Сесилия Ахерн - Волшебный дневник (The Book of Tomorrow)
Мне стало легче, когда я услышала ее слова, произнесенные твердо, уверенно, ведь я снова обрела главного человека в своей жизни, на которого могла положиться.
– А мы надолго тут? Какие у нас планы? В какую школу я пойду осенью? Можно мне вернуться в школу Сент-Мери?
Все еще улыбаясь, мама отвернулась от меня и вновь стала смотреть в окно.
– Нам будет тут хорошо. Все уладится.
– Мама, я знаю, – произнесла я в отчаянии, но стараясь не выдать себя голосом. – Ты уже говорила. Но сколько времени мы пробудем тут?
Она промолчала.
– Мама! – позвала я несколько тверже, чем прежде. – Нам будет тут хорошо, – повторила она. – Все уладится.
Я могу быть хорошей, но только когда хочу, поэтому я наклонилась к ее уху, намереваясь сказать нечто такое, что даже не могу написать, но тут раздался тихий стук в дверь, и почти тотчас на пороге появилась Розалин.
– Вы обе здесь, – произнесла она, словно обыскала весь дом, прежде чем обнаружила нас.
Я отпрянула от мамы и вновь уселась на кровати. Не отрываясь, Розалин смотрела на меня, словно хотела прочитать мои мысли. Потом выражение ее лица потеплело, и она вошла в комнату с серебряным подносом в руках и в новом наряде в стиле «чайного платья»[17], из-под которого высовывалась комбинация.
– Ну как, Дженнифер, ты хорошо спала?
– Да, прекрасно.
Мама с улыбкой повернулась к Розалин, и я поняла, что не злюсь на нее, когда она обманывает других, лишь бы не обманывала меня.
– Я рада. И еще я приготовила тебе завтрак, так, чуть-чуть, просто чтобы у тебя были силы.
Розалин продолжала что-то говорить и одновременно, не останавливаясь, ходила по комнате, передвигала стулья, ставила на место кресла, поправляла подушки. А я тем временем наблюдала за ней.
Чуть-чуть, сказала она. Такого чуть-чуть хватило бы на несколько сотен завтраков. На подносе не было пустого места. Нарезанные фрукты, овсянка, тарелка с тостами, два вареных яйца, небольшая пиала, насколько я поняла, с медом, одна розетка с клубничным джемом и другая с мармеладом. Еще на подносе стояли заварной чайник, молочник, сахарница, лежали полный столовый прибор и салфетки. Неплохо, наверное, для человека, у которого все проблемы утром решены с низкокалорийным батончиком и кофеваркой, и, лишь сочтя, что этого требует долг вежливости, мама согласилась принять поднос.
– Очаровательно, – сказала она, глядя на поднос, который был поставлен на деревянный столик, и как будто не обращая внимания на Розалин. – Спасибо.
Тогда я подумала: понимает ли мама, что расставленные на подносе продукты должны быть съедены и что они не произведения искусства, которыми можно лишь любоваться?
– Мы тебе очень рады. Хочешь еще чего-нибудь?
– Свой дом, свою жизнь…
Это прозвучало с изрядной долей ехидства, хотя в мои намерения вовсе не входило смеяться над Розалин, которая лишь попалась мне под руку. Я хотела выпустить пар. Тем не менее не исключено, что Розалин приняла мои слова на свой счет. Она явно разволновалась – ну, не знаю! – была обижена, сбита с толку, рассержена. Она смотрела на маму, желая убедиться, что та никак не отреагировала на мой выпад.
– Не бойтесь, она не слышит меня, – проговорила я, наскучив происходящим и теребя кончики волос. Я изо всех сил старалась сделать вид, что совершенно не обеспокоена состоянием мамы, однако сердце отчаянно колотилось у меня в груди.
– Конечно же, детка, она все слышит, – возразила Розалин, продолжая передвигаться по комнате, переставлять вещи, протирать их, привычно наводя порядок.
– Вы так считаете? – Я наморщила лоб. – Мама, что ты думаешь? Нам будет тут хорошо?
Мама поглядела на меня и улыбнулась:
– Конечно, нам будет тут хорошо.
Предвидя ответ, я изобразила ее обычно веселый голос, так что мы проговорили фразу дуэтом, остудив пыл Розалин. Мне тоже было не по себе, когда мы произносили: «Нам будет тут хорошо».
Розалин замерла и уставилась на меня.
– Правильно, мама. Нам будет тут хорошо. – У меня дрогнул голос. Но я решила идти до конца. – Посмотри на слона в твоей спальне. Правда, он милый?
Мама смотрела на дуб в саду, не убирая с губ едва заметной улыбки.
– Да. Он милый.
– Так я и думала, что ты это скажешь.
Сглотнув слюну, я постаралась не заплакать и не закричать, когда глядела на Розалин. Вероятно, мне надо было ощущать удовлетворение, но, я только еще сильнее растерялась. До того момента я думала только о том, что с мамой не все в порядке. Теперь я получила доказательство этому, и мне сделалось еще хуже.
Маму наверняка отправят к психоаналитику или адвокату, и тогда ей поставят диагноз, чтобы она начала лечиться.
– Твой завтрак на столе, – только и сказала Розалин, после чего повернулась ко мне спиной и покинула мамину спальню.
Вот так у Гудвинов решаются все проблемы. Их волнует только то, что на поверхности, и заглянуть поглубже не хватает смелости: а вдруг и вправду слон в комнате? Кажется, именно в то утро я осознала, что выросла со слонами в каждой комнате. Слоны были нашими семейными любимцами.
Глава пятая Grеve
Я занялась своей одеждой, ведь других дел у меня не было. Потом, вся дрожа, стояла в ванне цвета авокадо, пока горячая вода тоненькой струйкой детского пис-пис бежала у меня по спине, а я с тоской вспоминала о своей розовой ванной комнате с мозаичным полом, настоящим мощным душем и плазменным телевизором в стене.
К тому времени когда я смыла весь шампунь – бороться с кондиционером не имело смысла, – высушила волосы и спустилась вниз, Артур доедал последний кусок на своей тарелке. Мне стало интересно, рассказала ли ему Розалин о том, что произошло в маминой спальне. Наверное, нет, потому что, будь он хорошим братом, обязательно отреагировал бы на это. Вряд ли то, что он лез своим длинным носом в чашку, означало нечто особенное.
– Артур, доброе утро.
– Доброе утро, – отозвался он, не отрываясь от чашки.
Домашняя пчелка Розалин немедленно встрепенулась и подошла ко мне, не сняв огромных кухонных перчаток.
Я легонько побоксировала с нею, но она не поняла шутки. Зато Артур, не сделав ни единого движения, не моргнув глазом, мгновенно дал понять, что оценил мою игру.
– Пожалуйста, Розалин, мне хлопьев, – сказала я, оглядываясь по сторонам. – Я возьму сама, только скажите, где взять.
После этого я принялась открывать шкафы, пытаясь отыскать овсяные хлопья, но с удивлением отступила назад, когда наткнулась на шкаф, сверху донизу уставленный медом. В нем было не меньше ста банок.
– Ого! – Я отошла подальше от открытого шкафа. – У вас невроз навязчивых состояний?[18]
Розалин смутилась, но все-таки изобразила улыбку и подала мне чашку с чаем.
– Сядь, я сама принесу тебе твой завтрак. А мед мне дает сестра Игнатиус, – с улыбкой заметила она.
Как раз в этот момент я сделала глоток чая и, не в силах сдержать смех, закашлялась. Чай полился у меня из носа, и Артур подал мне салфетку, весело глядя на меня.
– Вы зовете сестру – Игнатиус? – переспросила я, не переставая громко смеяться. – Это же мужское имя! Она транссексуалка? – все еще хихикая, я покачала головой.
– Транссексуалка? – переспросила Розалин, наморщив лоб.
Я опять захохотала, но тотчас остановилась, когда с ее лица исчезла улыбка и она, закрыв шкаф, направилась к плите за моим завтраком. Положив на тарелку ломтики бекона, колбасы, парочку яиц, фасоль, пудинг и грибы, Розалин поставила ее в центр стола. Не мешало бы сестре Игнатиус присоединиться к трапезе, потому что управиться со всем этим мне одной было не под силу. Потом Розалин исчезла, проскочив у меня за спиной, и вернулась с тарелкой, на которой возвышалась гора тостов.
– О нет, в меня столько не влезет. И вообще я не ем углеводов, – произнесла я максимально вежливо.
– Углеводы? – не поняла Розалин.
– Ну да, углеводы. Я от них толстею.
Артур поставил чашку на блюдце и внимательно посмотрел на меня из-под густых бровей.
– Вы совсем не похожи на маму, Артур.
Розалин уронила баночку с медом на плиточный пол, отчего мы с Артуром одновременно вскочили и повернулись к ней. Как ни странно, банка не разбилась, ну а Розалин стала стремительно завершать начатое и поставила передо мной джем, мед, мармелад, а также тарелку с булочками.
– Ты еще растешь, и тебе надо хорошо питаться.
– Расти я хочу только тут, – ответила я и показала на грудь. – Но если я не набью лифчик черно-белым пудингом, такой завтрак мне не поможет.
Наступила очередь Артура подавиться чаем. Не желая больше обижать обоих, я взяла кусочек бекона, кусочек колбасы и помидор.
– Возьми еще что-нибудь, – произнесла наблюдавшая за мной Розалин. Я в ужасе посмотрела на Артура.
– Пусть сначала это съест, – спокойно произнес Артур, вставая из-за стола и забирая тарелку.
– Оставь, – зашумела на него Розалин, и у меня появилось желание прибить ее мухобойкой. – Тебе же на работу.
