этого факта для союзников.
Копию телеграммы я немедленно передал своему английскому коллеге в Берне, который довел ее содержание до своего министерства иностранных дел. Само собой разумеется, что я предупредил англичан, чтобы их действия носили такой характер, дабы мой источник не пострадал.
Проведенная вскоре же инспекция английского посольства в Анкаре носила внешне обычный рутинный характер, но были приняты необходимые меры по сохранности секретных материалов, в результате которых Цицерон остался практически не у дел.
У этой истории была и другая особенность: немцы заплатили Цицерону фальшивыми фунтами стерлингов, в связи с чем он после войны попытался получить свой «гонорар» с демократического немецкого правительства, но безрезультатно.
26 октября 1943 года ничем не отличался от остальных дней. Я занимался обычными делами, уйдя с работы несколько пораньше. Решив выспаться, улегся в постель и выключил настольную лампу. Я уже крепко спал, как вдруг раздался телефонный звонок. Нужно сказать, что телефон у меня не работал уже несколько дней, поэтому воспринял свою побудку без излишней нервозности. Полусонным схватил трубку и услышал голос фрау Йенке, жены советника посла. Несколько озабоченно она сказала:
– Не могли бы вы прийти сейчас к нам? Мой муж хочет с вами поговорить.
Я ответил, что уже лег спать, и поинтересовался, в чем дело. Однако она, прервав меня, продолжила:
– Это срочно. Пожалуйста, приходите немедленно.
Моя жена тоже проснулась, и, пока я одевался, мы обменивались мнениями, что за спешка могла случиться. Может быть, какая-нибудь нелепая телеграмма из Берлина? Подобное уже случалось. Выходя из дому, посмотрел на часы. Было половина одиннадцатого.
На машине мне потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до посольства. Построенное в немецком стиле и окруженное домами, оно получило у турок название «немецкая деревня». Заспанный турецкий привратник открыл железные ворота. Я тут же пошел к нужному домику и позвонил в дверь, которую открыла фрау Йенке, извинившаяся, что меня пришлось разбудить.
– Муж уже в постели и хотел бы переговорить с вами завтра с утра пораньше. – Указав на дверь гостиной, добавила: – Там сидит какой-то странный парень. Он говорит, что у него есть что-то для продажи. Поговорите с ним и выясните, что все это значит. Когда будете уходить, закройте за собой входную дверь. Прислугу я уже отпустила.
Сказав это, она ушла в спальню. Я же, оставшись в прихожей, не без раздражения подумал, входит ли полуночная беседа с неизвестным человеком в обязанности атташе. Как бы то ни было, я был полон решимости разобраться с историей как можно быстрее.
Войдя в гостиную, заметил, что тяжелые портьеры были плотно закрыты, а горевшая настольная лампа придавала большой, прекрасно обставленной европейской мебелью комнате уютный вид.
Рядом с лампой в глубоком кресле сидел мужчина, лицо которого, однако, оставалось в тени. Он сидел спокойно, можно было даже подумать, что он спит. Но он не спал, а поднявшись, заговорил со мной по-французски.
– Кто вы? – произнес он с несколько боязливым, как мне показалось, выражением лица.
Я объяснил ему, что Йенке поручила мне поговорить с ним. Он кивнул, а лицо его, оказавшееся теперь на свету, уже не производило озабоченного впечатления.
На первый взгляд ему было лет сорок пять. Густые его черные волосы были зачесаны назад. Глаза бегали от меня к двери и обратно. У него был крепкий подбородок, но узкий и бесформенный нос, лицо не слишком красивое. Позднее, когда мы с ним стали встречаться довольно часто, лицо его стало казаться мне клоунской маской, скрывавшей истинные чувства.
Несколько секунд мы помолчали, бесцеремонно оглядывая друг друга.
«Кто это может быть? – задавал я себе вопрос. – Во всяком случае, он не относится к дипломатическому корпусу».
Сев в кресло, я предложил ему тоже присесть. Но он прошел на цыпочках к двери, закрыл ее беззвучно и, возвратившись назад, опустился с видимым облегчением в кресло, на котором только что сидел. Теперь он выглядел довольно своеобразно.
Затем незнакомец заговорил запинаясь, опять по-французски:
– Я хотел бы сделать вам некое предложение. Но прежде чем я расскажу вам о нем, пообещайте, что не скажете ни слова никому, кроме своего шефа. Болтливость представляет опасность не только для меня, но и для вас. Об этом я уж позабочусь, пусть это даже будет последним делом моей жизни. – Говоря это, он недвусмысленно провел пальцем по горлу. – Так вы даете слово?
Само собой разумеется. Если бы я не умел хранить секреты, то не сидел бы здесь. Пожалуйста, говорите. – При этих словах я демонстративно посмотрел на часы.
Он понял намек.
– Думаю, что время у вас обязательно найдется, когда вы узнаете причину моего прихода. Мое предложение имеет большое значение для вашего ведомства. Я… – он помедлил (я так и не понял, подыскивал ли он подходящие слова по-французски или же проверял воздействие на меня своих слов), – я могу представить вам секретные документы, самые что ни на есть секретнейшие. – Помолчав несколько секунд, добавил: – Это – документы из британского посольства. Интересуют ли они вас?
Я постарался придать своему лицу невозмутимый вид. Сначала подумал, что он – обычный мошенник, который хочет за здорово живешь заполучить деньги. Поэтому с ним надо быть очень осторожным. Как бы прочтя мои мысли, он произнес:
– Но мне нужны деньги, много денег. Работа моя будет очень опасной, а если меня прихватят… – И он повторил свое движение по горлу, хотя было ясно, что на этот раз оно было адресовано не мне. – Деньги для таких вещей у вас есть? Или у посла, правда ведь? Ваше правительство обязательно раскошелится. Мне надо двадцать тысяч фунтов, английских фунтов стерлингов.
