Граница горных вил - Тихомирова Ксения
Он посмотрел на меня в упор, потом сказал как будто неохотно:
— Обычно я работаю страховщиком, как говорят ваши ребята. Но ты действительно лучше спроси у Бет. Вряд ли она что-нибудь станет от тебя скрывать.
Я кивнул. Собственно, спрашивать было уже не о чем. Он мне сказал вполне достаточно.
— Сейчас ты тоже работаешь на Бет? — спросил я, помолчав.
— Нет. Сейчас я поехал, потому что ты меня позвал, а Бет мне ничего не говорила, — Тонио покачал головой. — В такой поездке тоже без страховщика нельзя. Не с Ференцем же ехать, в самом деле. Хотя среди гвардейцев есть толковые ребята.
Наш маршрут не был особенно сложен. Главной опасностью казалось безлюдье. Сначала мы добрались до горного села, западнее которого на много километров шли совсем уж дикие места, а еще дальше начинались подступы к Уэльсу — чужая территория. От этого села до города, если не пользоваться коридором, пути дней пять-шесть. Но это по прямой, а мы часто сворачивали в сторону, чтобы заехать в ту или иную деревушку. На восток шла одна хорошо видная тропа, проложенная по краю плато. По левую руку начинались серьезные горы. Справа вниз уходили лесистые отроги. Я спросил Тонио, далеко ли до границы вил — до Порога. Он пожал плечами и ответил туманно:
— Везде по-разному. Зато граница с внешним миром совсем рядом.
— Как это? Разве Круг не отделяет нас от других стран?
— Нет. Это трудно объяснить. Круг всегда в центре, а горы по краям, и кое-где дороги ведут в большой мир — если граница не закрыта.
Я долго обдумывал эту неэвклидову географию, но нельзя сказать, что ясно ее понял. Мы ехали неспешно на своих тихих лошадках, ведя за собой запасную, вьючную. Сначала часто останавливались, рассматривали мир через бинокли, потом поняли, что не увидим базу, даже если она будет прямо под нами. Леса могли скрывать все что угодно.
В редких горных деревнях жили в основном пастухи. Селенья эти я бы не назвал бедными, просто в них мало что прижилось из благ цивилизации. Нас встречали радостно и радушно, охотно оставляли на ночлег, охотно показывали дорогу, но ничего не могли сообщить о подозрительных пришельцах и их базе. Так продолжалось приблизительно половину нашего пути, пока мы не явились в одинокую усадьбу, пристроившуюся довольно высоко, в горной долине. Мы свернули в нее под вечер, случайно заметив дымок. Усадьба прилепилась под защитой скалы и была укреплена, как настоящий форт.
Нас и тут пустили на ночлег. Хозяин — пожилой кряжистый мужичок с сивой гривой волос и такой же сивой густой бородой — долго расспрашивал, кто мы и откуда, чего ищем в его заповедной глухомани. Я честно и подробно объяснил, что мы из города и ищем, поэтически говоря, гнездо разбойников. Представляться по всей форме я не стал — побоялся, что хозяин мне не поверит и сочтет ненормальным. Хозяин выслушал, ничего не ответил, усадил нас за стол со своим многочисленным, таким же могучим и плечистым семейством и уложил спать в парадной горнице, на широких лавках, выдав по вороху овчин. Мы с Тонио заметили, как в сумерках один из сыновей хозяина вывел со двора оседланную лошадь и двинулся в какой-то дальний путь. По крайней мере, его не стали ждать: тяжелые ворота заложили здоровенным брусом и разошлись на ночлег. Мы и сами уже привыкли засыпать рано и подниматься на рассвете, и теперь, символически проведав своих лошадей, улеглись и в скором времени уснули. Только на всякий случай я закрыл нас колпаком. А то стала, на ночь глядя, вспоминаться история про семью вурдалака и прочая мрачная чушь. Но все было спокойно. Ночь пришла такая тихая, что мы без задних ног проспали до утра и даже не слыхали возвращения вечернего посланца. Утром, когда мы снова собрались перед очагом, хозяин строго меня спросил:
— Ты — белый король?
— Да.
— Как твое имя? Зовут тебя как?
— Янош. Или Иван.
— Что же ты сразу не сказал, что ты король?
— Мне нечем это доказать. Я не хотел выглядеть самозванцем.
— Вот оно как… Ладно. Мы слыхали о белом короле. Мой сын съездил в село, узнал там у людей, какой ты должен быть. Они видали тебя, когда ездили в город. Все правильно. Значит, ты ищешь, где скрываются разбойники?
— Ищу.
— Что же ты ездишь без охраны, раз знаешь про разбойников?
— Моя защита — королева. Никто не сможет на меня напасть, на моего спутника тоже. И если вам нужна защита, только скажите…
— Нет. Мы сами справимся. Да нас никто и не трогал. Но мы, возможно, знаем, где то, что ты ищешь. Если хочешь, можешь взять моего паренька (он кивнул на подростка лет четырнадцати), он покажет. Там сейчас пусто, не опасно.
Паренек оказался моим тезкой: его тоже звали Янош. Посовещавшись с отцом, он сказал, что нам лучше оставить лошадей и пойти пешком. Есть, мол, короткая тропа, но очень трудная. При этом он заметно сомневался, что мы вообще сумеем идти по горной тропе. Но мы пошли за ним и к полудню были уже на месте. Янош привел нас на скалу, отвесно возвышавшуюся над узкой лесистой долиной.
— Вон видите проплешину? Там у них все время горел огонь.
Мы подкрутили свои бинокли и стали потихоньку различать забор из бревен, низкие бараки. То там, то здесь блестела свеженькая колючая проволока, нигде ни души. Мне это напомнило опустевшие военные базы, оставшиеся после развала моей страны, — зрелище унылое, но не особенно зловещее. Я спросил парнишку, как туда спуститься, но он стал уговаривать нас не делать этой глупости — не соваться в самое логово.
— Чего ты боишься? Что там происходило? — допытывались мы.
Но он нам ничего толком не рассказал. Вроде бы ходили слухи, что в каких-то деревнях пропадали люди, но все это неточно и неясно. То ли они пропали, то ли сами куда-то ушли. Спуститься на базу он нам так и не дал. Сказал, что с этой стороны дороги нет, а идти в обход — засветло не обернемся. К тому же погода стала портиться. Янош уводил нас с этого утеса чуть ли не бегом, но мы все равно попали под дождь и вымокли до нитки. Беда, конечно, небольшая. Нам нагрели чан горячей воды, усадили у очага, накормили до отвала. Мы сидели с хозяином за кувшином вина и пытались выяснить, что за разбойники гнездились в той укромной долине, и чем они так встревожили эту семью отшельников. Ничего определенного он нам тоже не рассказал. Странные люди, обитавшие в этом лагере, никого не трогали, ни с кем не разговаривали, их почти никто не видел. Однажды они прошли ночью по дороге через горную деревушку. Наш хозяин в это время был там в гостях у родни. Ночью он встал от неопределенной внутренней тревоги, услышал легкий шум, взглянул в сердечко на воротах и увидел, как улицей прошел отряд каких-то одинаковых людей. Они шли строем и несли оружие (так ему показалось в темноте), и было в них что-то угрюмое, понурое, совсем чужое. Хозяин наш застыл, будто окаменел, глядя на пришельцев. Наутро он увидел в пыли их следы, но больше никто ничего вроде бы не заметил. Он осторожно расспросил родню, но нет, все спали. Стал изучать окрестности в том направлении, куда вела дорога, и однажды обнаружил потайную долину. Подойти к базе близко он не рискнул и детям своим запретил туда соваться. Время от времени он приглядывал за чужаками с того утеса, куда водил нас Янош.
— Откуда начинается дорога, по которой они шли? — спросил я.
— Из-за гор. От нашей границы, — сказал хозяин.
Да я и сам уже об этом догадался.
Тонио спросил о другом:
— А когда они ушли из лагеря?
Точной даты хозяин, конечно, не знал. Приложив некоторые усилия, мы установили, что лагерь опустел в начале июня, незадолго перед тем, как граница окончательно перекрыли.
При этой вести Тонио задумался и помрачнел, но ничего не сказал о своих печальных мыслях. Да и что было говорить? Я тоже мог задуматься, связать несколько дат и сделать выводы, которые не стал обсуждать вслух.
Утром хозяин (звали его Стояном) проводил нас до того места, где от главной тропы отходил окольный путь к брошенной базе. Общими силами мы начертили карту, обозначив на ней основные ориентиры и примерные расстояния. Самым заметным знаком был небольшой водопадик — бело-серебряная нить на фоне зелени и голых скал.
