Сентябрь (СИ) - Зарин Ярослав "RavenTores"

— Интересно, — Тэйлос снова провёл по камню пальцами, на этот раз стремясь отрешиться от голоса собственного разума и прислушаться к иным ощущениям, возникающим где-то на кончиках пальцев, отзывающимся в самых глубинах сердца. Но стоило сосредоточиться — и он услышал внутри себя только тишину — не ту, что никогда не сможет превратиться в чужой голос, но иную, наполненную ожиданием.

— Возможно, если ты попробуешь описать свои впечатления, они станут яснее, — предположил Дэвид. Голос его звучал неожиданно приглушённо. Снова коснувшись камня, Тэйлос вслушался в звенящую тишину, и его окатило волной тепла. Не физическое — камень под пальцами оставался холодным — но совершенно точно существующее, оно не позволяло подобрать слова для описания. Тэйлос только понял, что амулет раскрывается ему… как цветок.

— Я не совсем понимаю… — признался он. И прежде чем Дэвид успел возразить, что ему и не нужно понимать, на губах Тэйлоса ожили странные слова: — Мой дар как-то связан с тобой?

Дэвид сощурился и замер напротив него.

— Неудачный амулет для начала, — пробормотал он. — У нас… ещё будет время поговорить об этом. Главное, я вижу, что у тебя начинает получаться.

Тэйлос отпустил камень — оказалось, он сжал его так сильно, что тот оставил следы на ладони даже через ткань рубашки.

— Будет время поговорить об этом? — уточнил он. — Дэвид, что ты имеешь в виду?

— Взгляни, как поздно, — вместо ответа тот кивнул на шторы — теперь они были открыты. — Ты блуждал в ощущениях очень долго и наверняка устал. Ложись у меня? Я всё равно не усну до утра. Ложись, завтра нас ждёт важная встреча.

Тэйлосу хотелось возразить, но Дэвид был прав — его сморила сонливость. Он послушался и прошёл в спальню. Как он опустился на кровать, он уже не сознавал.

***

Вокзал, где приземлялись дирижабли, собирались выстроить в черте города, отчего должны были пострадать бедняцкие кварталы, но в последний момент кто-то напомнил размечтавшимся градостроителям, что дирижабли иногда падают. Опасения, что может начаться пожар, от которого пострадает весь Фэйтон-сити, вынудили заняться строительством на безопасном расстоянии. Конечно, понемногу город разрастался, заполняя пустое пространство, но когда экипаж, в котором Тэйлос и Дэвид направлялись встречать таинственного гостя, ехал мощёной дорогой к месту назначения, по сторонам ещё не возвышалось ни одного мало-мальски приличного строения.

Дэвид без интереса скользил взглядом по чахлым, уже теряющим листву деревцам, иногда загадочно улыбался и пока не ответил ни на один вопрос ничего кроме да или нет. Тэйлос же понимал, что никак не может справиться с неизвестно откуда взявшимся нервным возбуждением. Он жаждал поскорее встретиться с таинственным помощником, узнать его, возможно, именно потому, что Дэвид не захотел объяснить ровным счётом ничего.

Наконец экипаж миновал разросшийся кустарник и выехал на широкую подъездную аллею, в конце которой высилось здание вокзала. Оно было выстроено в форме подковы, больше напоминало диковинную арену, центр которой мог одновременно принять три воздушных корабля. Один воздушный купол уже поднимался над покатой крышей. Оранжевая парусина чуть надувалась и опадала, покачиваясь на осеннем ветру.

— У нас есть ещё время, — заметил Дэвид, когда экипаж остановился. — Почти час.

— Я думал, мы уже опоздали, — кивнул на купол Тэйлос.

— Нет, этот готовится к отлёту.

И действительно, купол начал расти, поднимаясь над вокзалом, а затем показалась и продолговатая сигара кабины. Величественное отбытие завораживало, и Тэйлосу стало совершенно ясно, почему некогда архитектор представил себе воздушный вокзал именно таким.

«Подкова» была развёрнута к подъездной аллее кольцом, а расходящиеся крылья здания смотрели в поле. Дэвид уверенно двинулся к центральному входу, Тэйлосу пришлось поспешить за ним.

В холле было невероятно чисто, свет дробился в тысяче хрустальных подвесок крупной люстры. Дэвид усмехнулся:

— Здесь даже богаче, чем в столице.

Тэйлос пожал плечами. Он никогда не бывал внутри, ему не приходилось путешествовать дирижаблем, так что не с чем было и сравнивать.

— Лучше всего подождать в буфете, — сориентировался Дэвид. — А ещё нужно приобрести… — он огляделся, а затем с улыбкой направился к цветочнице. Лоток со свежими букетами занимал заметное место, юная девушка, продававшая их, сидела рядом, читая газету, но едва заметила покупателя, как тут же вскочила. Тэйлос удивлённо смотрел на то, как Дэвид выбирает корзинку фиалок — небольшую, но очень миленькую, из тех, что дарят подругам, в которых давно и страстно влюблены.

— Хочешь заверить гостя, что снедаем любовной тоской? — спросил он, едва Дэвид отвернулся от цветочницы, удерживая в руках свою покупку.

— О, этого не требуется, — засмеялся тот. Настроение у него, видно, было самое замечательное.

Они успели выпить кофе с булочками, когда под сводами разнеслось объявление о прибытии ещё одного дирижабля. Дэвид оживился ещё больше, хотя казалось, что это почти невозможно, и они проследовали в зал для встречающих. Стена, обращённая к полю, куда садились корабли, была стеклянной, и было видно, как опускается дирижабль, как его швартуют к специальным опорам, а затем подводят деревянный трап. Пассажиры — их было немного, спускались медленно и чинно. В основном это были мужчины, но среди них резко выделялась женщина. Эффектная шляпа с пером и тёмное платье вишнёвого оттенка сразу обратили на себя внимание. Тэйлос смотрел на неё и думал, что это удивительно, как грациозно она может двигаться на столь высоких и тонких каблуках, да ещё и удерживая в руке крупный чемодан из дорогой кожи.

Вот первые прибывшие распахнули стеклянные двери, но Дэвид всё ещё не двинулся вперёд. Тэйлос гадал, кому же он приготовил корзинку с цветами, уже подозревая за этим шутку — должно быть их гость весельчак, если его можно встречать вот так… Но тут порог пересекла та самая дама, и Дэвид громко воскликнул:

— Брун, вот и ты!

Она остановилась в центре зала, опустив чемодан на начищенный, сияющий в солнечном свете пол, поправила шляпку и улыбнулась. Сейчас Тэйлос понял, что она не из красавиц — черты лица слишком резкие, крупный рот, острый нос. Это не делало из неё дурнушку, но она не была миловидной ни в одной своей чёрточке. Тёмные волосы, собранные в красивую косу странного плетения, спускались до середины спины, талию подчёркивал жёсткий кожаный корсет, на котором явственно выделялись ножны с небольшим кинжалом.

— Дэвид, — сказала она, подавая затянутую в перчатку ладонь для рукопожатия, а не поцелуя.

Тот протянул ей в ответ корзинку фиалок. Она усмехнулась лишь половиной рта, тёмные глаза блеснули.

— Знаешь, я ни в грош не ставлю твои чувства, которых на самом деле и не может быть.

— Это напоминание о той вечеринке, Брун, — он усмехнулся, и она тоже засмеялась, а затем посмотрела на Тэйлоса. — А это?..

— Тэйлос, — он с радостью пожал тонкие пальцы, которые казались совсем хрупкими в чёрном шёлке.

— Очень приятно, Дэвид рассказывал о тебе, — Брун ни капли не церемонилась. — Меня зовут Брунхельд, Брунхельд де Стьяно.

— Интересное имя, — Тэйлос не сдержался и подумал было, что это прозвучало бестактно, но Брун только улыбнулась.

— Интересное, я долго его выбирала… Ах да, Дэвид, возьми чемодан, ты знаешь, как с ним обращаться. А ты, — обратилась она к Тэйлосу, — дай опереться, потому что обувь, которая дарит красоту, не создана для прогулок.

Пока они шли к поджидавшему их экипажу, Брунхельд молчала, и Тэйлоса это почему-то удивило, точно женщина должна говорить без умолку. Зато у него была возможность заметить изящное колье, в которое удивительным образом вплетался ряд пентаграмм, браслет, случайно выскользнувший из-под рукава — с чернильно-чёрными камнями, которых он не узнал. Её серьги, тоже с чёрным камнем, чуть покачивались при ходьбе, и Тэйлос подумал, что они, должно быть, невероятно тяжелы.