Джонатан Летем - Бастион одиночества
Я отвернулся от Дуни и всех остальных, устремив взгляд на Катю. Мне показалось, она чем-то расстроена и сосредоточена, как будто все еще находится на работе.
— Сыграй на гитаре, — попросил я.
— Что именно?
— Что-нибудь свое.
Мы поднялись с пола и перешли к окну. Улица, озаренная сиянием одинокого фонаря, хранила мертвое спокойствие, бесстрастие нищеты. Свет не горел ни в одном окне, даже в жилой машине. Катя попросила Наверное-Марти убавить громкость. Тот покрутил колесико музыкального центра и снова уселся на раскладной стул. Все остальные — Дирдри, Питер, Дуня и Роландо, не глядя на нас, продолжали болтать. Роландо массировал плечи Дуни, которая разговаривала теперь с закрытыми глазами. Питер, видимо, передумав, все же вдохнул дорожку кокаина. Порошка оставалось мало. Дирдри доведенными до автоматизма движениями разделяла его на полоски. Катя достала гитару и принялась настраивать.
Петь она начала внезапно. Сильным, потрясающим голосом — песню с жесткими словами:
Психоделические победы,Мрак и тоска, хочу уколоться.Сигарета последняя, привкус беды.Я люблю тебя, бейб, но признаться придется:Лишь подсев на иглу, я забыла себя,Взорвала все мосты и влюбилась в тебя.Последнее, что я запомнила,Твой жалкий взгляд: прости, забудь.Ты мне не нужен, я опомнилась,Но пожелай меня вернуть.Лишь подсев на иглу, я забыла себя,Взорвала все мосты и влюбилась в тебя.
Паузы в песне заполнял пульсирующий хип-хоп Наверное-Марти. Разговор на полу прекратился. Закончив, некоторое время Катя снова настраивала гитару, потом запела незамысловатый блюз. Некоторые строки она пропускала, просто мурлыча, но припев выводила отчетливо:
Не пытайся уколоть меня словами,Я одна, я потеряла все.Мне бы только позвонить сегодня маме.Мне бы только позвонить сегодня маме…
— Это из нового, — сказала она, обрывая песню.
Питер, всхлипывая, поднялся с пола, закрыл лицо руками и вышел из комнаты. К моему великому огорчению, Катя отложила гитару и направилась за ним в коридор. Дуня тоже вскочила и выбежала.
Наверное-Марти снова прибавил громкость.
Роландо принялся массировать плечи Дирдри, а я пытался подавить свой внезапный приступ негодования. Дирдри нанюхалась кокаина и напоминала сейчас истощенного енота, но я, как ни стыдно в этом сознаваться, страшно желал прикоснуться к ней, да и к любой из этих женщин. Потому и злился, наблюдая за Роландо, у которого было такое право. Взяв еще одну банку пива, я прошел к двери и выглянул в коридор, но никого не увидел. Из-за дверей других комнат тоже лились звуки музыки — весьма посредственные мелодии. Я вернулся в комнату.
— Эй.
Голос подал Наверное-Марти. Я уже привык не замечать его — так делали все, кто был тут.
Наверное-Марти выключил музыку.
— Хочешь послушать, какое дерьмо сочинил я?
— Конечно, — ответил я: у меня не было выбора.
— Подожди, мне надо настроиться.
— Ладно.
Я прислонился к стене рядом с музыкальным центром. В тишине отчетливо слышалось дыхание Дирдри, которой Роландо растирал лопатки. Наверное-Марти склонил набок голову, выставил вперед одну ногу и немного согнул ее в колене, как Элвис на сцене. Слова полились из него непрерывным рэп-потоком — своим высоким голосом он произносил их подчеркнуто небрежно, но при этом особенно выделял «п» и «д».
Послушай-ка, ты, да, да, ты.Я Эм-Пес, меня не прет от этой простоты…
— Подожди, подожди, я начну с начала. — Наверное-Марти умоляюще вытянул руки, как будто я каким-то образом дал ему понять, что мне не нравится. Вновь настроившись, он смущенно закрыл глаза и опять запел-заговорил, принимая то одну, то другую позу.
Послушай-ка, ты, да, да, ты.Я Эм-Пес, меня не прет от этой простоты.Знаешь ведь, как все порой случается,Когда заряжен мой ствол,Кто-то с жизнью прощается.Я такой, да, крутой — яи мой кореш Раф.Не попадайся нам на глаза, тогда и не будет пиф-паф.Смеяться тут не над чем, меня достал Эмервилл.Если ты падаешь, значит, я тебя пристрелил.
— Ну, как тебе? — спросил Наверное-Марти с наигранной дерзостью.
— Спой-ка еще разок, — сказал я.
Наверное-Марти принял исходную позу, ни секунды не колеблясь. Второй раз он пропел свое творение увереннее, отчетливее и агрессивнее, а может, с пародийной агрессией. С каждым мгновением он казался мне все более и более юным, несмотря на «пиф-паф».
Уже лет пятнадцать—двадцать я терпеть не мог рэпперов — как белых, так и черных — за их претенциозность, за козыряние своим знанием уличной жизни, действительным или мнимым, за то, что они выставляли его напоказ, будто цепляли на грудь значок, в то время как я держал это знание при себе. Я бессмысленно злился на них за то, что они недотягивают на диджея Стоуна или команду «Флэмбойен» со двора школы № 38, за то, что поют о вещах неправдоподобных и не имеют понятия о том, кто такие, например, «Файв Ройалз», за то, что не знают всего того, о чем было известно мне. Но Эм-Пес с его застенчивостью и до ужаса банальными стихами не вызвал во мне ни капли раздражения. Может, Катя сказала бы, что все дело в наркотиках, но этот парень даже запал мне в душу. Я понял, что мира без рэпа он просто не представляет и что, сочиняя эту песню, не кривил душой. Мне стало вдруг чертовски стыдно за свои былые резкие суждения. Тяга этого парня к рэп-рифмам напоминала необъяснимое желание научиться забрасывать на крышу сполдин.
Вернулась Катя и, когда Эм-Пес закончил выступление, воскликнула:
— Здорово. Сам сочинил?
— Да. Я и один мой друг.
— Молодцы.
— Эти слова только у меня в голове, — сказал Наверное-Марти, страстно желая, чтобы его слушали. — Мы не записали их на бумагу.
Катя взяла меня за руку. Что-то изменилось. Я совершил нечто такое, что пришлось ей по душе, вероятно, она оценила мою заинтересованность выступлением Наверное-Марти. Похоже, именно этого мы с ней ждали всю ночь, как будто прорвало невидимую запруду или спали оковы с Катиного желания узнать меня ближе. Или, быть может, что-то произошло во мне самом. Я сейчас купался не в кокаиновой прохладе, а в теплой любовной реке, словно принял экстази — наркотик, эффект которого я лишь воображал себе, нередко с возмущением, как то, которое испытал несколько минут назад, еще только начав слушать речитатив Наверное-Марти.
Мы с Катей вернулись кокну, без гитары. Наверное-Марти поставил другой диск. Шоу закончилось.
— Что с Питером? — спросил я шепотом.
— Он влюблен, — ответила Катя. Ее тон говорил о том, что она считает это состояние редкостным и преходящим, а к страдающим этим недугом относится скептически и с сочувствием. — Дуня укладывает его спать.
— Замечательно, — произнес я, удивляясь самому себе. Впрочем, то, о чем сообщила Катя, и впрямь показалось мне замечательным.
Она, видимо, восприняла мои слова как намек.
— Скоро я их всех отсюда попрошу.
Я кивнул в сторону соседней комнаты, вспомнив про матрас.
— Может, просто исчезнем? А остальные пусть продолжают веселиться.
— Нет. Там постель не для этого.
— Не для чего?
— Чего угодно. На ней спит только моя сестренка.
— Какая еще сестренка? — спросил я удивленно.
— Она живет в Вашингтоне с нашими приемными родителями. Иногда я привожу ее сюда на выходные. Ей всего четырнадцать. Мне бы хотелось перевести ее в какую-нибудь здешнюю школу.
— Думаешь, удастся? Если она такая юная, родители наверняка ее не отпустят.
— Тут ей было бы лучше.
На этом разговор закончился. Я попивал пиво, пока Катя выпроваживала остальных. Роландо до последнего растирал спину Дирдри, свесившей голову между согнутыми коленями, — будто пытаясь ладонями вытянуть из ее тела озноб кокаиновой ночи. Когда все трое наконец ушли, Катя, ничуть не смущаясь того, что должно было последовать, поставила диск Ван Моррисона «Астральные недели». Я испытывал чувство благодарности и в то же время некоторый страх — наверное, оттого, что звучал острый, как скальпель, дебютный альбом Моррисона. Я ощущал себя почти таким же обнаженным, как эти песни.
Наконец-то мы были одни. Катя прикурила косяк от своей сигареты, протянула его мне, заперла дверь, и мы направились к матрасу.
— Итак, зачем ты сюда пришел, Дилан?
По-моему, это очевидно, подумал я, но вслух ничего не сказал.
— Как же твоя подруга?
— Эбби?
— Если так зовут ту темнокожую красавицу, то да, Эбби. Я иногда вижу ее на Телеграф-авеню.
— Правда?
— Там несколько книжных и другие магазины. Она меня не узнает.
