Гаетан Суси - Лоскутный мандарин
Ксавье говорил тихо, как ребенок на исповеди, к которой он относится всерьез. При этом он нервно теребил галстук-бабочку.
Бампли не мог не признать, что алиби его было вразумительным, поскольку сам он, когда сильно приспичит, часто обнаруживал, что все туалеты как назло бывают заняты. Но он был не из тех, кто быстро сдается. Особенно после того, как Лоренцо Макфарлейн нашептал ему что-то на ухо. Сразу после этого Бампли спросил:
— Ты, видимо, задолжал господину Кальяри большую сумму денег?
— Господину Кальяри? Да, это правда, он дал мне пачку долларов.
А потом ему не захотелось, чтоб они мне принадлежали. И кроме того, я уже много из них потратил. Он хотел, чтоб я их ему вернул.
— И что дальше?
— Я не мог. Можно сказать, у меня был большой долг.
— Вот как! — сказал Бампли, взглядом призывая остальных в свидетели.
Он встал с кресла и, крадучись как кот, приблизился к Ксавье. Потом стал перед ним расхаживать из стороны в сторону.
— Скажи мне тогда, почему он тебе дал те купюры? А? Что ты можешь сказать в свое оправдание?
— За мою лягушку, — после паузы признался Ксавье, сжал кулаки и опустил от стыда голову.
— И ты проткнул ему глаз кочергой и убил, чтоб не возвращать свой долг! — проговорил Бампли с несокрушимой убежденностью, помахивая при этом сигарой перед носом.
— Убил? Меня?
— Не тебя, его!
— Это злостная клевета! — раздался крик слепца, который только что появился в дверном проеме, приведенный наверх своим ксавьерианским инстинктом.
Ксавье округлил глаза и в недоумении тряхнул головой. Что все это могло означать?
— А если это был не ты, тогда как ты объяснишь нам происхождение этих следов крови на твоем пиджаке?
Ксавье объяснил, что у него не все в порядке со здоровьем. Что время от времени ему приходится сплевывать нехорошую кровь, которая в нем скапливается, и так далее, что это все из-за чахотки и потому иногда капелька-другая обязательно попадает ему одежду. Детектив решил, что ответ паренька был совсем неплохим!
— Господа, — сказал он собравшимся, которые с напряженным вниманием следили за ходом беседы, завороженные самообланием Бампли. — Этот молодой человек убил кочергой своего кредитора в состоянии невменяемости потому, что не был в состоянии расплатиться с долгами.
— Это клевета! — снова крикнул слепой. — Этот ребенок святой! Он невинен! Вы обвиняете невиновного!
Бампли пренебрежительно махнул рукой, будто хотел сказать «Пусть себе надрывается».
— Кроме того, он очистил сейф, стоящий в конторе нашего друга и спонсора. — Пухленький коротышка обернулся к Ксавье.
Что было в этом сейфе?
Ксавье пожал плечами.
— Доллары? — высказал он предположение, преисполненный доброй воли.
— Вот видите! Откуда тебе это известно?
— Не знаю. Я только высказал предположение.
— Тогда я тебе скажу. В сейфе лежали доллары, предназначенные для выплаты призов участникам турнира. А ты их украл! И хочу вам сказать, господа, что он спрятал эти деньги в коробку, которую держит в руках.
Он показал на ларец Страпитчакуды.
Слепец даже взвыл от негодования: «Позор! Какая низость! Мь клевещем на невиновного! Постигнет нас кара небесная! Стыд и срам!» — и, сжав в объятиях плюшевую свою собачку, стал от горя раскачиваться из стороны в сторону.
Бампли схватил ларец и попытался вырвать его из рук Ксавье но подручный вцепился в ящик изо всех сил.
— Ее нельзя беспокоить, она плохо себя чувствует! — упирался Ксавье, по-утиному гнусаво выговаривая слова, потому что в пылу борьбы Бампли зажал ему нос.
Как мы знаем, к кабинету примыкал туалет. Но еще в том кабинете было что-то типа кладовки или чулана, и заглянуть в то подсобное помещение никто даже не удосужился. А оттуда вдруг появился человек, обратившийся к собравшимся в кабинете людям в самой что ни на есть изысканной манере.
— Позвольте, господа. Я должен уведомить вас о том, что вы совершаете сейчас весьма серьезную ошибку.
— Рогатьен Лонг д’Эл, — процедил сквозь зубы Макфарлейн.
А Лонг д’Эл держал в руке очень большой шестизарядный револьвер. Итак, кроме Ксавье и Рогатьена Лонг д’Эла в кабинете находились: 1) Капабланка; 2) Маршалл; 3) Бампли; 4) Лоренцо Макфарлейн; 5) слепец; 6) несколько посторонних — всего девять человек. Так что даже шести пуль ему бы хватило, чтоб натворить там кучу неприятностей. Повторять ему поэтому ничего не пришлось.
— Господа, — сказал Рогатьен, обращаясь, в частности, к Маршаллу и Капабланке, — великим мастерам своего дела, к числу которых вы, несомненно, принадлежите, хорошо известна высокая цена наших самых выдающихся творений. Приписывать этому ребенку авторство столь элегантного действия кочергой равносильно оскорблению моего творческого гения. Разве это не так, дорогой гроссмейстер?
— Я целиком и полностью разделяю вашу точку зрения, — вежливо ответил Капабланка.
— В таком случае, господа, я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы позволили мне вас покинуть вместе с этим заложником, что дало бы мне возможность прикрыть тылы при отступлении.
— Конечно, дорогой коллега, проходите, проходите, — подвинулся Капабланка.
— Благодарю вас, господа, и еще раз прошу меня извинить за непредвиденные неприятности.
Рогатьен сгреб Ксавье за плечи и приставил ему револьвер к виску. Отволок его за собой в туалет, вторая дверь из которого вела к потайной лестнице, и так далее.
— Не утащит же он за собой Ксавье? — возопил слепец. — Он же не может увести его с собой!
Когда они оказались на улице, Рогатьен мягко спросил Ксавье, все ли у него в порядке. Ксавье кивнул. Только что произошедшие события его немного утомили. Рогатьен повел его к стоявшей неподалеку далеку машине. Попытался открыть дверцу. Не смог — дверца былы заперта. Он глянул налево, потом направо и сказал Ксавье: «Заткни уши — громко бабахнет», — и выстрелил из револьвера в окно.
После этого втолкнул потрясенного Ксавье на сиденье.
Рогатьен включил передачу, и машина резко дернулась назад. Он понял, что надо включить другую передачу и опустить рычаг ручного тормоза. После этого автомобиль сначала рывками, как-то по-заячьи двинулся вперед, потом покатился, заскользил с такой легкостью, что довольный Рогатьен даже рассмеялся. Он вел машину первый раз в жизни.
— Это же моя машина! Держите вора! — закричал хозяин расположенного неподалеку магазинчика, где торговали всякой ерундой.
Глава 3
— Не волнуйся, я знаю, где ты живешь. Найти тебя было нелегко, но мне это удалось.
Машина поедала асфальт, мотор ревел. Лонг д’Эл вел автомобиль отчаянно, и пешеходам было лучше поостеречься. Автомобиль резко срезал углы, часто наезжая на тротуары. Но Лонг д’Элу каждый раз каким-то чудом удавалось снова выводить машину на самую середину проезжей части дороги, хмуро и серьезно восклицая: «Оле!» Разговаривая с Ксавье, он смотрел прямо ему в глаза, полностью игнорируя дорогу.
— Ты знаешь, кто я такой?
Ксавье ему не ответил. От страха он вжался в дверцу. Бросил взгляд на Рогатьена. Нос — как кинжал, прямые, постриженные ежиком волосы — как серебряные нити. Глаза красные, как у кролика. Козлиная бородка клинышком в стиле дяди Сэма. Ты нужен своей стране!
— Ты почему мне не отвечаешь? Боишься, что я тебя съем?
На заднем сиденье машины были разбросаны накладные носы с приделанными к ним усами, конвертики с порошком, от которого все тело начинало чесаться, с чихательным порошком, окровавленные руки из мягкой резины и так далее, а еще там валялась трость с набалдашником, которую схватил Ксавье.
— Если ты ударишь меня по голове, я не смогу управлять машиной, и мы оба разобьемся.
Бить Рогатьена подручный не стал, но трость из рук не выпускал. Вдруг, сам того от себя не ожидая, он сказал:
— Я не хочу возвращаться на склад и снова там жить.
Потом, будто очнувшись, взмахнул своими длинными ресницами; складывалось впечатление, что это не он, а кто-то другой рот его открывал, чтобы произнести эти слова.
— Не переживай, я приехал вовсе не для того, чтобы забрать тебя обратно. Ты уже стал достаточно большим, чтобы жить самостоятельно. И кроме того, я больше ничего не могу для тебя сделать.
Переходившая через дорогу старушка перепугалась чуть не до инфаркта, потому что машина, казалось, неслась прямо на нее. В самый последний момент Рогатьен рванул руль и избежал столкновения. Оле!
— Между прочим, как ты себя чувствуешь? Как у тебя со здоровьем, со всем остальным?
Ксавье задумался над вопросом. Потом ответил:
— Я пью укрепляющее средство.
Рогатьен заинтригованно нахмурил брови. Потом так резко затормозил, что оба они едва не врезались головами в лобовое стекло. Машина отважно и упрямо продолжала нестись вперед.
