Дженни Даунхэм - Ты против меня (You Against Me)

– Машина с той стороны, – сказал Джеко, – во дворе.

Деке уперся руками в бока. Было невыносимо видеть разочарование в его глазах.

– Ты куда это собрался, Майки?

– Мне очень жаль, Деке.

– Если сейчас уйдешь, я уже тебе помочь не смогу.

– Знаю.

– Дело очень срочное, – вмешался Джеко. – Я его прикрою. Ты даже не заметишь, что его нет.

– Нет, – покачал головой Деке. – Если он сейчас уйдет, я уже ничего не смогу поделать.

В руке у него была деревянная ложка, к которой налипла комком какая-то паста. Почему-то именно ложка притягивала взгляд, Майки никак не мог от нее оторваться.

Сорок

Невероятно, что способно вытворять тело независимо от твоего желания. Жар, распространявшийся от его груди к лицу и глазам, биение пульса, дикий прилив адреналина. Даже голос его охрип и сорвался, когда он увидел Элли по ту сторону школьной ограды и подозвал ее.

Она нахмурилась, словно не веря, что это он, потом взяла сумку и зашагала к нему навстречу. Даже когда он просто смотрел на нее, в груди щемило.

– Ты разве не должен быть на работе? – спросила она.

– Я ушел с работы. Надо срочно поговорить.

– Все в порядке?

– Я звонил. Кучу сообщений написал.

– Отец телефон отобрал. – Она взялась за металлическую решетку. Вид у нее был побитый. Он возненавидел ее родных за это. Она ни в чем не была виновата.

– Можешь подойти?

– Звонок уже был, у меня пробный тест по математике.

– Это важно. Всего на несколько минут.

– Не знаю. – Она огляделась – дети потихоньку возвращались в школу, учитель у ворот загонял загулявших во двор. – Мне ни к чему еще неприятности.

Он вдруг почувствовал себя ужасно. Все эти ребята, что сейчас идут по двору к школе, – все они скоро будут шептаться об этом, подталкивать друг друга и смеяться над Элли. Ему стало так грустно, что заболело в груди.

– Всего на пять минут, Элли, прошу. Пойдем посидим на берегу. Десять минут максимум, обещаю.

– Ты меня возненавидишь, когда узнаешь, какой трусихой я была вчера вечером.

– Я же тебе вчера уже сказал. Никогда я тебя не возненавижу.

Элли улыбнулась:

– С тобой мне всегда лучше, знаешь об этом?

Она пошла к воротам, а он шел рядом по ту сторону ограды. Мимо пробежала женщина, у которой на руках крутился и пытался вырваться ребенок. Где-то запела птица. Все шло своим чередом. У выхода стоял учитель.

– Давайте же, – подгонял он последних отбившихся от стайки ребят. – Скорее, а то опоздаете!

Майки поежился. Как же ему все это было ненавистно – правила, орущие взрослые, расписания, то, что в положенное время нужно быть в положенном месте. Все это ограничивало мир.

Элли попыталась обойти дежурного учителя стороной, но тот вытянул руку, перегородив ей путь:

– Не в ту сторону идешь.

– Это важно, – пролепетала она, – и моя преподавательница мне разрешила.

Учитель нахмурился:

– А письменное разрешение есть?

– Забыла.

– Тогда разворачивайся и возвращайся в класс.

Элли скрестила руки на груди:

– У меня есть неотложные личные причины, и преподавательница в курсе. Мне шестнадцать лет, и я не обязана находиться здесь, а вы нарушаете мои гражданские права, удерживая меня на территории школы.

Майки был ошеломлен, услышав это. Она назвала дежурному свое имя, номер класса, и тот просто открыл ворота.

– Круто ты его приложила, – сказал Майки, когда она ступила на тротуар. – А говоришь, трусиха.

– Мне потом влетит, вот увидишь. – Она улыбнулась. – Знаешь, вот как я ни пытаюсь быть хорошей, что-то не выходит.

На мосту они взялись за руки. Коснуться ее снова было так приятно.

– Только недолго, – предупредила она. – Серьезно, надолго мне задерживаться нельзя. Я дала себе обещание, что буду сегодня готовиться.

Он не стал объяснять, по какой причине назад она все равно не вернется, зато смог уговорить ее перелезть через ограду и спуститься по травянистому склону к реке. Поверхность воды была темной, в ней плавали зеленые водоросли, а над рекой нависали деревья. Склон был испещрен тенями и солнечными пятнами.

– Давай здесь посидим, – сказал он.

Со стороны школы и дороги их не было видно. Так что, когда копы приедут, они ее сразу не заметят.

Он снова взял ее руку и крепко сжал, словно таким образом мог уберечь ее хоть немного, хотя сам же сейчас и собирался нанести тяжелейший удар.

– То, что я скажу, тебе не понравится.

– Выкладывай.

Он покачал головой, не в силах поверить, что действительно признается. Ему показалось, будто весь город замер в ожидании: все машины и телевизоры, все люди – все замолчало и прислушалось.

– Я обо всем рассказал Карин. Что ты не будешь свидетельствовать в защиту брата.

Свет потух в ее глазах.

– Зачем?

– Извини, я не хотел. Но Джеко разболтал ей, что мы встречаемся, она как обезумела, и я тоже взбесился и… само как-то вылетело.

– Ясно.

– Но это еще не все. Мне очень жаль, Элли, но она теперь знает, что ты дала ложные показания.

Элли закрыла лицо руками и упала на спину, на траву.

– Ясно, – повторила она, но на этот раз намного тише.

Ему так хотелось прикоснуться к ней, убрать ладони с лица, поцеловать ее. Но он не знал, будет ли так правильно, поэтому просто лег рядом и рассказал ей все от начала до конца, с того самого момента, как пришел до -мой вчера вечером, и до той минуты полчаса назад, когда ему позвонила мать. Он попытался не слишком драматизировать, рассказывать так, будто все это не слишком уж важно, но, когда речь зашла о том, что полицейские вот-вот загребут ее в участок, топтаться вокруг да около было уже невозможно.

– Они могут сюда явиться, – выпалил он. – Поэтому я и должен был тебя найти. Мать не сказала, куда они поехали – к тебе домой или прямо в школу.

Элли лежала на траве абсолютно неподвижно, лишь ее живот поднимался и опускался.

– Ты что молчишь? – спросил он.

Не разжимая ладоней, она прошептала:

– Все-таки ты меня подставил.

– Я не специально ей все рассказал!

– Когда мы с тобой были в коттедже, я, дура, тебе поверила.

– Да нет же, Элли, я не спланировал все это, чтобы вытянуть из тебя информацию. Все, что вчера случилось, было по-настоящему. Ты должна мне поверить.

– Должна? – Она резко села. Взгляд у нее стал другой, жестче. – Да ты хоть знаешь, что это такое, когда вообще некому довериться?

– Клянусь, я не обманывал тебя.

– Это ты так говоришь. Но давай объективно все оценим. Ты познакомился со мной нарочно, чтобы выведать информацию о брате. Потом, когда я узнала, кто ты такой, ты разыграл главный козырь – о нет, ты можешь мне верить, ты мне правда нравишься… и бла-бла-бла-бла-бла… Вот я и купилась. И выложила все. А ты, как только узнал, тут же бросился к своей Карин и все ей рассказал! Как-то подозрительно, тебе не кажется? – Она взглянула на него, прищурившись. – Подстава в чистом виде.

– Ты с ума сошла. С таким же успехом я бы мог заявить, что ты меня подставила.

– Что? Это как же я тебя подставила? Не понимаю.

– Может, ты и хотела на самом деле, чтобы Карин обо всем узнала. Просто тебе не хватало духу самой обо всем рассказать копам, а теперь можешь поплакаться мамочке с папочкой, что страшный пацан из бедного квартала вытянул из тебя правду силой!

– Не неси бред!

– Возможно, я и не прав.

– Не прав! – Она встала. – Мне надо идти. – Сделала пару шагов, а потом обернулась: – А я правда поверила, что нравлюсь тебе – вот ненормальная!

– Нравишься. Можешь меня винить во всем, обзывать предателем, вот только не надо говорить, что я делал вид, что ты мне нравишься. Это правда, Элли.

Она улыбнулась, и глаза ее немного смягчились.

– Нет.

– Правда.

Она села на траву:

– Меня арестуют?

– Не знаю. Скорее всего, они просто хотят поговорить.

Она зарылась лицом в колени. Он подошел и сел рядом, погладил ее по голове – ему хотелось показать, что он ее жалеет.

– Не трогай.

– Прошу тебя, Элли…

– Нет. – Она оттолкнула его. – Я думаю. Оставь меня в покое.

На деревьях над их головами распускались листья. Они были похожи на рты, готовые вот-вот раскрыться.

– Я на машине, – сказал он. – Могу отвезти нас куда-нибудь.

Она ничего не ответила.

– Мы могли бы исчезнуть. – Прекрасная идея, кстати. Гроза потом разразится – Карин, мать, да и все остальные будут в бешенстве, конечно, Джеко разозлится из-за машины, зато так им удастся пережить сегодняшний день. – Можем спрятаться в домике на берегу.

– Не говори глупости.

– У меня деньги есть. Накупим еды на несколько дней, поедем и поживем там.

– Ну уж нет.

– Ты только подумай об этом, Элли… переждем худшее.

– С ума сошел? – Она убрала ладони. – Да потом будет еще хуже, неужели не понимаешь? Одной из наших семей конец – или твоей, или моей. Разве можно убежать от такого? Это реальная жизнь, Майки!