Бенджамин Вайсман - Господин мертвец

В художественном классе мальчик вносит последние штрихи в собственноручно снятый на 8-миллиметровую камеру рисованный мультфильм. Белые склизки с нити тянутся из розового столбика. Затем мальчик изображает тот же столбик, стоящий вертикально и пририсовывает к нему нижнюю часть человеческого торса. Кадр за кадром, мальчик снимает маленькой камерой белую жижу, медленно выползающую из столбика. Учительница одобрительно кивает.

— О, да это же сперма! — говорит она. — Пенис-огурчик, вынутый из женщины-огурчика за миг до эякуляции… Не самый надежный способ контроля рождаемости. Еще в колледже я сделала два аборта, а все потому, что не пользовалась контрацепцией. Мы с моим парнем использовали именно этот метод, который и не метод вовсе, а полная чушь. Но когда я вся горю от страсти — где уж тут думать. Я просто кричу, и все тут. Парень должен успеть вынуть в последнюю мегасекунду и кончить мне на живот, но капелька-другая неизбежно попадают внутрь. А поскольку я самая плодовитая женщина на земле, они всегда попадают как раз туда, куда надо.

Учительница продолжает:

— Маршрут школьного автобуса проходит как раз мимо того дома оргий, где модели из агентства «Риф Герл» принимают солнечные ванны в голом виде. Я слышала: все мальчишки подскакивают с сидений, чтобы лучше видеть. Это делает поездку в школу своего рода необходимостью… Возможно, ты сейчас еще слишком мал, чтобы все это понять, но в следующем семестре я принесу вам книгу, которая называется «Камасутра». Там описаны сотни позиций для секса, и у каждой есть свое собственное красивое наименование — например «Крылья Бабочки» и тому подобное. Я попробовала все разные позиции подходят для разных типов тел. Наверное, это прозвучит смешно, но после всех выкрутасов я поняла, что у меня консервативные вкусы и больше всего мне нравится самая обычная «католическая» поза. Я предпочитаю быть снизу и ощущать вес тела партнера. Когда я лежу на боку или стою на четвереньках — это все, конечно, очень сексуально. Особенно, если мы трахаемся в мотеле, и там повсюду зеркала. Но, видишь ли, я не настолько подвижна, как мне хотелось бы. Ты поймешь, о чем я, когда станешь немного постарше. А если окажется, что ты гей и предпочитаешь быть снизу, тогда ладно, подружка — мы найдем о чем поболтать.

Учительница изящно всплескивает руками в воздухе. Мальчик пишет в своей тетрадке: «убийца из туалета». Затем он пишет: «подтираться надо спереди назад, ни в коем случае не наоборот».

Учительница говорит:

— Для любого мультфильма требуется афиша.

Она достает листы бумаги и грифель. Мальчик рисует ножи. Длинные ряды ножей. Ножи, стоящие вертикально, соприкасаясь кончиками, как копна сена. Ножи, падающие с неба, словно снежные хлопья…

— Мне нравятся твои ножи, — одобряет учительница. — Мой первый муж обожал использовать во время секса разные аксессуары. В том числе и ножи. Хвала небесам, он ни разу меня не поранил, но близость опасности действовала очень возбуждающе. Это было в дни нашей бесшабашной молодости с водкой и кокаином — еще до того, как мы собственно поженились. Но стоило нам обменяться клятвами и кольцами — как все сошло на «нет». Мы оба прошли курс лечения и стали полноценными членами общества. Вот такая печальная история…

— Твои ножи выглядят очень романтично, — говорит учительница, разглядывая рисунки мальчика, — но где же член? Ты представляешь себе, как должен выглядеть финальный продукт? Попробуй нарисовать руки. Руки и ножи — вместе.

Мальчик рисует руку, сжимающую нож и втыкающую его в другую руку. Учительница наклоняется над партой и предлагает:

— Теперь попытайся нарисовать лицо. Черт с ним, с членом.

Мальчик изображает две большие головы. Из глаз и ушей торчат ножи. Затем на картинке появляются две изогнутые линии, и учительница предполагает, что мальчик собирается нарисовать попы.

— А, черт возьми, — говорит она. — Мы начнем проходить строение организма только на следующей неделе, ну да ладно уж. Продолжай.

Учительница роняет карандаш, который до этого вертела в руках, и задумчиво смотрит в потолок.

— Задница-опасная зона. Это единственная часть человеческого тела, где сочетаются комедия и трагедия — и сочетаются гармонично. Юноша, вы талантливый рисовальщик…

Учительница подходит к своему столу и вынимает диктофон. Она кладет его на парту мальчика. Звенит звонок. Урок окончен. Пора идти домой.

— Посмотрим теперь, насколько ты искусен в работе со звуком, — говорит она. — Возьми диктофон и по пути домой запиши все, что покажется тебе интересным. Не садись в автобус, пройдись пешком. Подноси микрофон поближе, если услышишь интересные звуки.

По пути домой мальчик завернул в парк: ему нужно было сходить по-большому. Солнце клонилось к закату. Возле туалета мальчик увидел неряшливого человека в банном халате и с проволочной вешалкой в руках. Мальчик вытащил из рюкзачка диктофон и нажал кнопку записи.

— Эй, мистер, — сказал он, — не собираетесь ли вы задушить кого-нибудь этой вешалкой? Мама предупреждала меня о людях вроде вас.

— Давай-ка мы войдем внутрь. Там нас никто не увидит, — предложил мужчина, открывая дверь туалета. — После тебя, — вежливо сказал он.

— Я делаю запись для школы, — сказал мальчик. — Если не возражаете, я задам вам несколько вопросов.

— Интересно, — отвечал человек с вешалкой. — Ну попробуй.

— Ваш любимый способ убийства? — спросил мальчик.

Мужчина помахал своей вешалкой.

— Вообще-то, я предпочитаю голые руки.

— А почему вы это делаете? — задал следующий вопрос мальчик.

— Ну, мой отец занимался подобными вещами, а я иду по его стопам. Сын всегда идет по пути отца (это не нужно записывать), он просто не может иначе. Зачастую ты делаешь все возможное, чтобы жить собственной жизнью, но что-то — в генах, в психике — мешает тебе. Родословная заставляет тебя совершать те или иные поступки — и не имеет значения, насколько они аморальны, деструктивны, преступны… Впрочем, есть и еще кое-что. Убийство всегда вызывают бурю эмоций. Ты словно несешься на гигантской волне. Адреналин, риск, лихачество — все дела… И ты побеждаешь…

— Хм. Это звучит довольно устрашающе, — сказал мальчик.

— Возможно. Но все зависит от того, кого убивать. Некоторые люди не так забавны, как другие. К примеру, я не могу понять, какой смысл убивать стариков. Во-первых, они и так почти мертвы — где ж тут лихачество? Во-вторых, эти старики, как правило, считают тебя кем-то из своих родственников. Они полагают, что ты — один из их внуков или племянников. В итоге вместо того чтобы наслаждаться их кончиной, ты начинаешь вдаваться в длинные объяснения, втолковывая им, кто ты таков на самом деле. Это сводит на нет все удовольствие от процесса… Вдобавок, они не сопротивляются — слишком слабы. Моментально дохнут. Как-то я пытался задушить одного пожилого джентльмена, а он умер от сердечного приступа, едва я к нему прикоснулся. Нет, не то. Я предпочитаю жертв, которые борются за свою жизнь. Еще старые люди обычно религиозны — по крайней мере, мне так кажется. Они начинают мямлить. Они скажут тебе все, что угодно — лишь бы остаться в живых…

— Почему вы носите банный халат? — спросил мальчик. — Вам не холодно?

— Нет. Наоборот, я тут уже вспотел. Мне жарко. Нервы шалят, понимаешь ли. Это мой талисман. Его ни разу не стирали. Когда халат на мне, я чувствую себя так, словно сижу дома перед телевизором — неважно, где я на самом деле нахожусь…

Мальчик сказал:

— Ладно, хватит вопросов. Мне надо в туалет.

— Можешь записать на диктофон этот процесс, — предложил мужчина. — Запиши обязательно. Представляешь, какой получится букет звуков, если ты поднесешь диктофон совсем близко? Особенно хорош звук спускаемой воды. Туалет — это классическая метафора разбитой жизни.

Мальчик вошел в кабинку.

— Не закрывай дверь, — сказал человек с вешалкой. — Вдруг тебе понадобится помощь.

— Спасибо, я справлюсь, — отвечал мальчик. Он запер за собой дверцу, спустил штаны и устроился на сиденье. Мужчина в купальном халате на секундочку положил вешалку и сбрызнул лицо холодной водой. Из кабинки донесся голос мальчика.

— Итак, леди и джентльмены, — говорил он в микрофон, — в самом скором времени я явлю миру огромную, гадкую какашку. Мы надеемся, что она примет форму восьмерки. Но, впрочем, сойдет и любая другая конфигурация. Это только вопрос времени… Постойте! Я чувствую, как что-то лезет… возможно это… Да! Это она. Слепая змея выбирается из своей норы. Приобретает внешний вид… Вот она! Она вылезает, удлиняется, тянется… Скоро она оторвется от корней и упадет в круглое море. Змея извивается… ах, как это мило. Свершилось! О да, она упала прямо туда. Упала с тихим, едва слышным бульком. Давайте же обернемся и осмотрим наше произведение. Ага, она U-образной формы. Может быть, эта черная змея хочет мне что-то сказать? Стоит ли мне оставить это создание в воде для следующего посетителя нашей кабинки? Так много вопросов! Одно не подлежит сомнению: я должен подтереться спереди назад, не наоборот — так учила меня моя мать…