Дженни Вильерс - Пристли Джон Бойнтон
— Нет, нет, прости, Сара, милая. Я знаю, что ты устала. Но я должна повторить это еще раз. Ну, пожалуйста…
— “Он знает, что его я не люблю”, — и так далее и так далее, — “и это он понять давно бы должен” . — И Сара зевнула.
Люби я вас, как любит мой властитель,С таким несокрушимым постоянством,Мне был бы непонятен ваш отказ,И в нем я не нашел бы смысла.Дженни не просто читала стихи — теперь она оживала с каждым словом.
Да?А что б вы сделали?[8] —подала реплику Сара.
Дженни продолжала:
У вашей двериШалаш я сплел бы, чтобы из негоВзывать к возлюбленной…Она замолчала и нахмурилась.
— Нет, не совсем так, родная моя, — сказал вдруг Чиверел, словно на репетиции. И вслед за этим совершилось еще одно маленькое чудо, как будто на короткий миг Дженни почувствовала его присутствие.
— Нет, неправильно, — сказала она и прочла весь монолог именно так, как Чиверелу хотелось услышать:
У вашей двериШалаш я сплел бы, чтобы из негоВзывать к возлюбленной, слагал бы песниО верной и отвергнутой любвиИ распевал бы их в глухую полночь,Кричал бы ваше имя, чтобы эхо“Оливия!” холмам передавало:Вы не нашли бы на земле покоя,Пока не сжалились бы.— Это надо мной пора бы сжалиться, — сварливо сказала Сара. — Продержала меня до такого часа! Да и что ты так тревожишься?
— Потому что я должна, я должна. Времени так мало.
Пока она говорила это, комнатка уже отдалилась от него и совсем потускнела, а голоса стихли до еле слышного шепота.
— Видно, вы с Джулианом все миловались, а не репетировали, — сказала Сара.
— Сара! — задохнулась Дженни.
— Да все про вас знают. Стены выболтали.
— Нет, Сара, не надо… пожалуйста, помолчи. Я начну снова — времени так мало…
Да, времени так мало; теперь освещенное окно было далеко и только мерцало, а строки, которые повторяла Дженни, казались призраками слов, трепетавшими в темноте:
…Вы не нашли бы на земле покоя,Пока не сжалились бы…Какое-то мгновение ему казалось, что он плывет в ночи высоко над городом, а ветер вздыхает: “Сжалились бы, сжалились бы”; но потом он прислонился головой к гладкой теплой стене и съехал вниз, и гладкая теплая стена превратилась в кресло.
9
На этот раз, наверное, из-за того, что Дженни тут не было, все стало проще и обыкновеннее: скромное, домашнее волшебство, совсем не такое, как ее. И началось все иначе. Чиверел бросил взгляд напротив, в нишу с высоким стеклянным шкафом, в котором среди прочих вещей лежала фехтовальная перчатка Дженни. Шкаф был там. Чиверел твердо сидел на месте — он никуда не плыл, в ушах смолкли барабаны батальонов Времени — и напряженно всматривался в стеклянные дверцы, где слабо отражался свет стенного бра у него над головой. Но вот отражение изменилось; оно приблизилось, приняло иные очертания и засветилось по-новому. Теперь это был уголок уютного бара ранневикторианской эпохи: начищенная бронза и олово, сверкающие краны, зеленовато-белые фарфоровые бочонки с джином, бутылки, полные огня и солнечного света. Толстый хозяин с крупным мясистым лицом и толстыми руками опирался на стойку красного дерева. По другую ее сторону расположился мистер Ладлоу в фиолетовом сюртуке и клетчатых брюках, а с ним рядом — потрепанного вида молодой человек в ворсистом котелке, сдвинутом на затылок. Они пили за здоровье друг друга. По-видимому, потрепанный молодой человек был местным журналистом.
— Значит, вы желали бы сказать примерно следующее. Постойте-ка… — Мистер Ладлоу на секунду задумался. — “Вслед за блестящим и неподражаемым дебютом мисс Вильерс и… э-э…”
Журналисту уже приходилось слышать нечто подобное.
— “И по особой просьбе многих достойнейших наших покровителей искусств”, — подсказал он.
— Вот именно. Запишите. Теперь дальше… э-э… “Мистер Ладлоу объявляет большое представление в бенефис мисс Вильерс в пятницу, девятого. Бенефициантка явится пред публикой в одной из своих любимейших ролей — в роли Виолы в “Двенадцатой ночи”, вместе с самим мистером Ладлоу в роли Мальволио и мистером Джулианом Напье в роли Герцога. В заключение представлен будет новейший уморительный фарс под названием “Взять их живыми”.
— А-га! — воскликнул хозяин чрезвычайно многозначительно.
— Еще по стаканчику, Джордж.
— А-га! — На сей раз смысл восклицания был иной, хозяин занялся приготовлением напитков.
— “С любезного разрешения полковника Баффера и так далее, — диктовал мистер Ладлоу, — оркестр Пятнадцатого драгунского полка будет исполнять в антрактах популярную музыку. Контрамарки не выдаются…”
— Записано, — сказал журналист, делая у себя заметки. — “Дворяне и джентри…”
— Разумеется. “Дворяне и джентри уже абонировали большое число мест, и публике рекомендуется заказывать билеты, не теряя времени”. Ну, вы знаете, как обычно.
— Да, само собой. Цены повышенные?
— Разумеется. “Идя навстречу настойчивым и многочисленным требованиям, и дабы город имел случаи воздать щедрую дань благодарности молодой даровитой актрисе…” Ну, вы сами знаете. Валяйте, не стесняйтесь. — Он поднял свои стакан.
— С большим удовольствием, — ответил журналист. — Ваше здоровье, мистер Ладлоу.
— Ваше здоровье. Могу сказать, и без всякого преувеличения, лучшей актрисы у меня не было не помню сколько лет. К тому же усердна и в рот не берет хмельного. — Он отвернулся от собеседника, потому что к нему подошел посыльный с большим конвертом. Распечатав конверт, мистер Ладлоу присвистнул. — Послушайте-ка, друг мой, — сказал он. — Тут для вас найдутся кое-какие новости. — И он прочел то, что было написано на визитной карточке, вынутой им из конверта: — “Огастас Понсонби свидетельствует свое почтение мистеру Ладлоу и от имени Шекспировского общества города Бартон-Спа имеет честь пригласить мисс Вильерс, мистера и миссис Ладлоу, мистера Джулиана Напье и всех участников труппы на прием к ужин в гостинице “Белый олень” по окончании большого представления в бенефис мисс Вильерс в пятницу, девятого”. — Мистер Ладлоу раздулся от восторга и гордости. — Прочтите сами. Я об этом не знал. Очень любезно с их стороны.
— А-га! — сказал хозяин опять с новой интонацией и оперся о стойку бара. Кажется, здесь он вполне мог объясняться вообще без помощи слов.
Мистер Ладлоу проглотил то, что еще оставалось на дне стакана.
— Вот вам и отличная колонка для вашей “Бартоншир Кроникл”. А теперь, — прибавил он с удовольствием, — теперь за работу. — Он повернул прямо на Чиверела и тут же растворился в воздухе. Бар еще миг сверкал и мерцал, по затем исчез и он.
