Харуки Мураками - 1Q84. Книга 1. Апрель-июнь
Именно по вопросу, куда двигаться дальше, у нас и возникли принципиальные разногласия с радикалами. Но слава богу, мы пришли к полюбовному решению: разделиться на две группировки и каждой пойти своим путем. Они также, по-своему искренне, стремились к своим идеалам, вот только идеалы эти были настолько запредельны, что в итоге, увы, привели к трагедии. Члены «Утренней зари» превратились в бездумных догматиков и утратили связь с реальностью, в которой живут нормальные люди. Помня об этом, мы будем еще строже спрашивать с себя за каждую мысль, за каждое деяние – и еще шире распахивать окна нашего дома для взора общественности. Насилием не решить никаких проблем. Хочется, чтобы все поняли: мы никому не навязываем своих убеждений. Не зазываем в свою веру, не сражаемся с другими конфессиями. Мы просто дарим возможность эффективной жизни людям, стремящимся к духовной победе и просветлению.
Большинство журналистов покинуло «Авангард» с самыми благоприятными впечатлениями. Все члены секты – и женщины, и мужчины – оказались худощавы и подтянуты, в большинстве своем молоды (хотя изредка попадались и старики), на собеседника смотрели глубоким, пронзительным взглядом. Беседовали складно и вежливо. Хотя многие верующие не хотели говорить о своем прошлом, почти все они казались весьма образованными людьми. Еда, которую предложили журналистам в местной столовой, практически ничем не отличалась от той, что подавали здесь каждый день. Ингредиенты добывались исключительно силами верующих, все было свежим и вкусным.
В итоге почти все газеты и телепередачи заявили на весь белый свет: отделившаяся от «Авангарда» революционная группировка «Утренняя заря» оказалась не более чем выродком основной организации. «Ужасным ребенком», которого пришлось отринуть, как чуждый элемент. Что ни говори, а любые промарксистски-революционные идеи в Японии 80-х уже воспринимались как анахронизм. Бывшие радикалы, защищавшие эти идеи в 70-х, нынче служили в различных фирмах, скованные экономической необходимостью по рукам и ногам. Или же, отдалившись от суетного мира конкуренции, лелеяли свои персональные мирки, никак не связанные с жизнью общества в целом. Но так или иначе, мир вокруг 1 поменялся, и все их политические идеалы остались в прошлом. Кровавая перестрелка с полицией – несомненно, событие трагическое, но в историческом разрезе это всего лишь призрак смутных полузабытых времен. Отголосок прошлого, занавес над которым уже опустился. Таков был общий вердикт большинства газет. «Авангард» – один из ростков надежды на новое будущее. А «Утренняя заря» никакого будущего в принципе иметь не могла.
Отложив ручку, Аомамэ глубоко вздохнула. И вспомнила глаза Цубасы – остекленевшие, без малейших признаков жизни. Ребенок смотрел на Аомамэ в упор. И в то же время не глядел ни на что конкретно. В этом взгляде не хватало чего-то самого важного.
Все не так просто, подумала Аомамэ. Не такой он чистенький, этот «Авангард», как описывают газеты. Его мрачную изнанку тщательно скрывают от посторонних. По словам хозяйки, их лидер постоянно насилует десятилетних девочек, называя это религиозным ритуалом. Журналисты об этом не знают. Они провели на территории секты каких-то полдня. Посетили образцовое молитвенное собрание, отобедали свежайшими продуктами, выслушали идеальную лекцию о просветлении – и довольные разъехались по домам. Что творится за кулисами этого шоу, не увидел никто.
Выйдя из библиотеки, Аомамэ зашла в ближайшую кофейню и заказала кофе. Ожидая заказа, из автомата у выхода позвонила Аюми. Но вместо Аюми трубку взяла сослуживица.
– Она сейчас на дежурстве, вернется часа через два,- сообщила трубка, и Аомамэ, так и не представившись, обещала перезвонить позже.
Вернувшись домой, она снова набрала тот же номер.
– Привет! Как дела? – сразу выпалила Аюми.
– Нормально. А у тебя?
– Да пока все ровно. Хотя нормального мужика до сих пор не нашла. А ты?
– Та же ерунда,- ответила Аомамэ.
– Э, так не пойдет! – решительно заявила Аюми.- Если уж такие привлекательные самочки, как мы с тобой, не могут найти достойных самцов – это неправильно! Нужно срочно что-то предпринимать!
– Наверное… А ты чего так раскричалась-то? Вроде на службе? Или вокруг нет никого?
– Вокруг все в порядке,- сказала Аюми.- Говори что хочешь.
– У меня к тебе просьба. Если, конечно, не затруднит. Кроме тебя, больше просить некого.
– Давай! Не знаю, смогу ли, но постараюсь…
– Ты знаешь такую религиозную секту – «Авангард»?
– «Авангард»? – Аюми помолчала добрые секунд десять.- Кажется, знаю. Община, из которой вышли ублюдки, перестрелявшие полицию в Яманаси? Троих наших тогда положили, сволочи. Но сам «Авангард», насколько я помню, отмазался. Вроде бы к ним присылали следователей, но улик так и не нашли… А ты почему спрашиваешь?
– Я хочу выяснить, не числилось ли за «Авангардом» каких-нибудь грехов после той перестрелки,- сказала Аомамэ.- Административных или уголовных, все равно. Я человек гражданский и способов такого поиска не знаю. Сколько газет ни читай, правда все равно где-то там. Вот я и надеюсь, что для полиции это выяснить немного проще.
– По идее, конечно, все должно быть просто,- отозвалась Аюми.- Залез в базу данных, набрал ключевое слово… Но на самом деле японская полиция жутко тормозит с компьютеризацией. Лет на несколько, по крайней мере. Сегодня, чтобы такие вещи выяснить, придется писать официальный запрос в полицию Яманаси и визировать эту бумагу у начальства. В письменном же виде объясняя, зачем мне это понадобилось. Здесь ведь та еще контора. Куча народу получает зарплату за то, чтобы все было сложнее и запутанней.
– Вот как? – Аомамэ вздохнула.- Значит, мимо?
– Погоди, а зачем тебе такая информация? У тебя с «Авангардом» какие-то счеты?
Чуть подумав, Аомамэ решила сказать как есть.
– Вроде того. Дело касается изнасилований. Подробней пока сказать не могу, но речь идет об изнасилованиях несовершеннолетних. Есть информация, что руководство секты занимается этим регулярно под видом религиозных обрядов.
Аомамэ почти физически ощутила, как ее собеседница напряглась.
– Педофилия? Ну и скоты…
– Вот и я о том же,- сказала Аомамэ.
– Сколько девочкам лет?
– Кому десять, кому чуть больше. В любом случае, менструации еще не начались.
Аюми помолчала. А потом сказала совершенно бесстрастным тоном:
– Я тебя поняла. Если так, что-нибудь придумаю. Два-три дня подождешь?
– Да, конечно. Позвони, как что-нибудь выяснишь. Они поболтали еще немного о мире без любви.
– Ох, ладно…- наконец вздохнула Аюми.- Пора опять за работу.
Повесив трубку, Аомамэ еще долго сидела на стульчике у окна и разглядывала свои руки. Длинные тонкие пальцы с коротко подстриженными ногтями. Без маникюра. Глядя на свои ногти, она вдруг подумала, как мимолетна и хрупка ее жизнь. Постричь ногти – еще не значит принять решение. Пока все решается за меня, а я лишь молча исполняю чужую волю. Не важно, нравится мне это или нет. Но кто, черт возьми, решает, что мои ногти нужно стричь именно так, а не как-либо иначе?
«Твои родители были упертыми “очевидцами”,- сказала ей хозяйка.- И остаются таковыми до сих пор». Значит, они и сейчас живут все той же сектантской жизнью? Аомамэ вспомнила брата, на четыре года старше ее. Серьезный был брат. Когда она решила уйти из дома, он во всем слушался родителей, исправно молился. Чем-то сейчас занимается? Впрочем, о родительском доме Аомамэ особо знать не хотелось. Эта часть жизни давно закончилась для нее. Обратно дороги нет.
Все, что с ней случилось до десяти лет, Аомамэ упорно гнала из памяти. Моя жизнь началась с десяти, повторяла она себе. Все, что было со мною раньше,- нелепый, кошмарный сон. Эту часть памяти нужно утилизировать за ненадобностью. Но как она ни старалась, кошмар возвращался в ее душу. Точно сорняк, пустивший корни так глубоко, что прорастает снова и снова, сколько ни выпалывай. Как далеко ни убегай, все равно приходится возвращаться туда, откуда все началось.
Я должна переправить этого Лидера к чертям собачьим, решила Аомамэ. Должна для самой себя.
Вечером третьего дня позвонила Аюми.
– Кое-что раскопала,- сообщила она.
– Насчет «Авангарда»?
– Да. Я тут думала-думала – и вспомнила: у одного парня с моей работы дядя служит в полиции Яманаси. Причем большим начальником. Вот туда-то я удочку и забросила. Пожаловалась парню, что у моих родственников сын якобы ушел в религиозную секту. Семья на ушах стоит, и все такое. Нельзя ли, мол, в частном порядке получить об этом «Авангарде» какую-нибудь информацию. Дескать, только между нами и так далее. Все шито-крыто, можешь на меня положиться.
– Вот спасибо! – сказала Аомамэ.- Очень тебе благодарна.
– В общем, парень позвонил дяде, рассказал обо мне. Дядя ответил: «Ну, раз такое дело…» – и дал контакты человека, который собирает информацию об «Авангарде». И вот с ним-то я уже смогла поговорить напрямую.
