Не донские рассказы, или Время колокольчиков - Марк Зайтуновский
Бесконечные поиски денег, дорога, машины, клиенты, обман, барыги, притоны, унижения, облавы, менты, штрафы, ночевки в камерах различных райотделов — превращали жизнь в заколдованный круг, из которого вырывались, как правило, в двух направлениях: в колонию или на кладбище.
* * *
Виталий, шныряющий по городу, на сменившей «копейку» поддержанной «Мазде», со своими компаньонами-барыжками под хиты Шафутинского, Круга и иже с ними, по делам, итогом которых был чей-то выход из «заколдованного» круга, чувствовал себя необыкновенно везучим и счастливым, он поймал-таки «птицу-счастья», жизнь сверкала, не омрачаемая ничем. Казалось, что так будет всегда, до того дня пока его компаньону, самому наглому и даже жестокому, особенно в обращении с девушками, как Марина, да ребятами, потерявшими человеческое достоинство, благодаря ему и таким же как он торгашам-«умельцам»… — не проломили монтировкой голову.
Мелкий «бизнесмен» и приятель Виталия, единственный сын зажиточных родителей, в один из летних дней попытался остановить ограбление своей упакованной квартиры…Не вышло — это стоило ему жизни. «Заколдованный круг», как выяснилось, имел несколько бо́льший диаметр, чем представлялось изначально. Поверхностный и беглый взгляд не мог увидеть всех, попавших за красную, несговорчивую и ими же очерченную линию окружности, выход, за которую не пестрил особым разнообразием.
* * *
Бесславный конец хамоватого дружка вдруг открыл глаза Виталию на то, как их воспринимают окружающие и особенно те, кто обеспечивает им безбедную жизнь. Его ненависть и брезгливость, усиленная появившимся животным страхом, стали расти. «Такие вот ублюдки и уработали Стаса», — глядя на них со злобой, думал Виталий.
Следующий удар по красочной картине мира Виталия нанесла милиция, которую он все это время считал продажной и беззубой. Он не понимал какой сбой произошел в системе; возможно ментам просто надоело смотреть на все больше зажиравшихся барыг, возможно конкуренты через ментов действовали, может просто нужна была статистика по раскрытию таких преступлений…как знать? но только его следующего бизнес-партнера взяли, что называется, с поличным; товара при нем было много, — и кто взял то! — самые прикормленные.
Отвлечься от навалившихся проблем и черных дум Виталий решил просто: зелье в достатке, есть связи, в руках он себя держать умеет, а расслабиться самое время. Укол действительно успокоил его, предал сил и оптимизма: «Да, черт побери, еще ничего не потеряно!..»
* * *
«А повешенным сам дьявол-сатана
голы пятки лижет,
Эх, Россия, мать честна,
не пожить не выжить».
В. С. Высоцкий «Разбойнячья»
Из трех стоявших вдоль центральной улицы города девиц к опустившемуся пассажирскому стеклу подъехавшего автомобиля, щелчком пальцев, подозвали именно Марину. Девушка не спеша подошла. Беседа между проституткой и людьми из авто несколько затянулась для подобных переговоров. За это время обе ее подруги умудрились договориться с подъезжающими водителями, прыгнуть в их автомобили и уехать, успев, однако, заметить некоторую напряженность Марины и ее растерянный взгляд. Оставшись одна девушка с плохо скрываемым недоверием все же приняла предложение долгоуговаривающих её клиентов. Пассажирская дверь захлопнулась, машина рванула по полупустому и ярко освещенному фонарными столбами проспекту.
Через неделю на границе области в придорожной канаве был найден труп девушки со следами насильственной смерти. Пожилая женщина, специально привезенная для опознания в морг, признала в нем свою младшую доченьку, свою Мариночку. Женщина не упала, не забилась в истерике, она чувствовала, нет, она знала, что так будет, так произойдет, знала с той незабываемой ночи, когда застала свою дочь с сигаретой в руках на кухне, пришедшую со свидания со своим молодым человеком…пришедшую растоптанную, раздавленную и обреченную.
Виталий находился один в палате медицинско-санитарной части исправительной колонии. Поздняя весна, серое небо, решетчатые окна, пустота в душе и диагноз, как смертный приговор — синдром приобретенного иммунного дефицита вкупе с туберкулезом легких вот, что стало собственностью любителя рисковать и пить шампанское. На последнем краткосрочном свидании со своей быстро состарившейся и когда-то гордившейся им матерью — да, у Виталия, как и у Марины тоже была любящая мать; попросил в передаче, нет ни чаю, ни сигарет побольше, а простых сладостей: печенья, кексов, рулетов… Он часто вспоминал детство, почему-то, мечтал вернуть все назад, но ни разу не вспомнил и не пожалел о той далекой ночи, в которую начался обратный отсчет, как минимум двух жизней…Увы, прошлого не вернуть, ни мечтами, ни слезами, ни связями, ни деньгами, что сделано, то сделано!
Выдача тела Виталия проходила с бо́льшими формальностями — уверенность должна быть железная, что на свободу отправляется именно труп, просто труп, умершего в медсанчасти заключенного, который часть своей недолгой жизни положил на то, чтобы приобрести себе счастья, отобрав его у других.
Посткриптум.
Могила — это не просто холмик, скрывающий под собой человеческие останки, это знак препинания, поставленный в конце жизни, и у каждого свой: у кого знак вопроса, у кого восклицательный, а у кого и жирная, бескомпромиссная точка! Точка, к которой обессмысленная и негодная жизнь продолжает толкать орды, слегка переформатированных, но все также ненасытно продающих самих себя «виталиков» и «марин».
Время колокольчиков
«Теперь сила — не нужна. Нужна ловкость, хитрость… нужна змеиная гибкость».
Максим Горький «Мещане»
Погода для базарного дня не задалась. С утра моросил мелкий, колючий дождь, кругом было слякотно и грязно, а серое тяжелое небо, казалось, лежало на крышах, окружающих рынок, серых пятиэтажек.
Рынок представлял собой два крытых ангара с полукруглыми крышами, внутри которых торговали разного рода снедью и местами аквариумными рыбками, птичками, хомячками со всеми причитающимися к живому товару аксессуарами. Небольшую, но все же приличную, рыночную площадь занимали длинные деревянные крытые прилавки для торговли товаром широкого потребления: от значков, зажигалок и брелоков до норковых шапок и шуб. Каждый метр прилавка представлял собой индивидуальное торговое место и был закреплен за постоянным продавцом, арендующим его у администрации рынка.
Альберт бережно и не спеша разложил товар на своей рабочей площади, ему принадлежало аж два торговых места. Предлагаемый ассортимент тряпья был довольно широкий: от следков, женских лифчиков и трусиков до мужских кожаных курток и плащей.
