Уильям Берроуз - Западные земли
Старый плут наклоняется, смеется и хлопает меня по плечу.
Отменный стейк из оленины с диким рисом появляется передо мной на блюде, старик улыбается краешком рта, покачивает головой и смотрит на стол. Мне это все не нравится. Как-то это все выглядит гадко, банально и фальшиво… крайне фальшиво.
– Так вот, Билл, ты и сам прекрасно понимаешь, что вышел за рамки и причинил куче уважаемых людей море хлопот. Возьми хотя бы старую Графиню X. – мигрень, или мсье Y. – язва разыгралась. Теперь тебе стоит прислушаться к голосу разума.
– Я слушаю. Где голос разума?
– Ты меня не понял. Мы не собираемся говорить тебе, что ты должен сделать. Это глупо.
– Зависит от того, с какой стороны на это посмотреть.
– С нашей, Билл, с нашей.
– Ну что ж, вы тогда с нее и смотрите.
Доктор откидывается на спинку стула, разводя руками в деланном испуге.
– Не разочаровывай меня, Билл! Мы всегда относились к тебе снисходительно… подумаешь, старый комедиант.
– Все сказано этими словами, добрый сэр!
– Можешь считать как тебе угодно, Билл.
Доктор расхаживает по патио запущенной виллы двадцатых годов, построенной в испанском стиле. Где-то во Флориде или Южной Калифорнии, вероятно. Ночь благоухает ароматом цветущих кактусов, звезды на небе – словно увядшие гардении.
– Я хочу предложить тебе сделку.
– В обмен на что?
– Выслушай сначала, что мы предлагаем: милое безопасное местечко, стрельбище, плавательный бассейн и все, что ты хочешь, Билл. Мы – люди великодушные. Ты, похоже, слегка переутомился. У нас есть специальные сыворотки, которые поправят твое здоровье.
Зачем нужна жизнь, если у нее нет больше цели? Ютясь в неладно скроенном теле, купленном по дешевке на толкучем рынке, он, если такая вещь, как «он», вообще существует, не более чем контейнер для ребенка, сформировавшегося из его тела и разума. Каждый обученный им ассассин становится его ребенком. Он сам превращается в своих собственных агентов и связных.
Голос Старца – тонкий, сухой, шелестящий, словно змея, меняющая кожу.
– Настоящая битва еще впереди. Мы здесь просто репетируем, не больше. Вы узнали теперь, что такое полная сосредоточенность убийцы, осознающего, что именно и по какой причине он убивает.
Безрассудные дни преследования и бегства, точно рассчитанной по времени засады, быстрый удар ножом в переулке, чувство, возникающее после убийства, сладкое и чистое, словно рождение заново, постоянная настороженность, сокрушающая усталость, новое убежище каждую ночь, документы на новое имя – то купец, то святой человек, то нищий, то врач, то лицо без определенных занятий, странник по опасным дорогам шатких союзов, неполного доверия, вероломной верности. (Он знает, что этот человек предаст его. Не следует возмущаться по этому поводу.) Безопасные пристанища, которые вовсе не безопасны. (Он знает, что сегодня вечером он не сможет туда вернуться. Там его поджидает западня.) Он в безопасности только здесь, в Аламуте. Никто не тронет его и пальцем. Но нет ничего опаснее, чем полная безопасность.
10ДОЛИНАНе существует дороги ни в Долину, ни из Долины, поскольку та со всех сторон окружена отвесными скалами с нависающими козырьками. Так каким же образом в Долине все-таки появилось население? Никто не помнит, но Долина населена уже многие годы. В Долине родилось, выросло и умерло уже несколько поколений, правда, ни одно из них не было многочисленным. Пищи не хватает. Через всю Долину протекает ручей; люди построили запруду и начали разводить в водоеме рыбу. Также вдоль ручья протянулись кукурузные поля. Иногда удается подстрелить птицу, ящерицу или змею. Большинство детей приходится убивать при рождении. Продолжать род суждено немногим.
Возможно, утверждают некоторые, их заметят сверху и сбросят веревки. Рассказывают легенду, будто один человек сделал летательный аппарат из шкурок ящериц, змей и рыб, сшитых вместе и натянутых на раму из легкой древесины. Строил он его целую жизнь и закончил свою машину только к семидесяти. Она походила на гигантскую стрекозу с крыльями шестидесяти футов в размахе.
Потоки теплого воздуха, которые поднимаются из Долины в жаркую погоду, вычислил он, смогут удерживать его летательный аппарате воздухе. Он сможет поднять только одного человека, да и то пассажир должен быть очень маленького веса. Решили отправить тринадцатилетнего мальчика. Строитель к тому времени стал довольно грузным стариком, поскольку его хорошо кормили, чтобы он мог строить аппарат, который вызволит людей Долины из плена. Воздухоплавательное устройство назвали «Esperanza»66.
У Строителя имелось приспособление, похожее на рамку лозоискателя, сооруженное из тонких рыбьих костей. Он вытягивал руку с приспособлением вверх, проверяя подъемную силу воздуха, и приспособление казалось продолжением его руки, шишковатой и искривленной от долгих лет кропотливого труда. Затем Строитель разочарованно мотал головой.
Но вот наконец поток воздуха потянул приспособление вверх, оно начало дрожать, подпрыгивать в руках и показывать вверх, прямо в небо, ограниченное горизонтом отвесных скал. И тогда Строитель утвердительно кивнул.
– Время пришло, но следует торопиться.
Мальчик занял место в аппарате. На прощания не оставалось времени. Мужчины и женщины Долины осторожно подняли огромную птицу у себя над головой на высоту своих вытянутых рук.
– Ahora67
Они запустили аппарат в воздух. Аппарат рванулся вперед и чуть было не упал на землю, но в этот миг восходящий поток подхватил его, потянул вверх, все выше и выше, почти до уровня нависших над Долиной уступов, и тут чешуйки на змеиной, рыбьей и яшеричьей коже заискрились под лучами заходящего солнца, которое уже не было видно со дна Долины.
А аппарат поднимался все выше и выше над погруженной в тень Долиной, оседлав ветер словно гриф… и тут одно крыло оторвалось, и аппарат, клюнув носом, вошел в штопор. Другое крыло переломилось пополам, ударившись о вершину скалы, и мальчик камнем понесся вниз, в темноту, волоча за собой похожие на паутину части сломанного фюзеляжа.
Это случилось давным-давно. Насколько давно, никто уже и не помнит. В Долине Нет никакого смысла считать года. Помнят об этом только старики, а сколько старикам лет, не знают даже они сами. С тех пор никто больше не пытался улететь из Долины.
Долина узка, ширина ее в самой широкой части не превышает шестисот ярдов, поэтому солнце заглядывает в нее каждый день только на несколько часов. Поэтому жители Долины вывели сорт кукурузы, растущий при свете звезд и Луны, – бледно-голубую кукурузу с металлическим привкусом, которая слабо люминесцирует в темноте. Эта кукуруза очень питательна, однако при этом разрушает десны; зубы выпадают, а затем дело доходит и до мягкого нёба… в конце концов и язык, и десны оказываются изъеденными до самой кости, поэтому лица взрослых Кукурузников похожи на ухмыляющиеся черепа, а тела их от содержащихся в кукурузе примесей начинают светиться в темноте. Большинство из нас воздерживались от употребления опасного злака, зная, что при длительном употреблении начинается поражение костей, пока позвоночник не оказывается полностью разрушен… но даже тогда голова живет еще несколько часов после этого.
Единственное, что поддерживает в нас жизнь – это музыка, а в ней Кукурузники не знают себе равных. Они поют, и странный, вязкий звук срывается с их гниющих десен, утонченно-печальный, стенание живой протоплазмы, а пальцами они перебирают струны хрупких инструментов, изготовленных из перьев, рыбьей кожи, сухих листьев и крылышек насекомых… инструменты рассыпаются под их прикосновениями, хрупкие флейты лопаются и осколки их падают на землю…
Одно время мы выращивали острый красный перец, но случились заморозки, и все растения замерзли. Я думаю, мы бы тогда все наложили на себя от горя руки, если бы не grifa68.
Мы посадили ее там, где лучи солнца будут падать на нее наибольшее время – в центре Долины возле ручья. Листья растений – темно-зеленого, почти черного, цвета с маслянистым отблеском. Один раз затянешься трубочкой – и хватает на много часов. Как и все в Долине, выдача листьев строго нормирована. Почему никто не пытается нарушить это правило? Потому что мы прекрасно понимаем ограниченность наших ресурсов. Рыба, grifa, зелень крапивы, муравьи, ящерицы и змеи, мох, растущий у края утесов, птицы, все строго распределяется между нами всеми. Те, кто заняты созданием инструментов, получают паек вне очереди, и им полагается прибавка. Иногда у Кукурузника уходит несколько лет на то, чтобы создать инструмент, который разрушится во время исполнения одной-единственной песни.
Чему еще мы посвящаем наше время? Каждый день мы должны рассчитать наш рацион, что требует сложных вычислений – нужно учесть всю наличную рыбу, количество початков лунной кукурузы, площадь, занимаемую крапивой и мхом. Ошибка в расчетах может привести к голоду и вымиранию нашего племени. Мы обязаны верить, что наше племя священно и что необходимо продолжать наш род. . Очень часто звучат слова: «Сегодня еды не будет». Или же придется ограничиться скудной порцией вареных крапивных листьев. Разведение огня связано с некоторыми сложностями, но у нас имеются Зажигательные Стекла. Иногда случается праздник: например, кто-нибудь убьет две большие змеи, и тогда можно подать к столу лишнюю рыбу. В этих редких случаях Кукурузники устраивают музыкальное представление, на следующий день после которого некоторые умирают. Их тела следует изрубить на мелкие кусочки и использовать для удобрения полей лунной кукурузы, предназначенной для прокормления будущих поколений Кукурузников.
