Александр Трокки - Молодой Адам

— Как бизнес? — спросил Лесли.

Я одним глотком опрокинул виски и отодвинул стакан, чтобы бармен наполнил его снова.

Бармен отошёл, выбрал бутылку и начал наполнять мой стакан. Бизнес, сказал он, так себе. Сейчас денег не заработаешь. Разве что в субботу было не так плохо.

— Как и везде, — поддакнул Лесли.

— Налоги, — послышался голос старика в котелке. Причём по его виду было ясно, что он уже лет двадцать никаких налогов не платил.

— Они кого хочешь сведут в могилу, — сказал бармен. — Сейчас и умирать не по карману.

Лесли засмеялся.

— Кстати, о покойниках, — заметил он, — у вас случайно вечерней газеты не найдётся?

— Конечно, найдётся. А что?

Лесли объяснил, что мы с ним этим утром выловили из реки покойницу.

— Она была совсем голая, — добавил он. Бармен присвистнул, а старик в котелке счёл возможным присоединиться к нам.

— Убийство? — спросил он. У него был длинный подбородок и водянистые глаза. Он смотрел на меня в ожидании подтверждения.

— Наверняка, — сказал бармен, — если на ней не было одежды. Молодая?

Лесли сказал, что было трудно понять, но ей было не больше тридцати. Он спросил, что думаю я по этому поводу.

Я сказал:

— Ей было двадцать семь.

— Её зарезали? — спросил человек в котелке, прищурив глаза.

— Ни одной отметины, — ответил Лесли неуверенно, ведь её ягодицы были довольно сильно поцарапаны. — Так у вас есть газета?

Бармен вынул газету из-под барной стойки и дал её Лесли, который начал водить пальцем по колонкам.

— Давайте ещё выпьем, — предложил я. Бармен автоматически наполнил стаканы, я расплатился, ушёл от барной стойки и сел за один из столов. Разговор доносился до меня издалека. Я разглядывал виски в стакане, позволяя жидкости омывать стенки сосуда. Как будто я что-то там искал. Конечно, искал. Но мой взгляд был так же беспомощен, как взгляд человека на галёрке, пытающегося разглядеть поющую в хоре девушку. В тот момент я презирал свою бедность не только в материальном, но и в интеллектуальном плане. И тогда я услышал, как Лесли довольно воскликнул:

— Вот она!

— Господи, да где же? — спросил бармен. — Вот!

— Здесь. Внизу третьей колонки. Смотри! И он прочёл:

Тело мёртвой женщины было найдено в реке Клайд сегодня утром. На женщине была только тонкая нижняя юбка. Пока личность погибшей не установлена. Полиция ведёт следствие. Не исключена возможность убийства.

— Ты же говорил, что она была голая!

— Какая разница. Эти нижние юбки совсем прозрачные.

Было нетрудно уйти раньше Лесли. Я сказал ему, что у меня болит голова. Человек в котелке предложил ему сыграть в дартс. Я сказал «спокойной ночи» и ушёл. На свежем воздухе я понял, что перебрал с выпивкой. Не то, чтобы слишком, но достаточно, чтобы моя реакция замедлилась, я осмелел и осознавая это, был не в силах как-то это исправить. Я чувствовал это по своей походке, и был этим обеспокоен.

Я медленно шёл вниз по узкой дороге мимо церкви и остановился почитать плакаты, которые я заметил по дороге в кабак. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Я зажёг спичку и поднёс её к доске с плакатами. Спичка обожгла мне пальцы и погасла. Я тихо выругался и отошёл назад. По дороге на баржу я пожелал спокойной ночи полицейскому, который, как мне казалось, за мной наблюдал. Потом я быстро перешёл дорогу и свернул на маленькую улочку, которая вела к каналу. Я уже думал о том, что я скажу, но, ещё не дойдя до канала, лишь заметив вдалеке очертания баржи, я остановился высморкаться и засмеялся над собой, потому что сильно разнервничался. Я нервничал, я не знал, как я это сделаю, как я наконец-то войду в мир Эллы. Я только об этом и думал с самого утра. Я шёл по гравию и слушал звук собственных шагов.

Я подошёл к большой неуклюжей барже. На неё падала тень. Где-то неподалёку залаяла собака.

Теперь совсем стемнело, и только вода в канале была свидетелем всего происходящего. Она давила на меня, её звук, её запах. Элла шла рядом, я держал её за талию. Даже в этот момент я не понимал, как мне удалось убедить её уйти со мной с баржи.

Была тёмная безлунная ночь. Лицо Эллы было совсем близко и немного светилось. Я пытался вспомнить наш спор и то, как она боялась, что проснётся ребёнок, и потом вдруг резкая перемена, почти триумф в её голосе, когда она согласилась подняться со мной на палубу. Когда мы дошли до рекламного щита, она остановилась. Она сказала, что дальше не пойдёт, но это прозвучало так тихо, как будто она боялась, что это услышит кто-то ещё. Она вовсе не пыталась дать мне отпор. Почувствовав это, я прижал её к щиту. Ночь была прохладной. Мне уже было знакомо это смешение холодного воздуха с тёплым запахом женщины. И запах тем теплее, чем холоднее воздух. Я вдруг осознал, что её одежда вовсе не часть её. Звучит это довольно банально, но под влиянием момента это кажется невероятным открытием. Ткань сминалась в моих руках, и я чувствовал под ней сильные мускулы её ног. Мне пришлось взять её за подбородок, чтобы поднять её лицо к моему. И тут моя рука скользнула под её пальто и коснулась её бедра. Шерстяное платье, то самое, под моими пальцами казалось ещё теплее. Под платьем на ней ничего не было. Платье легко потянулось вверх по моему запястью, когда я провёл рукой по её коже. Я поцеловал её, и некоторое время мы стояли, слегка покачиваясь, как будто от дуновения лёгкого ночного пахнущего каналом ветра.

Она опустилась на траву. Я последовал за ней. И потом моя рука ласкала её упругий живот, дразня её плоть, двигаясь к пупку, где её сжимал пояс от платья, оставляя на животе изгиб, похожий на большую белую луну чувственности. Тяжело дыша, она раздвинула свои полные ноги, чтобы усилить контакт. Она закрыла глаза. Её платье, задранное выше бёдер, открывало вызывающую позу: голый живот, слегка приподнятые колени, вся её животная сущность, как будто загнанный в ловушку странный ночной зверь. Я опустился вниз, к её животу. Её ноги теперь касались моего лица. Я видел блеск воды в канале и больше ничего, потому что в домах на другом берегу уже погасили свет. Вдалеке лаяла собака.

Наверное, к реальности меня вернул собачий лай. Мне кажется, я никогда не видел ничего прекрасней Эллы в её отрешённой позе. Больше не было глупого упрямства. Её прежде бесполезное существование наполнилось смыслом. Я слышал, как она хрипло сказала: «Теперь, Джо», — и мгновением позже мы были вместе, слились как две струи расплавленного свинца, и роса на траве была на ней и на моих руках, прижимавших её ко мне.

Потом она встала с травы, как животное стряхивая с себя остатки наваждения, а я зажёг сигарету и закурил, оперевшись спиной на рекламный щит. Только тогда я заметил звёзды на небе.

Я смотрел, как она приводит себя в порядок. Она делала это торопливо или скорее создавала видимость торопливости, потому что движения её были медлительны, как будто ей нужно было время, чтобы её лицо приняло спокойное выражение до того, как она на меня посмотрит. Я наблюдал, как она застёгивает пальто.

— Полиция расследует дело этой мёртвой женщины.

Она посмотрела на меня.

— Почему ты вдруг об этом подумал?

— Хотелось как-то начать разговор.

— Для одной ночи ты и так много наговорил, — сказала она.

Я не видел выражения её лица.

— Ты жалеешь об этом?

— Как бы мне это боком не вышло!

— Нам пора возвращаться, — сказал я. — Я обещал Лесли, что к его приходу ты приготовишь ему чашку чая.

— Ну, конечно!

Она наклонилась вниз, чтобы отряхнуть свои голые ноги. Когда она выпрямилась, я прижал её к себе и поцеловал. Какое-то время мы пытались рассмотреть глаза друг друга в темноте, а потом она освободилась из моих рук.

— Нам надо обратно на баржу, — сказала она.

Она заставила меня идти на некотором расстоянии от неё. Бечевник был слишком узок, чтобы по нему могли идти сразу два человека, поэтому она пошла впереди, а я за ней.

Пока мы шли, я гадал, какие мысли приходят ей в голову: жалеет ли она теперь о том, что между нами произошло или же хочет продолжить отношения. Я знал, что Лесли в этом смысле ничем не мог ей помочь. Она сказала мне, что ей тридцать три. Возможно, она слукавила на пару лет. Интересно, был ли я её первым любовником. Скорее всего, да. Жизнь на барже с постоянным передвижением с места на место вряд ли способствовала завязыванию каких-либо знакомств. В любом случае, она была не из тех женщин, которые ищут приключений. Она была снобом. А ещё она презирала мужчин, по крайней мере, до сих пор или притворялась, что презирает, так глупо и явно. Эти саркастические нотки в голосе. Но до сих пор я не думал, что всё это обман, потому что, даже если она сознательно создала привычку презирать мужчин, всё сводилось к одному. Она действительно должна была начать их презирать. Но теперь я не был в этом уверен.