Мегалодон (СИ) - СкальдЪ
– Нет! – успел сказать Гурон. Его аура едва не взорвалась невероятным удивлением. Даже сейчас, в последнею секунду жизни, он так и не понял, что для него все закончилось. Тиберос не даст ему второго шанса, хотя на самом деле, он ему и первого не дал.
– Да! – проскрежетал одно единственное за бой слово Алый Поток. Продолжая держать Тирана прибитым к стене, он принялся полосовать его свободной рукой, пока не выпотрошил, словно рыбу. Он прорубил терминаторский доспех от шеи до паха и заставил в потоке крови вывалиться наружу кости, органы и кишки предателя.
Тот еще дергался, булькал кровью и отказывался умирать. Последним ударом Тиберос пробил ему кадык и дернул перчатку вниз, распарывая трахею, ключицы и добираясь до верхушек легких. Лишь тогда Гурон затих и обмяк окончательно.
Усиленные сервомышцы на груди и плечах доспехов протестующе заскрипели, когда магистр поднял тело предателя над головой, продолжая удерживать его с помощью когтей.
Медленно и неторопливо Тиберос двинулся обратно, по тому самому пути, по которому они сюда пришли. Труп Гурона над головой заливал Алого Потока Кровью, но он словно ничего не чувствовал.
Лестница, коридор, новый подъем. Бои во дворце продолжались, слышалась стрельба и отрывистые команды, но те, кто видел шествующего со своим жутким трофеем магистра, останавливались и замирали.
Тиберос шел, за ним держался Те Кахуранги, а количество примыкающих к ним воинов становилось все больше с каждым пройденным метром.
Магистр поднялся на первый этаж, миновал атриум и вышел на наружную площадку, где начинались ступени. В псайкерском зрении далеко за облаками угадывались массивные силуэту крейсеров. Ветер гнал жирный черный дым. Земля содрогалась, как при землетрясении.
На площади находилось несколько сотен человек из Астартес и простых воинов. Люди оттаскивали раненых, принимали подкрепление, определялись с новыми целями и осуществляли перегруппировку. Все они, один за другим останавливались и оборачивались к выбитым дверям, на фоне которых застыла исполинская фигура Алого Потока.
А он, еще выше подняв тело Гурона, напрягся и кинул его вниз. Тело некогда великого воителя и властителя сотен планет с грохотом рухнуло на ступени и прокатилось несколько метров, прежде чем остановиться.
И тогда все те, кто находился на площади, принялись стучать себя кулаками по броне и стрелять в воздух.
* * *
Кочевой флот задержался в системе Бадаба. Вместе с Тиберосом, Те Кахуранги и Атеа я стал свидетелем суда над мятежниками. Магистр Богомолов Хойсан Неотера трое суток стоял неподвижно под пристальным взором судей, набранных из магистров, первых библиариев, верховных капелланов и капитанов орденов Астартес, Инквизиторов, членов Экклезиархии, флотских и армейских командиров.
Гордость и уважение к собственному ордену не позволили Неотере умолять или пресмыкаться. Он лишь твердил, что «я не прощу пощады». Деяния Богомолов были и так всем известны, их вина не нуждалась в доказательстве, так что магистр избрал верную позицию, обрекая себя на гибель, как и Ахазра Редф раньше, но спасая орден. Вердикт был суров.
– Ты не просил пощады, и мы ее не предлагаем, – провозгласил инквизитор-легат Фрэйн. – Магистр Неотера, ты лишён доспеха и будешь заточён в Пенитентиаконе. Там ты проживёшь жизнь во тьме и одиночестве. Ничто не будет отвлекать тебя от размышлений, поэтому ты найдёшь истину о своём предательстве или умрёшь, так ничего и не поняв. Орден же твой лишен всех своих планет, владений и какого-либо права на них. Но Воины-Богомолы все же достойны спасения. Они отправятся в Очистительный Крестовый поход сроком на сто лет. Мы ожидаем, что за это время они продемонстрируют покаяние и верность, которых будет достаточно для возвращения к свету Императора.
Палачам и Плакальщикам назначили схожие наказания, но в отношении плененных Астральных Когтей решение было куда строже. Суд единодушно вынес вердикт, подтвердив, что Астральные Когти – подлейшие из подлейших, посмевших поднять оружие против Империума и обманом заставивших своих братьев поступить так же. Их назвали Трайторис Пердита, сиречь Потерянные Предатели.
Всех находившихся под стражей Астральных Когтей предали мечу с завязанными глазами и в цепях, а память об ордене, включая их подвиги и заслуги, приказали вычеркнуть из всех архивов, книг и сводок. По мнению многих, забвение являлось худшим из наказаний. Тело Гурона прибили гвоздями к позорному столбу и выставили на всеобщее поругание рядом с Терновым Дворцом. Там, благодаря скальному основанию, подземные толчки чувствовались куда слабее, да и извержение вулкана не затронуло эту местность.
Во время падения Улья Доминар и гибели Тирана десятки челноков в спешке покинули планету. Их сбивали, но некоторым все же удалось уйти. Авгуры докладывали о как минимум семи неустановленных кораблях, которым удалось уйти от преследования и скрыться в варпе. Вероятно, они несли на борту выживших и бежавших сепаратистов из числа Астральных Когтей. Наверняка предатели отправились в Мальстрём, но теперь, без такого яркого лидера, как Люфгт Гурон, они не смогут стать теми Кровавыми Корсами, что я помнил по прошлой жизни.
В ближайшее время, пока литосферные плиты вновь не придут в равновесии, Бадаб-Прайму предстоит пережить череду геологических изменений и катастроф. Миллионы людей найдут свою смерть, города превратятся в пепел, но сама планета устоит. И она не потеряла ни своего значения, ни своих задач, а значит, жизнь и Имперская власть здесь восстановятся. Все вернется к тому положению дел, что было раньше, не считая лишь бессмысленных жертв и подвигов, совершенных героями в ненужной никому войне между своими.
Так и произошло. Бадабский сектор отдали Звездным Фантомам, а скопление Эндимион – Огненным Ястребам. Я пытался убедить Те Кахуранги, что и Кархародонам можно было бы потребовать себе планету в честь принесенных жертв, но тот посчитал подобную мысль преждевременной и спорной. «Здесь больше нет богатых планет, и зона Мальстрёма не то место, которое нам подходит. Мы будем оставаться Кочевым Хищническим флотом, мобильным и непредсказуемым» – так сказал он.
Магистра Тибероса провозгласили Героем Империума. Инквизитор Ранник предложила провести в честь его победы над Тираном небольшой парад, но Алый Поток отказался. Он никогда не искал подобной славы и был к ней совершенно равнодушен.
После суда над сепаратистами я попрощался с Ахазрой Редфом, ставшим новым магистром Богомолов.
– Мы еще встретимся, Пророк Пустыни, и встреча наша будет радостной, – сказал я, пожимая ему руку.
– Верно, и я это видел. Я уже предвкушаю сей славный день. Помни, что теперь каждый Богомол считает тебя братом, Мегалодон! – он прижал кулак к груди и наклонил голову, выражая уважение, после чего ушел.
А затем я встретился с инквизитором Ранник.
– Ты не выглядишь особенно счастливым, Борей, – заметила Джейд. Мы стояли в одной из обзорных галерей на верхней палубе инквизиторского фрегата «Благословенный свет», куда я прибыл проститься. Снизу висел Бадаб-Прайм, все еще укутанный черными облаками пожаров и приходящий в себя после извержения вулкана и серии подземных толчков.
– Не вижу особого повода для радости, – я пожал плечами. – Мы победили в войне, но война эта была гражданской, верные слуги Трона убивали друг друга. Сколько людей погибло? Сколько ресурсов, человеческих, материальных, экономических и иных сгорели в нынешнем огне? Все эти невообразимые силы можно было направить на усмирение Мальстрёма, на помощь Кадии, на уничтожение тиранидов или некронов.
– Странно слышать такие слова от Кархародона, – заметила инквизитор.
– Понимаю, вначале мы показались тебе другими. Но сейчас я говорю не о сострадании, а о том, что Империум тратит невообразимые силы для борьбы с самим собой.
– Да, ты прав, сотни фракцию всегда готовы вцепиться друг другу в глотки. Истинного единства среди нас нет, – она положила руки на деревянные перила и некоторое время молчала. – Что ты и твой орден теперь будете делать?
