Джо Фауст - Дьяволы Фермана
— Ах, если бы «Наноклин» также эффективно справился с твоими ранами!
Поднятые большие пальцы, крупный план коробки, голос диктора:
— Стирайте с «Наноклином»… Современное чудо от «Мира Нанотехнологий»!
Экран погас. Игра между «Большевиками» и «Контрабандистами» возобновилась. Она шла на удивление тихо. Затем послышался голос:
— Итак, мы снова на стадионе Сан-Хуан, где продолжается действие. И кстати о действии. Тед, как тебе реклама?
Ответ Теда мы не услышали, поскольку Депп вырубил звук.
— Ну-у, — сказал Апчерч. — Это… Это нечто, Боддеккер.
— Типа того, — кивнул Черчилль, быстро поднимаясь на ноги. — Ладно, нам надо возвращаться.
— Точно.
Они поспешили выйти из комнаты, больше не сказав ни слова. Хотчкисс проследил за их отступлением и фыркнул.
— Что ж, — проговорил он, — я думаю, этот ролик… — Он помахал руками, словно проверяя, сможет ли воздух выдержать его слова.
— Блистательно. — Это сказала Хонникер. Все остальные как по команде повернулись к ней. — Это было… Ты знаешь, — продолжала она. — Я не такая творческая натура, как ты, но мне известны основы рекламного дела. Для чего вообще нужна реклама? Для того, чтобы привлечь внимание. Думаю, все согласны с тем, что ролик приковал к себе ваше внимание?
Один за другим присутствующие кивнули. — Конечно, да еще как! Далее: реклама должна отражать суть товара. В данном случае это сделано при помощи графики: «Наноклин» бьет грязь в ее собственной игре. Не так ли?
— Она права, — сказал Хотчкисс. — Это блистательно. Хотчкисс начал аплодировать, и остальные последовали
его примеру. Гризволд свистнул.
Я кивал, улыбался и говорил, что у меня ничего бы не вышло без их помощи. Затем Депп прочистил горло и выступил вперед с большим свертком в руках. Остальные немедленно затихли.
— Что это? — спросил я.
— Ну, — нерешительно сказал Депп, — наша группа, включая тех, кого сейчас здесь нет, потому что они заняты политиканством…
Дансигер зашипела на него.
— …И несколько других свидетелей твоего головокружительного взлета… — он сделал жест в сторону Хотчкисса и Хонникер — …Все вошли в долю, чтобы преподнести этот символ признательности за грандиозную работу, которую тебе удалось проделать и обеспечить агентству контракт с «Миром Нано».
С этими словами Депп протянул мне сверток. Он оказался тяжелым. Я поднес его к уху, словно бы ожидая услышать тиканье. Все рассмеялись.
— Право же, не стоило…
— Открывай, — велела Дансигер. В уголках ее глаз блестели слезы. Может, ее растрогала речь Деппа, а может, все дело в присутствии Хотчкисса… Я развернул пакет и разорвал обертку.
— Подарок тоже завернут. Это на удачу.
Я снял обертку и увидел белую коробку с ярким оранжевым стикером посередине. Послание было напечатано плоскими черными буквами.
ВНИМАНИЕ!
Неосторожное обращение с этим продуктом может привести к травмам.
Потребление продукта внутрь может привести к отравлению токсичными металлами (ртуть).
Огнеопасно! Ни в коем случае не использовать рядом с открытым огнем.
Хранить в сухом прохладном месте. Продукт может испортиться или заплесневеть в сырости.
Требуется осторожное обращение с отходами! Продукт является загрязнителем окружающей среды категории VI. Соблюдать все необходимые антизагрязняющие нормы!
— Это точно бомба, — сказал я, и они снова рассмеялись. Я открыл крышку и заглянул внутрь. В коробке лежали идеальные белые прямоугольники. Сотни плоских белых прямоугольников, уложенных аккуратной стопочкой.
— Мы решили, — сказала Дансигер, — что тебе не хватает единственной вещи, чтобы оказаться в одном ряду с великими писателями мира. Бумаги. Теперь у тебя есть немного.
У меня запылали щеки, и к горлу подкатил ком. Запинаясь, я пробормотал какие-то слова благодарности и засмеялся. Я, всю жизнь работавший со словами, на этот раз не сумел сочинить достойную речь. В конце концов, я проговорил:
— Позвольте мне написать вам благодарственное послание. На этой самой бумаге. — Я заглянул в коробку в поисках чего-нибудь пишущего.
— Ручка, — услышал я голос Дансигер. — Ручка? Карандаш? Ему нужно что-нибудь, что может оставлять след на бумаге.
Депп похлопал себя по карманам, словно надеясь отыскать в них что-то этакое. Потом он беспомощно развел руками.
— Как насчет стилуса?
— Он работает только на слэйте, — возразил Гризволд.
— Извини, — сконфуженно пробормотал Депп. — Мы добудем тебе ручку.
— Ничего страшного, — сказал я. — Все и так здорово. Вы слишком добры ко мне…
— Что ж, — сказала Дансигер после долгой паузы. — Боддеккер, мы знаем, что в такие моменты, как сейчас, ты предпочитаешь оставаться один. И я полагаю, тебе надо о многом подумать. Поэтому не будем мешать…
Прежде чем я успел возразить, она поднялась на ноги. Депп, Гризволд и Хотчкисс последовали ее примеру и вышли из комнаты — тепло прощаясь и говоря мне «до завтра». Сердце болезненно сжалось. Моя репутация упредила меня. Верно, мне нравилось оставаться в одиночестве после премьер своих творений, однако на этот раз все было иначе.
Но оказалось, что меня покинули не все. В комнате осталась Хонникер из Расчетного отдела.
— Итак, Боддеккер, — улыбнулась она. — Шестой час. Каковы твои планы?
Я поймал себя на том, что, не отрываясь, гляжу на нее. Не исключено, что я разинул рот. Я до сих пор не мог поверить в реальность происходящего. Наш несостоявшийся поцелуй — в студии, несколько недель назад — казался мне теперь призрачным и ненастоящим.
— Э-э… — Я пожал плечами. Женщина, подобная Хонникер, должна презирать плебейские праздники, вроде Дня Канталупы. И все же я решил сказать ей правду и покончить с этим раз и навсегда. Я прочистил горло.
— Да вот, я подумал, что стоит немного расслабиться после всей этой гонки. Я собираюсь заглянуть на Бликер-стрит и поглядеть, что там творится.
Лицо Хонникер посветлело.
— Знаешь что, Боддеккер? Я прожила в этом городе девять лет и ни разу не участвовала в торжествах на День Канталупы. Говорят, все это выглядит грандиозно, и думаю, что настало время убедиться в этом лично. Поэтому, если ты не против моей компании…
Я сделал глубокий вдох и наконец-то собрался с мыслями.
— Буду рад.
…В вестибюле здания меня перехватил Весельчак, желавший поделиться впечатлениями по поводу новой рекламы. Я остановился и представил его Хонникер, а потом выслушал его резюме относительно ролика. С точки зрения Весельчака, в нем говорилось о человеке, которого жестоко побили за то, что он использовал не тот стиральный порошок.
— Спасибо. — Я кивнул ему. — Мы идем на Бликер-стрит. Хочешь, я принесу тебе канталупу?
— Не. — Он переступил с ноги на ногу и отвел глаза. — Мы с отцом и так идем туда. И еще там будет Дженни с мамой. Дженни нравится со мной танцевать.
— Может, увидимся там?
— О боже, нет! Дженни наверняка заставит меня танцевать. Я буду смущаться.
— Тогда мы не станем смотреть, обещаю.
Мы вышли и направились к метро. Я внезапно заметил, что Хонникер притихла и смотрит себе под ноги. У меня опять защемило сердце: что-то пошло не так, что-то было неправильно. Настало время проявить благородство.
— Слушай, если тебе что-то не нравится или если ты не хочешь идти…
Хонникер подняла глаза и крепко стиснула мою руку.
— Все в порядке. И я действительно хочу пойти с тобой.
— Но что-то не так.
Она остановилась посреди тротуара и уставилась на меня.
— Ты здесь ни при чем. Я сама во всем виновата. Знаешь, ты заставил меня устыдиться.
— Если тебя что-то не устраивает, я пойму, правда. Все мы иногда встаем в позы…
— За годы, что я проработала в Пембрук-Холле, я сотни раз проходила мимо этого бедного человека и замечала, как он на меня смотрит. Мне казалось, он думает обо мне что-то ужасное, и я начала избегать его. Намеренно. А оказывается, он такой обаятельный — если можно так выразиться. И скорее всего он не думал обо мне ничего плохого… — Хонникер вскинула ресницы, а потом снова беспомощно опустила их, закусив губу. — Уведи меня отсюда, Боддеккер.
Недолго думая, я поймал коляску. Я постарался усесться на почтительном расстоянии’ от Хонникер, однако она решительно придвинулась поближе и взяла меня за руку, стиснув ее из всех сил.
Водитель высадил нас в начале Бликер-стрит. Улицу загромождали лотки, повсюду сновали торговцы и разносчики. Хозяева лавок вытащили наружу столы и разложили на них свои товары. Воздух наполнял острый запах мяса, лука и перца, жаренных на угольных грилях колбас и пива. Музыка доносилась разом из полудюжины мест. На помостах молодые люди играли рок, ретро-поп и металл. В отдалении мы увидели тучного музыканта с аккордеоном в руках, приглашающего всех желающих танцевать польку.
