Год вольфрама - Рауль Герра Гарридо

Год вольфрама

Артур Дж. Голдберг. — Как вы объясняете создавшееся положение?

Карлтон Дж. X. Хайес. — Вольфрам был для Германии важнее, чем Голубая дивизия. Было принято решение отказаться от услуг испанских добровольцев при условии выплаты компенсации за счет поставок вольфрама.

Артур Дж. Голдберг. — И все-таки вы продолжали скупать вольфрам?

Гюнтер Вайс. — Это было мое задание.

Артур Дж. Голдберг. — До самого конца войны?

Гюнтер Вайс. — Так точно.

Артур Дж. Голдберг. — Разве по этому вопросу не существовало соответствующего соглашения, достигнутого раньше?

Карлтон Дж. X. Хайес. — До сорок четвертого года мы вели с немцами весьма ожесточенное сражение за вольфрам, впрочем, борьба продолжалась до самого конца войны, так что соглашения, как такового, не было.

Артур Дж. Голдберг. — Ваши сведения по этому вопросу должны быть самыми достоверными. Какую должность вы занимали в то время?

Карлтон Дж. X. Хайес. — Посол Соединенных Штатов в Испании.

Артур Дж. Голдберг. — А вы, господин Вайс?

Гюнтер Вайс. — Агент на руднике «Эль-Эхе».

Артур Дж. Голдберг. — Уточните район ваших действий.

Гюнтер Вайс. — Я действовал в районе Бьерсо, на северо-западе Иберийского полуострова.

(Госдепартамент. Комитет по делам политических беженцев. Артур Голдберг, досье № 75 186, стр. 72–73. Вашингтон. Федеральный округ Колумбия. 1951)

1

«Это — вольфрам», сказал лейтенант, «вольфрам?»— не то повторил, не то переспросил Элой, вот и все, что он запомнил, события разворачивались слишком стремительно, пожалуй, еще две детали: когда этот тип с закрытым до глаз лицом резким движением распихнул плащ, как будто собирался невесть что продемонстрировать, «ну что ж, сами вынуждаете меня применить оружие», и вытащил обрез; и еще когда он в слепом порыве гнева поднял с земли камень. Так началась эта история на горе Сео.

Они поднимались в гору по дороге, ведущей в Корульон, хотели отдохнуть в воскресенье дома после недели изнурительной работы на сборе вишни, их было слишком мало, чтобы нанять старенький автобус, двадцать пять мест внутри и три на крыше, на решетке для багажа, иначе Туро, он же Артур, владелец автобуса, не соглашался, сегодня он подрядился везти людей в Магас, главное шоссе, дорога лучше, да и расстояние побольше, это, конечно, выгоднее, чем тащиться с ними в гору. Элой не настаивал, он и пешком может добраться до Кадафреснаса, денежки целее будут, кроме того, ближе к вечеру, когда тени станут длиннее, он надеялся уговорить девушку, там видно будет, говорят, она не ломака, впрочем, никто не мог похвастаться полным успехом, все рассказы о ней ограничивались «она уже была готова», «я ее почти уломал», «еще чуть-чуть и…». С ним она вела себя весьма благосклонно, особенно когда они затеяли игру «кто дотянется до ветки», чертовка так высоко задрала ногу, что обнажилось бедро, а она хоть бы что, даже глаз не отвела.

— Я достану тебе эту ветку.

— Ты ведь женат, правда?

— Иногда.

Ему не хотелось отвечать более определенно, сказать «да» значит спугнуть ее, ну и что, разве это что-нибудь меняет, разве он виноват, что всякий раз при виде красивой девушки его естество оживляется и весьма красноречиво говорит «рад-тебя-видеть».

— Женатики самые опасные люди.

— А ты почем знаешь?

— Ничего я не знаю, просто для меня женатые мужчины все равно что пустое место.

Но потом, когда он помогал ей слезть с дерева, в зубах вызывающе зажата вишня, плутовка охотно позволила ему прижаться, да что там, он просто обнял ее, ощутив, как колышется грудь девушки, оба они это почувствовали, кто-нибудь из сборщиков вишни, работавших неподалеку, мог заметить, иди знай, да ладно, в любом случае Элой решил идти пешком, конечно, если у девушки хватит сил и желания последовать его примеру, она жила в Беарисе, так что часть пути они пройдут вместе.

Поднимаясь в гору, они постепенно отставали от группы, поворот на Корульон, солнце уже стояло низко, через полчасика совсем сядет, подумал Элой и решил задержаться еще немного на смотровой площадке, созданной самой природой, своего рода амфитеатр, нависший над долиной, оба проявили несколько неестественный восторг при виде открывшейся панорамы, знакомой им до мелочей с самого детства.

— Смотри, вот она наша земля.

— К сожалению, не наша.

— Самая прекрасная в мире земля, с мягкими линиями холмов, ухоженными огородами, вечнозелеными лугами, островками фруктовых деревьев, ханаанские смоковницы, греческие оливки, хиосский виноград.

— Как красиво ты говоришь.

Элой знал наизусть первый абзац книги, но которой учился читать в церковной школе Святого Палермо, «без муки нет науки», говорил дон Панкрасио, выбравший в качестве пособия по чтению книгу Хиля-и-Корраско[1] «Записки о путешествии по провинции», первая и последняя книга, прочитанная Элоем за всю жизнь, да и то он ее до конца не одолел, слишком уж толстая.

— Красиво, но оливковых деревьев в наших краях нет.

Они шли медленно, немного отстав от всей группы, тени деревьев становились все длиннее, превращая дорогу в полосатую зебру, обстановка самая что ни на есть подходящая, да, видно, не суждено было, кто бы мог подумать, что такое случится, они все видели собственными глазами, хотя и с некоторого расстояния, так и не поняв до конца, являются ли участниками или просто наблюдателями, на всякий случай застыли как вкопанные. Когда из кустов выскочили бандиты, Селия изо всех сил вцепилась в Элоя, и он ощутил яростный гнев не потому, что мог стать жертвой разбоя, а потому что терял удачный случай, сведший его с девушкой.

— Стой, кто идет?

Все заговорили одновременно:

— Мы мирные люди.

— Мы из Кадафреснаса.

— А вы кто такие? Что вам надо?

— Молчать, идиоты, — Голос звучал угрожающе, оружия не было видно, скорее всего они его прятали. — Вытряхивайте кошельки, все деньги на бочку, побыстрее и без глупостей.

— Да вы что, мы только что получили за работу и…

— Получили, а теперь выкладывайте.

— …нам нужны эти деньги.

— А нам еще нужнее.

Элой пытался угадать, кто они, стоявший посреди дороги ему явно не знаком, воротник плаща поднят, козырек кепки натянут до самых глаз, широко расставив ноги, он всем своим видом показывал, что никто не пройдет. Зато второй, там, у края обрыва, на самой границе света и тени, показался ему чем-то знакомым, где-то он видел это лицо, укутанное сейчас до самых глаз, еще трое по другую сторону кустарника, три зловещие тени, делавшие угрозу более ощутимой, хотя пока они не вмешивались, кто такие? вполне могли быть его