Томаш Пьонтек - Героин
— Нет, это невозможно.
Я испугался что она догадалась о моей обдолбанности, но сразу же понял, что ей дико понравилась продолжительность и интенсивность нашей близости. После героина утрачиваешь способность заниматься сексом но сначала это проявляется только в невозможности достижения оргазма. Частичная импотенция превратила меня в супермужчину. Потом, уже когда мы вместе лежали в темноте, я начал медленно анализировать сложившуюся ситуацию. Обкуриться с говнюком а потом наставлять его на путь истинный, помогать его матери в наказании, а потом физически ее ублажать. Такое еще, наверное, никому не удавалось. Конечно, сексуальную атаку я должен был совершить прежде всего для безопасности. Чтобы максимально сблизиться с мамой Бартека. Для того чтобы она еще больше мне доверяла. Для того чтобы она не поверила в какие-либо возможные обвинения в мой адрес, которые могли появиться когда угодно. И кроме того, если бы я не совершил эту атаку, то отказался бы от исключительного, морально нетипичного опыта.
— Не знаю, что делать с Бартеком, — вдруг шепнула она. — Почему он сделал это именно сейчас. Послезавтра я должна ехать на неделю в Чехию — у меня там что-то вроде переговоров. Я уже не могу отказаться, готовилась целую неделю, компаньон заменить меня не может, потому что не успеет так быстро подготовиться. Я должна отказаться, но в таком случае потеряю кучу денег — мы даже можем обанкротиться. А за дом еще не уплачено. На самом деле не знаю, что я буду делать, если останусь без дома, без работы и с сыном наркоманом.
Она на мгновение умолкла, будто чего-то ждала. Но то, чего она так ждала, не произошло, поэтому она снова взялась за свое.
— Ты — единственный человек, которому я могу довериться. Ты сможешь сделать для меня кое-что? И для него? Поживи здесь и последи за ним. Я оставлю тебе деньги и ключи Ты по-настоящему поможешь мне. Да и ему тоже.
В этот момент раздался странный металлический звук в соседней комнате. Дерево за окном в саду встряхнуло большой лохматой головой, будто ему все это не нравилось. Я вскочил на ноги, и мать тоже.
— Господи, Бартек, не делай этого! — крикнула она пронзительно и помчалась раздетая, с большими, качающимися ягодицами, на чердак. Я тоже несмело посеменил за ней, с голыми яйцами наперевес.
И зря я стеснялся собственных яиц. Комната Бартека опустела, а звук издавало открытое окно, колышущееся под дуновением теплого, влажного весеннего ветра. Погода выдалась на удивление героиновой. Мы выглянули через окно, но и там Бартека не было. Чердак находился на уровне третьего этажа, однако возле окна росло удобное, раскидистое дерево. Мы уже не видели Бартека, но за углом были слышны шаги бегущего человека.
Она закричала, но потом отступила, раздетая, — соседи уже открывали окна. Мы стали в спешке одеваться, хотя шансы догнать Бартека уменьшались с каждой секундой, тем более что мы услышали звук проезжающего автобуса.
— Я найду его, — промолвил я. — Я позвоню нескольким знакомым, прошвырнусь по местам, где собираются дилеры.
Когда я собирался, мать Бартека смотрела на меня со слезами на глазах. Не знаю, сколько в этом было благодарности и сколько страха за сына. Однако, независимо от этого, моя реакция была единственно правильной. Необходимо было уменьшить в ней чувство вины. Необходимо было убедить ее в том, что она правильно сделала, затянув меня в постель, потому что я займусь Бартеком намного лучше, чем любой отец.
Ясное дело, Бартека искать я не собирался. Но мне на самом деле хотелось поехать на тусовку дилеров — самую большую тусовку в городе, которой является площадь Конституции. И позвонить знакомому — по правде говоря, только одному знакомому. Дилеру. А точнее, его брату, который иногда выступал в роли посредника. Но благодарность Бартековой мамы была мне очень приятна. Ведь удовлетворение следует черпать отовсюду.
Это абсолютно не значит, что я собирался пыхнуть. Этот необычайный день, наполненный исключительными событиями, просто должен был увенчаться этим. Но я, к сожалению, не мог себе этого позволить. Завтра — запись программы, и я должен быть в форме. Я просто хотел купить себе геры про запас, на потом, так как на следующую неделю программы не планировали.
Я дозвонился и сразу же обрадовался, поскольку у союза «дилер плюс брат дилера» имелся в наличии суперкрепкий желтый Герасим. У так называемого брата Трогера всегда имелось самое лучшее.
Я познакомился с братом Трогера во время последнего Рождества, Однако брат Трогера не был братом дилера, Трогер — это погоняло одного прожженного наркомана, а брат Трогера — это погоняло его брата, который был дилером. Трогера я знал давно, а вот с его братом, как я уже говорил, я познакомился при особых обстоятельствах. Около полуночи, после сочельника в семейном кругу, я собрался на сочельник в кругу друзей. Там были Трогер, Марек, Пшестер, конечно же, Габриэль, а также Мат, который, как и я, был телевизионным персонажем. С той разницей, что он был звездой — может, из-за того, что он альбинос, — и его узнавали на улице, а я все еще играл роль второго плана. На вечеринку его привезли родители, такие же, как и он, светловолосые, а в случае отца — даже светлобородые. Они были счастливы оттого, что их сын развлекается таким невинным образом. Все происходило сразу же после того, как мы всей компанией решили, что больше уже не будем курить. Я тоже так решил вместе со всеми. Конечно, я и далее планировал спокойненько курить, но не хотел им об этом говорить. Я не хотел подавать им плохой пример, так как они приняли правильное решение. Я мог и далее курить без особого вреда, но они легко попадали в зависимость. Ну, и в тот сочельник мы развлекались под вино и музыку семидесятых — такова была концепция невинной вечеринки, — и вдруг я увидел, что Мат и Габриэль выходят на лестничную площадку. В моей голове завыл сигнал тревоги. Во-первых, нехорошо было то, что они шли курить. Во-вторых, нехорошо было то, что они не поделились со мной. Я выбежал на площадку — а их и след простыл. Пропали. Только между этажами, возле оконной ниши, стоял какой-то чувак с большим носом. Я его совсем не знал, но заметил, что он расстилает фольгу на подоконнике, поэтому спросил, не даст ли он мне пару хапок. Он спросил, не хочу ли я купить у него четвертинку. Я купил, выкурил, и сразу же после того нашлись Мат с Габриэлем — точно такие же обдолбанные, как черт знает кто. Оказалось, что все восприняли решение об абстиненции приблизительно так же, как и я. Выяснилось, что чувак около оконной ниши — брат Трогера. Он пришел с Трогером на абстинентскую вечеринку, прекрасно зная, что именно на такой вечеринке обдалбываются сильнее всего. Я тогда оставил ему номер своей мобилки. Потому что у него не было ни мобильного, ни стационарного телефона. Он сам звонил своим клиентам из телефонов-автоматов и спрашивал, не хотели ли бы они кое-что купить. Таким образом, он усложнял полицейским задачу обнаружить себя, а также активно создавал спрос, У его бизнеса было большое будущее.
В автобусе я думал над тем, почему в моей жизни случаются такие необыкновенные вещи, И я быстро понял. Это потому, что все, что я ни делал, я делал спокойно. Я всегда старался сохранять абсолютное спокойствие. И, наверное, именно поэтому открыл для себя героин. Он позволял достигать спокойствия в чистой, совершенной форме.
Когда я доехал до площади Конституции, Трогер с братом уже ждали меня под одним из обелисков-канделябров. Брат был всегда пунктуальным, а для знакомых припасал превосходный, суперкрепкий товар.
Мы по-быстрому провернули сделку и осмотрели все темные углы, потому что Трогер и его брат хотели пыхнуть, а я как человек исключительно сильной воли мог бы почти спокойно поболеть за них, В конце концов, мы традиционно двинулись в сторону «Макдональдса». И там я увидел Бартека.
Он стоял перед освещенной витриной и, видимо, пробовал завязать знакомство с молокососами, ждущими дилера. К сожалению, он меня сразу заметил, а из-за того, что от Трогера пахло героином за километр, Бартек не сомневался в том, что тут намечается.
— Томек, ну, пожалуйста… — услышал я, когда мы поравнялись с ним. Он, ковыляя, двинулся за нами. Видно, повредил себе что-то, когда прыгал из окна на дерево, потому что с самого дерева было легко слезть.
— Бартек, иди. Ты уже сегодня достаточно делов наделал, — сказал я. Явно обозленные, Трогер и его брат прошли «Макдональдс» и ускорили шаг в сторону улицы Кручей.
— Томек, ну пожалуйста, — повторил Бартек, глядя на меня глазами измученной газели и ковыляя за нами на расстоянии пяти шагов. Я заметил, что Трогер и его брат начинают нервничать, поэтому мы все ускорили шаг.
— Томек, ну пожалуйста, — повторил Бартек, когда мы шли по улице Кручей.
— Томек, ну пожалуйста, — сказал Бартек, когда мы проходили по Площади Трех Крестов.
