Лариса и Олег Зарицкие - И я позавидовал им

1

                                                  Лариса и Олег Зарицкие

                                                    И  Я ПОЗАВИДОВАЛ ИМ

Иногда бывают ситуации,

когда человек может позавидовать мёртвым.…

Тогда была середина января.

Мороз крепчал, а к ночи и метель задула, засвистела.

Ледяной ветер бросал в лицо острый снег, обжигая глаза.

Их невозможно было открыть.

Но нужно идти, поэтому часто протираю глаза перчаткой и продолжаю шагать,

наклонив голову вперёд, чтобы хоть немного спрятать лицо. Но ветер дует со

всех сторон. От него не спрятаться.

В темноте, из-за плотного снега дороги почти не видно, поэтому

приходиться ориентироваться по сугробам, что бы не сбиться и не пропустить

нужный поворот. Через полчаса нужно быть на корабле, а прошёл только

половину пути. Снега очень много и ноги постоянно проваливаются. Уже

набрал полные ботинки. Но от быстрой ходьбы холода совсем не чувствую.

Наконец прошёл КПП. Вдоль пирсов идти немного легче, потому что

светло от корабельных прожекторов и сильный ветер с моря сносит весь снег к

сопкам. Но дует так, что сносит и меня. Приходиться наклоняться ещё больше в

сторону ветра и почти бежать, когда порывы ослабевают..

Свет фонарей выхватывает из темноты куски чёрных сигарообразных корпусов

подводных лодок, залепленных с одной стороны снегом.

Моя лодка самая последняя, у девятого пирса.

Вот и трап.

У трапа стоит матрос с автоматом. Он в тулупе, с поднятым

воротником. Закутался и стоит спиной к ветру. Не понятно кто это, но он узнаёт

меня.

2

- Здравия желаю, товарищ мичман. Опаздываете, - поприветствовал он меня.

По голосу узнаю Краснова, из команды трюмных.

- Здорово, Николай. Еле дошёл! Метёт страшно, - пожаловался ему.

- Вас можно поздравить?

- Да мальчик! Три четыреста. Думал не дождусь.

- Поздравляю! Мальчик это хорошо, - Краснов крепко пожал мне руку.

- Спасибо.

– Как назвали?

- Максимкой. Ладно, Николай, пойду я, а то там мой начхим уже наверное

поседел весь.

- Да, выходил курить. Сказал, что если уйдём без вас – расстреляет, - засмеялся

матрос.

Бегом по трапу поднялся на палубу лодки и зашёл в рубку.

Шинель и шапка были забиты снегом. Кое как струсив его с одежды и обуви,

спустился вниз, в корпус лодки.

Внутри светло, приятно тепло и привычно шумно от равномерного

гула приборов. По дороге до каюты никого не встретил. Видимо все уже давно

были на своих постах и готовились к отходу. Нашей лодке предстояло через два

часа выйти в море и заступить на боевое дежурство.

Переоделся и пошёл на свой пост в рубку дозиметристов.

Начхим с Палычем меня тоже искренне поздравили с рождением сына.

- По местам стоять! Со швартовых сниматься! - прозвучала команда

командира по корабельной трансляции.

Через несколько минут мы отошли от пирса….

Второй месяц в море. Боевое дежурство.

Бороздим просторы мирового океана, чтобы в случае ракетной угрозы

вероятного противника, мгновенно подбросить ему на орехи наших

баллистических «гранитов», которые стоят себе по обоим бортам в шахтах

и мирно ждут своего часа.

Наш АПРК (Атомный Подводный Ракетный Крейсер) практически новый.

Год как с завода. Поэтому всё работает как часы. Экипаж сработанный,

благодаря командиру и старпому. Поганили нас на учебных выходах, поэтому,

если что, каждый знает, «как бежать и куда ему там делать» - как говорит наш

старпом.

Режим «четыре через восемь» уже впился в кровь.

Это когда четыре часа вахта, а восемь часов отдых, если нет приборки или

3

других «развлечений» корабельной жизни. Поэтому, в море, понятия ночь или

день просто не существует и после вахты засыпаешь сразу или не засыпаешь

вообще.

Не всплывали уже суток восемь.

Только под перископ для связи. Хорошо, что я не курю.

В тот день только пообедал и заступил на вахту в своём восьмом отсеке.

По корабельной трансляции объявили готовность номер два.

Это когда всё нормально и на боевых постах в отсеках только вахта, следит за

работой приборов.

Мой отсек кормовой.

Обошёл все палубы, проверил матчасть.

Убедился - всё работает в штатном режиме.

Доложил в Центральный пост, что вахту принял. Сделал запись в журнал.

Впереди четыре часа дежурства.

Никаких заданий от командира отсека не было, поэтому я зашкерился за

генератором. Там у меня фуфаечка на пайоле припрятана и сухари.

Тепло, светло и даже уютно. А если проверка, так я типа осмотр отсека делаю.

Люблю в своей «норке» почитать хорошую литературу.

В море только это и спасает. Потому, что все фильмы пересмотрели ещё в

первую неделю. Теперь их уже просматривают в сотый раз, когда уже сам

можешь всех героев озвучивать.

Вот и сейчас, переборку задраил.

Только примостился и открыл книгу на нужной странице …

Как БА-БАХ - нет!

Так грохнуло и трусонуло весь корпус лодки, что я видимо ударился о

грёбёнку клапанов головой и потерял сознание.

Сколько был в отключке не знаю.

Очнулся. В отсеке полная тишина. Аж в ушах звенит.

Не работает ни вентиляция ни турбина. Остальные приборы тоже молчат.

Только аварийный свет горит.

Очень сильный дифферент на нос. Корпус лодки так сильно наклонился в

сторону носовых отсеков, что даже трудно ходить. Приходится держаться за

приборы. Это очень плохой знак.

Почему рулевой не выравнивает лодку? Или мы так резко погружаемся?

Посмотрел на часы – 14.34.

Значит я был без сознания минут пять.

На голове огромная шишка, но крови нет.

Странно почему нет сигнала тревоги?

4

Почему никто не бежит в отсек?

Где народ?

Ведь по любой тревоге или нештатной ситуации все должны

моментально прибыть в свои отсеки и занять места по штатному расписанию.

Беру микрофон переговорного устройства «каштан» и жму на кнопку

«Центральный пост».

- Центральный, восьмому на связь! - а в ответ полное молчание.

- Центральный, восьмому на связь! - опять тишина.

Что за чёрт! - думаю. – Как такое может быть?

Судорожно начинаю тыкать на все кнопки отсеков.

- Ответьте восьмому! - уже кричу в микрофон. - МУЖИКИ!

Никто не отвечает.

В голове разные мысли: Хорошо если это просто проблемы со связью. А если

нет? Даже не хочу думать о плохом!

Кручу ручку аварийного телефона. Он как на Авроре – неубиваемый.

Работает, когда крутишь ручку и тем самым запитываешь его.

Ответили мне только из седьмого.

- Седьмой отсек. Матрос Краснов слушает.

- Краснов? … Николай, - обрадовался ему как родному. - Что там

случилось? Где все?

- Сам не знаю! В центральном молчат. Моего каплея до сих пор нет, - он

выругался матом. - Может мне сходить, узнать, что там?

- Ни в коем случае! - заорал я в трубку. - Отсек покидать нельзя ни при каких

обстоятельствах. Будем сидеть и ждать.

- Понял. Сидеть и ждать, - мрачно согласился Краснов. - А как думаете, что

это может быть?

- На подводную скалу не похоже. Мне показалось, что сильный взрыв был.

Может на мину напоролись. Судя по дифференту, в носовых отсеках вода.

- На какую мину?

- Откуда я знаю? Может на современную, а может с войны плавала и нас

дождалась.

- А может это торпеда у нас рванула? Ну, как на «Комсомольце»?

- Во первых не на «Комсомольце», а на «Курске». А во вторых вряд ли. После

той аварии все торпеды такого типа сняли с вооружения, - заверил я его.

- И чё теперь делать? - матрос опять задал риторический вопрос.

- Коля, я сам ничего не знаю. Понимаю только, что нам положено сидеть в

своих отсеках и следить за обстановкой. Значит будем сидеть и ждать.

- Понял. Если что, звоните.

5

- Давай, не дрейфь, прорвёмся, - попытался подбодрить его я, хотя сам был в

полной растерянности.

В голове теперь уже были только плохие мысли.