Дженни Даунхэм - Ты против меня (You Against Me)
– Потому что наше восприятие не выходит за пределы того, что нас непосредственно окружает.
– И что это значит?
– Мы замечаем движущийся объект лишь по отношению к тому, что находится непосредственно вокруг. В самолете над облаками не замечаешь скорости, ведь сравнить не с чем, но на земле во время взлета сразу ясно, что летишь быстро.
Майки не знал, что на это ответить. И решил, что лучше всего промолчать. Не хотел, чтобы она знала, что он никогда не летал на самолете и даже не понимает толком, о чем речь.
– А у тебя есть физика? – спросила она.
Вряд ли кулинарное дело имеет какое-либо отношение к физике, но… он решил соврать и сказал, что учится в техникуме – два дня в неделю плюс рабочая практика. Он не знал, есть ли вообще у них техникумы, обучающие поварскому делу, но звучало круто. А поскольку ему захотелось произвести на нее впечатление, он достал из кармана бутылку виски:
– Смотри, что у меня есть.
– Ты где это взял?
– Друг дал. Хочешь?
Она покачала головой, и тогда он вынул пробку, наклонил бутылку и сделал долгий глоток. Не успела жидкость попасть в горло, как она протянула руку и вырвала у него бутылку. Виски полилось по подбородку, закапав куртку. Он вытер рот и рассмеялся:
– А говорила не хочешь.
Она мило улыбнулась:
– Передумала.
Он не знал, что будет дальше, и не знал, как будет реагировать, если что-то случится. Она глотнула из бутылки, поморщилась и вернула ему виски.
– Слушай, – проговорила она, – мне, наверное, пора. Все будут волноваться, где я.
– Я с тобой.
– Как хочешь.
Лишь когда они вошли в ворота, он понял, что так и не выяснил ничего полезного о ее братце.
– А откуда твой друг знает Тома? – спросила она, когда они стали подниматься вверх по склону.
Она остановилась и улыбнулась. Он понял, что она уловила его замешательство; наклонившись к нему, она прошептала:
– Ты лучше придумай что-нибудь поскорее, потому что вот он идет.
Навстречу им шел Том Паркер. Вблизи он казался более худым и выглядел моложе. У него были голубые глаза – глаза человека, который никому не может причинить вреда. Но Майки знал его тайну.
Том улыбнулся, глядя на сестру:
– Все в порядке, Элли? – Так вот, значит, как ее зовут. – Все-таки нашла, с кем поговорить?
Она пожала плечами:
– А тебе какая разница?
– Не надо так. Я тебя обыскался. Где была?
У Майки кровь закипела оттого, как близко они стояли. У Тома Паркера была модная трехдневная щетина, покраснение на губе и веснушки на носу. Не будь ее рядом, он был вытащил ключ из кармана. Занес бы его над головой и размозжил ублюдку череп.
Том нахмурился, завидев в руках Майки бутылку виски.
– Ты где это взял? – Он потянулся и выхватил у него бутылку.
Майки взглянул на Элли. Та улыбалась, точнее, пыталась не смеяться.
– Да брось, Том. Он не знал, что это папина. Том помахал бутылкой у них перед носом:
– Да вы хоть в курсе, сколько этот виски стоит? Двести фунтов за бутылку. Вы уж извините, но напиток явно не для того, чтобы распивать под забором.
Майки хотел было сострить, но ничего умного не пришло в голову.
Том повернулся к Элли лицом:
– Это кто вообще?
Она замялась. Майки еле дышал, ждал, что она ответит. Наконец Элли проговорила:
– Он со мной.
Майки такой ответ понравился. Поняв, что она на его стороне, он расслабился, словно пружина внутри соскочила.
Подбежал какой – то парень и потянул Тома за рукав. Майки заметил, что вид у того был встревоженный.
– Твой отец в панике, – выпалил он. – Там какой-то парень о тебе расспрашивает, и твой папаша думает, он журналист.
– А где сейчас этот парень? – спросил Майки. Не удержался, ведь знал, что речь о Джеко.
Мальчишка покачал головой:
– Да не знаю я. Мы за ним погнались, но он ушел. Видимо, облегчение отразилось на лице Майки, потому что Том подозрительно на него покосился:
– Если ты тоже в этом замешан, считай, у тебя большие проблемы. – Он развернулся и ушел вместе с мальчишкой.
– Братец сегодня на взводе, – сказала Элли. – Уж прости.
– Ну да.
– Ему нелегко пришлось.
– Выпил бы папиного виски – глядишь, полегчало бы. Она ничего не ответила, но пристально разглядывала
его некоторое время. Он не знал, что это значит.
– Пойду посмотрю, все ли там в порядке, – сказала она. – Если папа в бешенстве, то вечеринке конец.
Катастрофа. Мало того что она уходит, так еще Джеко вычислили – значит, Тому Паркеру во второй раз удастся избежать взбучки.
– Рада была познакомиться, – проговорила она. Он должен был ее остановить.
– Дай мне свой номер телефона. Она обернулась:
– Зачем?
Затем, что ему нужно разведать как можно больше о Томе Паркере. А она – лучший источник. Затем, что он понял: внутри нее кипит тот же гнев, что испытывает он, – и хотел узнать, с чего бы это. Но вслух он всего этого не сказал.
– Затем, что хочу снова тебя видеть.
Она нахмурилась. Что, если он ей не понравился? Да, они смеялись, и вроде бы на первый взгляд все шло хорошо, но что, если он ошибся, неверно истолковал знаки? С такими девчонками бывает. Майки ковырял землю носком ботинка. Слишком уж все с ней сложно, с этой Элли. Слишком по-настоящему. Она достала из кармана телефон:
– Лучше продиктуй мне свой.
Он испугался. На такое он не рассчитывал, но она покачала головой, когда он еще раз попросил ее дать свой номер.
– А что, если утром я передумаю?
Он улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой:
– С чего бы это? Она пожала плечами:
– Ничего нельзя гарантировать.
Она как-то погрустнела, и Майки решил, что нужно срочно что-то предпринять.
– Хочу узнать тебя получше, – проговорил он. – Правда.
– Тогда, может, и позвоню.
Она пошла в дом – все двери в нем были открыты нараспашку, все окна горели, – а он провожал ее взглядом.
Восемь
Элли сделала все, чтобы стать невидимкой. Никакой косметики, даже туши. Сняла серьги, цепочку и туго перевязала волосы резинкой. Серая юбка скромной длины, белая рубашка, застегнутая до самого ворота. Не душилась. Крик со второго этажа заставил ее вскочить:
– Скорей, Элли, выходим через пять минут! Может, все и обойдется. Она в последний раз оглядела себя в зеркале ванной, открыла дверь и спустилась вниз. Мать восторженно зажала ее лицо в ладонях:
– Ох, милая, выглядишь прелестно.
Папа и Том оторвались от завтрака и тоже оценили ее вид – от туфель на плоской подошве до плотных ченых колготок.
– Очень скромно, – сказал отец. Том одобряюще помахал вилкой:
– Ну прямо примерная ученица!
Элли надела кардиган и медленно застегнула пуговицы:
– Вы хоть понимаете, что все будут на меня пялиться? Мать с сожалением взглянула на нее, но ничего не
ответила. А Том сказал:
– Знала бы ты, как мне хочется вернуться к нормальной жизни.
– Так иди вместо меня.
Он поморщился:
– Хорошая шутка, спасибо.
Элли вздохнула, налила себе сок и сделала глоток. Мать стояла у обеденного стола с щипцами в руках. Блюдо перед ней было доверху нагружено яичницей, сосисками, беконом и грибами, а рядом красовалась корзинка с круассанами и булочками.
– Кто-нибудь еще хочет? – спросила она и щелкнула щипцами, как крокодил челюстями.
Элли нахмурилась:
– Зачем столько наготовила?
– Твоя мама нас раскармливает, – ответил отец. – Утром у нас совещание с адвокатом. – Перед ним лежали блокнот и ручка; он что-то нацарапал на бумаге и повернулся к Тому: – Нужно собрать данные о твоих школьных успехах – все кружки, в которых ты участвовал в школе, в колледже, общества, награды и тому подобное. Активная общественная жизнь. Это произведет хорошее впечатление.
Элли взяла круассан и намазала его маслом. Ничего диетического в таком завтраке не было, конечно, но она воспринимала себя как солдата, идущего в бой, – в таком случае калории оправданны, решила она.
Отец продолжал писать что-то в блокноте.
– Турнир по гольфу тоже можно записать, – заметил он. – Ты до полуфинала дошел, верно, Том?
– До четвертьфинала.
– Тоже неплохо.
Это было похоже на военную конференцию с картами и стратегиями. С самого ареста одно и то же: будто Тому диагностировали редкое и ужасное заболевание, и всем им приходится теперь думать лишь об одном – как бы найти лекарство. Это единственное, что важно.
Элли навалила на тарелку несколько ложек клубничного варенья, разломала круассан на кусочки и обмакнула его в джем.
– Быстрее, детка. – Мать вручила ей салфетку. – Нельзя опаздывать в первый день.
Вскоре она очутится там, в большом мире; ее повезут по главной улице, мимо вокзала и переезда, в центр города. В понедельник и вторник ей как-то удалось отвертеться, соврав, что им дали несколько дней на подготовку к экзаменам, но потом папа не поленился зайти на сайт школы, так что это вранье уже не прокатит. Она в последний раз попыталась выкрутиться:
