Июль 41 года. Романы, повести, рассказы [сборник Литрес] - Григорий Яковлевич Бакланов

Григорий Бакланов

Июль 41 года. Романы, повести, рассказы

© Г. Я. Бакланов (наследники), 2025

© А. Г. Попофф, состав, статья, 2025

© Оформление

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025

Издательство Азбука®

⁂

Предисловие

В статье «По праву памяти» Василь Быков вспоминал, как в конце 1950-х годов поразила его первая военная повесть Григория Бакланова «Южнее главного удара». В ней рассказывалось о нескольких днях тяжелых боев в районе венгерского города Секешфехервар. «Эта талантливо написанная повесть – концентрат суровой правды о войне, какой она навеки запечатлелась в сознании переживших ее фронтовиков…» Написанная достоверно и емко, без патетики, эта повесть повлияла на творчество Быкова: прочитав ее, он «понял, как надо писать о войне»[1].

Бакланов и Быков не раз встречались и переписывались, их многое связывало. Оказалось, что в начале 1945 года они воевали в Венгрии на одном фронте[2]. Конец войны застал обоих в Австрии, в звании младших лейтенантов. В их поколении молодых людей, а Бакланову было 22 года, когда кончилась война, старших офицеров не было: они были солдатами и лейтенантами (отсюда – «лейтенантская проза»). «Сейчас забыто, – писал Бакланов, объясняя термин, придуманный критиками, – и новые поколения не представляют себе, что же такое в свое время, в конце 50-х – начале 60-х, была так называемая „лейтенантская проза“. Это был, в первую очередь, свой взгляд на войну, писали о том, что сами вынесли с полей сражений, правду делали достоянием всех. И книги эти трудно проходили, очень трудно»[3].

Бакланову было 17 лет, когда в 1941 году он добровольцем ушел на фронт. Был рядовым артиллерийского полка, а с лета 1943 года, окончив 2-е Ленинградское артиллерийское училище, командовал взводом управления артиллерийской батареи. Дневников на фронте он не вел, да это и не разрешалось. Работая над первой военной повестью, он восстанавливал события по памяти: «Я заново видел войну, все те годы, и дни, и часы, и месяцы, а час бывал длинней многих жизней»[4]. События и подробности в его военной прозе, как правило, не придуманы: обычно это рассказ о конкретном эпизоде на Северо-Западном и Юго-Западном фронте, в дальнейшем переименованном в Третий Украинский[5]. «За четыре года войны столько увидено, что выдумывать не надо, надо только вспомнить и увидеть заново»[6]. В емкой и драматичной повести «Мертвые сраму не имут» (1961) описаны бои 1943 года на Украине, судьба почти безоружного артиллерийского дивизиона, которому выпало сражаться с немецкими танками. Бакланов писал о том, что сам видел и испытал, о буднях войны, а «не о парадной стороне жизни и не о тех, кому досталось водружать флаги»[7].

Повесть «Пядь земли», опубликованная в мае 1959 года в журнале «Новый мир», определила его писательскую судьбу. После нескольких восторженных рецензий на нее обрушилась официальная критика: мишенью послужила именно достоверность в описании событий. Автора упрекали в принижении подвига, в «окопной правде». В смысл фразы, ставшей выражением официального мнения, никто не вдумывался[8]. «А ведь окопная – значит народная, – писал Бакланов, – потому что в окопах сидел народ… Благодаря грубым обвинениям повесть прославилась…»[9] «Пядь земли» была переведена на многие языки и издана в 36 странах.

Описанное в ней начало Ясско-Кишиневской операции относится к весне и лету 1944 года, когда исход войны уже был предрешен. В июне союзники открыли второй фронт, а в августе Румыния вышла из войны. Желание дожить до победы передано в повести сильно и ярко. Красоту мира, радость и полноту жизни герои ощущают порой за минуту до смерти. «Сколько суждено мне пройти вперед? – думает Мотовилов. – Шаг? Но этот шаг – вся моя жизнь»[10]. Читатель расстается с лейтенантом Мотовиловым в Молдавии. Позади бои за маленький плацдарм, погибшие друзья. Впереди – новые фронтовые дороги. Конец повести символичен: Мотовилов смотрит на дорогу, на коленях у него сидит молдавский мальчик. «Далеко, у края степи, как снеговые горы, лежат облака, осиянные солнцем. Там встают новые дымы разрывов. Дорога уходит туда. Если суждено мне пройти ее до конца, я хочу, чтобы после войны был у меня сын»[11]. Судьба Мотовилова читателю неизвестна: повесть заканчивается его надеждой выжить.

Работая над повестью «Пядь земли», Бакланов ощущал себя ровесником своих героев: «Все так живо было перед глазами, словно происходило вчера…»[12] В повести «Навеки девятнадцатилетние», опубликованной двадцать лет спустя, в 1979 году, герои годились ему в сыновья. Он писал эту повесть «с отцовским чувством»[13]. Толчком для ее написания послужил случай на съемках кинофильма «Пядь земли». Снимали летом и осенью 1963 года в районе бывшего Заднестровского плацдарма. Когда рыли окопы на месте прежних, найдены были останки молодого воина. Потом нашли пряжку со звездой, какая была у советских офицеров. «Это был человек явно нашего поколения, – рассказывал Бакланов. – Очень молодой»[14]. Через четырнадцать лет это воспоминание связалось с мыслью о поколении молодых людей, большинство которых «осталось на войне навечно, на поле боя»[15]. Эти повести связаны между собой темой безымянного героя, точнее – мыслью о том, что «не было безымянных героев, а были люди, которые имели свое имя, свой облик, свои чаяния и надежды…». Это слова Юлиуса Фучика, послужившие эпиграфом к «Пяди земли».

Мысль о том, что даже в самой кровопролитной войне потеря одной жизни невосполнима, выражена в «Пяди земли» во внутреннем монологе лейтенанта Мотовилова: он размышляет о логике войны, о статистических потерях и о сыновьях, которых невозможно заменить ни на земле, ни в сердце. Герои Бакланова становятся памятны и близки читателю; в рассказе об их коротких жизнях воплощена судьба поколения. Как писал критик Лев Оборин, повесть «„Навеки девятнадцатилетние“ завершается гибелью главного героя, чьими глазами и показана война, чьими мыслями и словами так много сказано…»[16]. Проза Бакланова сохранила для нас ценности ушедшего поколения, характеры, незабываемые портреты и даже подлинные имена погибших. «Пусть даже не о нем рассказано, – говорил Бакланов, – но пусть его фамилия живет»[17].

В романе «Июль 41 года», который Бакланов считал одним из главных своих произведений, рассказано о трагедии первых месяцев войны. Этот роман был написан на основе документальных материалов, мемуаров, а также бесед автора с людьми, жившими в пограничных районах перед войной. В нем он одним из первых показал взаимосвязь