Алла Гореликова - Позови меня в жизнь вечную…

Алла Гореликова

Позови меня в жизнь вечную…

Что общего могло быть между ними?

Ваня — простой деревенский парень. Малограмотный и, страх сказать, верующий. Когда в Ивановке была еще церковь, в церковном хоре пел. Как при старом режиме, ужас! А Валентина — комсомолка, студентка второго курса. Любит петь о Красной армии, которая, как известно, от тайги до британских морей…

Нет, кое-что общее было. Ванюшка считался первым женихом в Богом и властями забытой Ивановке, да и в соседней Михайловке девки через одну по нему сохли. А Валечка пользовалась большим успехом у парней ее родного областного города. Но, строго говоря, разве можно сравнить областной город и какую-то там Ивановку, пусть даже с Михайловкой заодно?

А еще была у них общая родственница. Но и здесь сравнение выходило какое-то неровное. Старуха Митрофановна Ванькиной двоюродной бабке Федосее приходилась сводной сестрой. А Вале была она родной прабабкой по отцу — о чем, правда, узнала Валентина только в тот день, когда взбудораженная мама уцепилась, как утопающий за соломинку, за деда Васю, и поехала с ним за компанию на похороны. Еще и дочку-студентку с занятий сорвала.

Валечке, если честно, было не до похорон неизвестной доселе прабабки, не до забытой властями Ивановки и, уж конечно, не до материных страхов. У Валечки рушилась любовь. Но мама поговорила с дочкой наедине серьезно и обстоятельно, и вот итог — лежат в кармане документы, характеристика из института да недописанное письмо предмету несостоявшейся любви. И едет Валентина вместе с мамой в невесть какую глухомань, в Ивановку, на прабабкины похороны, махнув рукой на незаконченный второй курс. Хоть и не по-комсомольски это, на учебу рукой махать.

Когда ударились о крышку гроба Митрофановны первые комья глины, у кладбища притормозил попутный грузовичок, фыркнул бензином, высадил случайных пассажиров и побежал себе дальше. Шофер, правда, повертел в голове опрятного щупленького дедочка, худую зареванную тетку в платке до бровей и девушку-комсомолку, что попросили подбросить до Ивановки. Да вскорости и забыл. Хватало у Феди-шофера волнений и без того — а уж если окажется, что городская родня старухи Митрофановны чем-то интересна, так вся Михайловка, включая МТС, об этом уже к вечеру знать будет, и мимо Феди новость не пройдет.

А Валя вздохнула и поплелась вслед за дедом и мамой к прабабкиной могиле. Тогда и увидел ее Ванюшка, на горе всем колхозным невестам, — молоденькую девушку в синей городской юбке, белой футболке с комсомольским значком на груди и красной пилотке-«испанке»…

Попервах было Вале-горожанке в Ивановке странно, непривычно. Однако дело молодое, комсомольское — в первый же день со всеми перезнакомилась, на второй уж и пропаганду затеяла. И клуб-то в селе нужен, и школа, да и за фельдшером в Михайловку бегать — тож не дело. Советская власть, мол, на дворе давно, а вы всё как при царе Горохе!

А вот мать бойкой комсомолки чувствовала себя совсем уж неуютно. Однако же что-то, видать, произошло у них в городе нехорошее — потому что на десятый от похорон день, едва проспался народ после поминок, попросилась она у председателя взять ее в колхоз хоть кем: надо счетовода, так счетоводом, а нет, так хоть скотницей. Председатель почесал в затылке, прикинул так и сяк. Да и предложил прогуляться на могилку к Митрофановне для честного-откровенного разговору. А чтоб чего лишнего не подумали, дочку-комсомолку тоже взять. Опять же, и ее судьба решается…

Разговор состоялся. Подробностей его никто никогда не узнал — все ж таки была Наталья деда-Васиного Петьки жена, а значит, председателю какая-никакая, а родня. А родней разбрасываться… в общем, оформили Наталью счетоводом, а Валентину учителкой взяли. Сама ж говорила, школа селу нужна! Не при царе Горохе живем, вот и возьми детишек под крыло, не зря же два курса соответствующего института за плечами. И не беда, что неполных, случай выйдет — доучишься, это никогда не поздно.

На кладбище Валя побаивалась, вот и согласилась, особо не думая. Но к вечеру спохватилась, примчалась к председателю да как вдарит кулачишком по столу:

— А где школу-то делать будем? В правлении?

Председатель вдругорядь почесал в затылке — и предложил отдать для школы пустующую церковь. А что ремонта требует — так оно и к лучшему. Ты, Валентина, под это дело молодежь организуй, вот и клуб заодно будет. А уж если и вечернюю школу вести возьмешься — премирую тебя, Валя, отрезом на платье. Ей-Богу!

И председатель повел было руку перекреститься — да вовремя вспомнил, что бога нынче нету, и просто почесал лоб.

Хотела Валя высказаться относительно ремонтов, премий, отрезов и напавшей на председателя почесухи, да только рукой махнула:

— Ладно, показывайте церковь.

Тут-то и попался председателю на глаза Ванька. И то, не самому ж идти?

В церкви пахло отсырелой штукатуркой и чем-то непонятным. Пахло сильно — на стекла из окон, как ни странно, никто не позарился. Валя поежилась. Пусть уже нет здесь икон, одни голые стены остались — а все равно неуютно. А ну-ка, столько лет наивных людей дурманили, страх сказать! Валентина решительно тряхнула головой:

— Ничего! Стены только побелить, стекла помыть да печку какую приспособить к зиме.

— Есть печка, — сообщил Ваня. И почему-то вздохнул.

Валя завертела головой.

— Пошли, покажу. Это в другой вход надо.

Пока шли до другого входа, Валя подумала, что снаружи тоже побелить не помешает. И что понадобятся парты. А еще — учебники, за которыми надо будет поехать в город. Да и вообще… схожу в Михайловку, решила Валентина, поговорю с тамошней учительницей. Серьезное же дело!

Печка топилась из крохотной комнатушки, в которой сохранились дубовый книжный шкаф (пустой) и сундук непонятного предназначения. Видно, для попа комната, решила Валя. Станет поп мерзнуть, жди! И навес для поленницы в двух шагах.

Представив, сколько на зиму нужно дров, Валентина председателевым жестом почесала в затылке. И спросила:

— Вань, а что ты не в комсомоле?

— Оно мне надо? — пожал богатырскими плечами Иван. — Не боись, я тебе и так помогу.

— Спасибо, — улыбнулась Валя. Той самой улыбкой, по которой страдали парни ее родного областного города…

Громыхнул далекий гром.

— Надо будет дверь, что ли, прорубить сюда, — сказала Валентина. — Не вокруг же бегать.

— Да вот же, — Ваня кивнул в угол за шкафом. Там и вправду обнаружилась дверь.

— А что сразу не сказал?

— Да по привычке. Здесь-то батюшка только ходил.

Дверь открылась с натужным скрипом. Валентина фыркнула.

— Так положено, — буркнул Ванька, пропустив комсомолку вперед. — Храм, не абы что тебе.

— Как же, как же, — Валентина словно невзначай притронулась к комсомольскому значку, — боженька сверху смотрит, вот и…

Тут Валя умолкла. Потому что, сказав о боженьке, что сверху смотрит, невзначай подняла голову — и встретилась взглядом с Христом. Иисус и Богородица смотрели из-под потолка… или как он там называется?

— Это ж как туда лезть забеливать, — пробормотала Валя.

— Никак, — отрезал Иван. — Никто туда не полезет и замазывать не станет.

— Значит, сама полезу, — с хмурой решимостью заявила Валя-комсомолка.

— Не полезешь, — спокойно возразил Ваня. — Не пущу.

— Ой, Вань, — засмеялась Валя, — да ты меня, никак, суевериями пугать надумал?!

— Еще чего, пугать тебя. А Христа-Господа нашего с Богородицей Девой замазывать не позволю.

Валя уставилась на своего спутника, словно на живого мамонта. Ладно бы дед какой дореволюционный, а то молодой парень, и на тебе! Нет, прав председатель насчет вечерней школы, кругом прав!

— Учиться-то хочешь, Вань?

— Ну, спросила! Думаешь, если верую, так сразу темнота безграмотная? Я, Валь, четырехлетку закончил на пятерки. А сейчас в Михайловке на тракториста учусь. Чай, двадцатый век на дворе, и Советская власть, а не царский режим!

Перекуем, обнадежилась Валя. Наш ведь парень, советский!

— На тракториста — это хорошо, — Валя задорно тряхнула челкой. — Управимся здесь до осени, а, Вань?

— Да запросто, — Ваня почему-то вздохнул.

«Дан приказ — ему на запад, ей в другую сторону, — замурлыкала себе под нос Валюша, — уходили комсомо-ольцы…»

— Валь, пошли.

— Что?

— Пойдем. Тут уж ясно все, а гляди, дождь заходит.

— Да, правда, — Валя чуть смущенно улыбнулась и вслед за Ваней вышла под серое предгрозовое небо.

— Ты не пой там больше, Валь.

— Почему?

— Не надо. Храм все ж таки.

— Школа, — сердито поправила Валя. Сердито — потому что увиделся вдруг снова взгляд Христа. Нет, ну что ж такое! Советская власть на дворе, а она картинки для темных бабулек испугалась.