Последняя из Лунных Дев - Барбара Дэвис
– Исключительно амбициозным.
Лиззи энергично помотала головой, не в силах такое понять.
– Необходимо, чтобы об этом узнали.
– Кто? Начальника у Саммерса нет, если не считать мэра Кавано. Но, думаю, можно с уверенностью сказать, что пользы от него тебе не будет.
– Ну, тогда губернатор штата. Или масс-медиа. Хоть кто-нибудь!
Эндрю отвернулся, по-прежнему не убирая рук с руля.
– Я понимаю, что ты сейчас в гневе, Лиззи, но сколько вообще битв ты здесь намерена затеять?
– Столько, сколько потребуется.
Глубоко вдохнув, он испустил долгий, задумчивый выдох.
– Хорошо. Но, может, все-таки лучше решать вопросы по очереди? Сосредоточься на том, что сейчас для тебя главное.
– Я хочу поговорить с Гилмэнами.
Эндрю от ее слов как будто передернуло.
– Больше, чем вероятно, что ты – последний человек, с которым Гилмэны захотели бы общаться. Почему бы тебе просто не подождать, что сумеет найти Роджер?
– А если он ничего не найдет?
– Ну, не знаю. Я просто не уверен, что заставлять Гилмэнов все это заново пережить – хорошая идея.
– Я же пытаюсь выяснить, что на самом деле произошло с их дочерьми. Неужели ты считаешь, они не захотят мне в этом помогать?
– Видишь ли, по их мнению, они и так уже знают, что произошло. И считают, что ты просто хочешь как-то обелить имя Альтеи. К тому же тебе не помешает знать, что Гилмэны уже несколько лет как расстались. Фред по-прежнему остался здесь, а вот Сьюзен, как мне кто-то вроде говорил, отсюда уехала.
Лиззи почувствовала горечь и сожаление, но ничуть не удивилась услышанному. Она не раз уже слышала, как после смерти ребенка браки распадались. Жены начинали упрекать в этом мужей. Мужья подавляли в себе всякие эмоции, замыкаясь в себе. Трудно даже представить, как жить дальше, когда часть твоей души оторвана навсегда. Гилмэнам не пришлось ничего представлять – беда сама безжалостно ворвалась в их жизнь.
– Думаешь, меня саму не ужасает то, через что они прошли? Я в тот день была там и видела лицо Сьюзен, когда ее дочерей вытащили из пруда. И когда фургон коронера увез трупы, я своими глазами видела, как у нее будто омертвело все внутри. Но ведь и Альтея тоже умерла. А я – все, что после нее осталось. Единственная, кто еще здесь есть, чтобы позаботиться о ее памяти. Что в этом плохого?
– Да нет, ничего плохого. Я просто хочу сказать, что надо хорошенько подумать, все взвесить. И если ты и впрямь решишь с ними пообщаться, то попытайся вспомнить о том, что их горе совсем не такое, как твое. Может, их рана и не такая свежая, но болит она не меньше.
Лиззи кивнула, взялась за ручку дверцы и, еще немного помедлив, сказала:
– Спасибо, что все это сегодня организовал. И что поехал со мной вместе. Даже если ничего из этого не выйдет – с твоей стороны было очень любезно мне помочь.
– Да не за что. Всегда рад.
Стоя перед домом на дороге, Лиззи проводила взглядом машину Эндрю. Может быть, он был и прав. Возможно, ей и правда следует оставить Гилмэнов в покое. Какое право она имеет вновь бередить едва затянувшуюся рану? Жизнь в Сейлем-Крике двигается дальше. Быть может, ей тоже пора сделать то же самое? Просто выставить ферму на продажу и расстаться наконец с прошлым?
Когда она зашла в дом, Эвви хлопотала в кухне, вытаскивая из духовки что-то золотистое и ароматное. В воздухе витал запах горячей черники. Лиззи заглянула в сковороду, поставленную на плиту, и сразу вспомнила Альтею. Никто на свете не готовил такой чудесный черничный коблер, как бабушка – и все-таки этот пирог и выглядел, и благоухал в точности как у нее.
– Вы испекли коблер, – улыбнулась она Эвви. – Я так его люблю!
– Твоя бабушка мне это говорила.
– Обычно мы сами собирали ягоды, потом приходили домой, делали пирог и устраивали себе пир. К тому моменту, как мы заканчивали, у меня и пальцы, и губы были синими. Это мой самый любимый десерт.
– Это она мне тоже рассказывала.
Лиззи еще раз посмотрела на сковороду с клейковатым и румяным пирогом, вновь перевела взгляд на Эвви.
– И вы… приготовили его для меня?
– Подумала, что, может, после разговора с детективом тебе понадобится что-нибудь для поднятия настроения. В морозилке, кстати, есть мороженое.
– Ванильное?
– Какое же еще!
Лиззи часто заморгала, пытаясь сдержать подступившие слезы.
– Спасибо, Эвви. Вы удивительно добры!
Эвви кивнула, принимая таким образом благодарность, однако лицо ее оставалось крайне деловитым.
– Расскажешь мне, как прошла встреча?
Лиззи подошла к холодильнику, вытащила из морозильной камеры ведерко в полгаллона с ванильным пломбиром, потом достала из буфета две глубокие тарелки.
– Он оказался совсем не таким, как я ожидала. Он, знаете… искренний, прямодушный.
– Таких определений теперь и не услышишь.
– Верно. Но он именно такой. И для него важна истина. Чего никак не скажешь о Саммерсе.
Эвви разложила коблер по тарелкам и подала их Лиззи, которая опустила в каждую по увесистому шарику мороженого, после чего отнесла лакомство к столу.
– Он согласился мне помочь, – сказала она, опускаясь на стул. – У него в свободной комнате есть две коробки с записями, оставшимися после расследования того дела. И он обещал снова их просмотреть на случай, если вдруг что-то тогда упустил. А я тем временем подумываю побеседовать с Гилмэнами.
Лиззи ожидала встретить от Эвви неодобрительный взгляд, но та лишь кивнула в ответ.
– Тебе придется удовольствоваться лишь общением с папашей, – сказала Эвви с набитым ртом. – Мать уехала несколько лет назад, и с тех пор от нее не было ни звука.
– Эндрю мне это сказал.
– Ее можно понять. Мистер Гилмэн, скажем, всегда был не подарок. И вряд ли он стал лучше после того, что произошло. Да и кому вообще захочется оставаться жить там, где буквально все, куда ни взглянешь, напоминает о потере? Я-то уж точно не смогла бы. А он – ничего, по-прежнему здесь. Живет сейчас в Мидоу-Парке. На трейлерной парковке рядом с ярмарочной площадью. И я больше чем уверена, что и работает он там же, в «Mason Electric».
Лиззи подцепила ложкой кусочек коблера и чуть помедлила, прежде чем сунуть его в рот.
– Детектив считает, я мало что сумею сделать. И Эндрю того же мнения. И, знаете, я уже начинаю считать, что они правы. При первом же
