Последняя из Лунных Дев - Барбара Дэвис

Лиззи отвернулась, старательно изображая интерес к флакону из-под масла иланг-иланга, содержимое которого давным-давно уже испарилось.

– Скажем, подобное не входит в мои планы.

– То есть дело в карьере?

– Дело во мне, – ответила Лиззи и бросила пустой флакончик в стоявшее рядом мусорное ведро. – Кто-то из людей создан для брачно-любовных уз. Но я не из их числа.

– Извини, я не хотел переступать… Я просто ничего не знаю ни о твоей жизни, ни о том, как ты смотришь в свое будущее. Я только… – Он помолчал, поглубже засовывая руки в карманы. – Почему ты считаешь, что ты не из их числа?

От этого вопроса у Лиззи пересохло во рту. Почему они вообще это обсуждают? Она опустила взгляд на свои руки, стирая с ладоней грязные разводы.

– Знаешь, когда твоя фамилия Лун, то очень быстро отучаешься желать всего того, чем счастливы другие люди. Не потому, что ты этого не хочешь, а потому что далеко не у всех есть выбор. – Лиззи тут же сжала губы и покачала головой. Она и так наговорила слишком много. – Извини. Не обращай внимания.

Он пристально, не мигая, посмотрел ей в глаза, и его губы тронула осторожная улыбка.

– Я никогда не смогу не обращать на тебя внимания, Лиззи. Думаю, ты и сама это знаешь.

Лиззи сделала шаг назад, потом еще один, пока не уперлась поясницей в стол. Эндрю стоял к ней слишком близко, и исходящий от него амброво-дымный запах отвлекал ее мысли.

– Прошу тебя, не подбивай ко мне клинья, Эндрю.

– Почему?

«Дыши… Просто дыши…»

Она прижала ладонь к груди, пытаясь унять внезапно разлившийся под ребрами жар.

– Потому что я случайно могу забыть, что не хочу, чтобы за мной кто-то начал ухаживать. Я не ищу летних романов.

Улыбка его рассеялась, и голос вдруг стал хрипловатым:

– Я тоже.

Она чуть вздрогнула, когда Эндрю коснулся ее лица, легонько проведя костяшкой пальца по изгибу ее скул. Внезапно ей стало трудно дышать, трудно оторвать взгляд от его глаз.

– Я серьезно, Эндрю. Я вовсе не жеманничаю. То, что я только что сказала – что, дескать, не позволяю себе желать того, что есть у других, – это правда. Я не такая, как большинство женщин. Я не гонюсь за формулой «жили вместе долго и счастливо». Я… другая.

Эндрю опустил руки, по-прежнему не отрывая от нее взгляда.

– Думаешь, я этого не знаю? Что ты… другая? Я же всю свою жизнь прожил с тобою по соседству. Как же я мог тебя не знать?

– Но ведь не знаешь же. То есть знаешь, но не совсем. И если ты…

– Ошибаешься, – с неожиданной пылкостью ответил Эндрю. – Знаю. И всегда знал. С первого раза, как тебя увидел, с первого мгновения… я знал, что ты совершенно не такая, как все.

И то, как он сделал паузу, произнося эти слова, и то, как смотрел ей в глаза, словно подтверждая все то, что они оба и так уже знали, забило у нее в голове в тревожный набат.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я лишь хотела сказать…

– Я знаю, Лиззи. – Едва эти слова слетели с его губ, Эндрю заметно расслабился, словно долго и мучительно сдерживал их в себе и наконец испытал облегчение, произнеся их вслух. – Я всегда это знал. И о тебе. И вообще о роде Лун – обо всех вас. Я знаю.

Лиззи оторопела. Это читалось в его лице, в его глазах, слышалось в словах. Он действительно все знал. Но откуда? Может, Альтея ему проговорилась? Или Эвви?

– Откуда? – шепотом спросила она. – Откуда ты можешь это знать?

Эндрю пожал плечами.

– Понятия не имею. Просто знаю, и все.

– И давно?

– Честно? Я даже не припомню такого, чтобы я этого не знал. Для меня это такой же факт, как и то, что солнце восходит по утрам. В тебе есть внутренний свет, Лиззи. И в Альтее он был. И в твоей матери есть. Вот что делает вас Лунными Девами – этот необычайный свет.

Лиззи сверкнула на него взглядом, немало изумленная тем, что они вообще это обсуждают.

– Ты говоришь так, будто в этом есть что-то хорошее – как будто на мне какое-то великое благословение. Но мне всегда больше всего хотелось быть такой, как другие люди, жить самой обыкновенной жизнью. И вместо этого…

Но Эндрю оборвал ее, решительно мотнув головой:

– Ты никогда не будешь такой, как другие люди, Лиззи. Вот почему ты завладела мною полностью, когда мне было только восемнадцать. – Он подступил на шаг, вдвое сократив между ними расстояние. – И вот почему мое сердце по-прежнему приковано к тебе.

Лиззи сжала кулаки, чтобы унять в руках дрожь. Он стоял так близко, что она видела золотые крапинки в его карих глазах, и мягкую ямочку на подбородке, и легкое поблескивание щетины внизу щек. Как такое могло случиться? У нее в планах никогда не было ничего подобного – как не было в планах и человека вроде Эндрю.

Он все про нее знал. Знал – и все равно хотел ее поцеловать.

И она готова была ему это позволить – пусть даже это будет стоить ей многого.

Когда его руки крепко обвили ее талию, Лиззи показалось, что земля ушла у нее из-под ног. Она качнулась к Эндрю, прижав ладони к его груди, и быстро встретилась с ним взглядом. Когда их губы сомкнулись, его прикосновение было осторожным и нежным, словно спрашивающим разрешения, и Лиззи с готовностью это позволение дала. И когда пламя поцелуя, вспыхнув, разгорелось с невиданной силой, она как будто растаяла, точно податливый воск, сплавляясь с ним в нечто цельное. И это ощущение единения оказалось для нее совершенно новым и пугающим.

«Остановись! Остановись, пока ты еще на это способна!»

Лиззи слышала эти отчаянные предостережения своего сознания, но отбросила их прочь. Она отчаянно нуждалась в этом поцелуе. Именно сейчас Эндрю был ей так необходим. Хотя бы на миг ей необходимо почувствовать себя той девушкой, которую он видел в ней – девушкой с особенным светом внутри.

И все же той девушкой она вовсе не была, и было бы нечестно позволять ему думать обратное.

А потому она высвободилась из его объятий и глубоко вздохнула:

– Прости. Я не могу.

Эндрю отступил на шаг, взгляд его растерянно затуманился.

Лиззи прижала ладонь к губам, уже сгорая от стыда. Как она могла совершить такую глупость!

– Мне очень жаль, Эндрю. Я не хотела, чтобы это случилось… То есть,