Стюарт Хоум - Минет (Отсос)
Как только последний черный националист был повешен на кишках белого реакционера, все бойцы покинули здание. Сразу после этого дом подожгли, и пока он сгорал дотла, беспорядки начались в других частях Брикстона. Многоголовый монстр национализма был побежден, и теперь наступило время веселья для полных энтузиазма подростков. Пока грабили магазины, Майк Армилус собирал свои силы у подножия Брикстонских холмов. Он готовил своих последователей ко второму нападению, к битве, на которую нигилисты выйдут одни, без помощи устроивших себе фиесту уличных детишек южного Лондона.
В то время как Майк Армилус вел вперед силы прогресса против националистической реакции на Рэйлтон-Роуд, Быстрый Ник Картер удивлялся своей удаче. Только что Брайан Байфорд ввел в его камеру Лиз Джоунс, после чего оставил их наедине. Учитывая тот факт, что Ник уже долго томился вдали от женского общества, единственное, о чем он думал, был СЕКС!
– Я хочу, чтобы ты меня трахнул, как на первое мая, – прошептала Лиз, как только Байфорд ушел.
– Без проблем, – заверил ее Картер, расстегивая ширинку и доставая хуй. – Как там насчет минета, до того как мы перейдем к чему-нибудь более серьезному?
– Нет, нет, нет! – после катастрофы с Байфордом Лиз не терпелось получить хороший бумзен. – Я хочу, чтобы ты сразу мне в пизду заехал! Я хочу, чтобы ты в меня кончил! Я хочу твоего ребенка!
– Вот с последним желанием есть небольшая проблема, – усмехнулся Ник. – Понимаешь, я себе много лет назад вазэктомию сделал. Я всегда считал, что парням надо более серьезно к контрацепции относиться, поэтому мне перевязали семенные протоки, чтобы ни одна девушка от меня не залетела!
– Боже мой! – Джоунс чувствовала себя так, словно ее прокляли все боги. – Моя миссия спасти твое семя для Христа и сохранить генетическое наследство Белой Расы была обречена на провал с самого начала! Я столько говна съела, пока до тебя добралась и все напрасно!
После чего последняя активистка Белого Семени Христова принялась непрерывно биться головой о стенку, пока себя не убила. Картер не пытался остановить девушку и не дать ей превратить свои мозги в кровавую жижу, потому что, вне всякого сомнения, она была сумасшедшей, а с этим он уже ничего не мог поделать. Да к тому же, если разобраться, ей лучше было умереть. К сожалению, производимый Джоунс шум привлек внимание Байфорда.
– Ты мою девушку убил! – вертухай полностью потерял свою слабую связь с реальностью. – Я убью тебя!
Как только Байфорда открыл дверь камеры, Ник бросился на вертухая. Вскоре он одержал победу над стариком, отпинал его до потери сознания и изъял ключи. В течение последующих минут Картер освободил несметное количество заключенных строгого режима. К счастью, никто их них его не узнал, хотя сомнения возникали.
– А ты случайно не тот сумасшедший подрывник? – любопытствовал серийный убийца.
– Не-е, я торговец наркотиками, – соврал Ник.
– Давайте захватим крыло здания и потребуем, чтобы нам выдали ту пизду, которая кенотаф взорвала. Я патриот, и хочу замочить Ника Картера. Этот козел не достоин суда! Я убью его и того ютского урода, который здесь сидит!
Для подавления волнений в Брикстонской тюрьме были срочно вызваны войска. Подразделения появились в то время, когда Майк Армилус собирал свои силы у подножия Брикстонских холмов. Марширующие на тюрьму нигилисты не ожидали встретить вооруженных пулеметами солдат. Они бы справились с вертухаями, но против серьезно вооруженной армейской части у нигилистов шансов не было никаких. Майк Армилус и Сортирный Рулон Бэйтс находились во главе колонны, в результате чего и стали первыми жертвами пуль. Десятки нигилистов были убиты солдатам, а те, кто умудрился избежать огня, развернулись и бежали.
Почувствовав вкус пороха, войска маршем вошли в тюрьму и перестреляли всех заключенных, включая тех, кто был надежно заперт в своих камерах. Быстрый Ник Картер был одним из тех, кого казнили без суда. И хотя правительство не могло не начать неизбежного расследования всех этих смертей, армию по секрету заверили, что против нее никаких обвинений выдвинуто не будет. Премьер-министр был доволен тем, что его правительство избавилось от судебных издержек, как на процесс Быстрого Ника, так и на процессы других негодяев.
Эпилог
Стив Драммонд потел в свете телевизионных юпитеров. Тем не менее, ему с успехом удавалось скрыть свою нервозность за маской открытой агрессии. Это было его первое появление в ток-шоу на общенациональном канале, которое гарантировало ему рост продаж только что выпущенной крупным издательством книги о Классовой Справедливости. У Саймона О`Хары была легкая рука, он не задавал никаких сложных политических вопросов, он просто хотел сделать интервью из сплошного юмора и сенсаций.
– Скажи мне, – вопрошал О`Хара, – что ты думаешь о людях, которые учинили беспорядки в Брикстоне в прошлом году?
– Они – герои рабочего класса, вот как! – Драммонд бессовестно констатировал то, что и так было совершенно очевидно.
– А что там насчет Тины Лиа, той женщины, которую полиция ищет в связи с убийством инспектора Джеймса Ньюмана?
– Она мой личный друг, вот как! – Стив нагло врал, потому что ему уже не было суждено с ней больше и словом обмолвиться; с девушкой они крепко разругались.
– Ты знаешь, где она сейчас находится? – настаивал О`Хара.
– Нет! – категорично ответил Драммонд. – Даже если бы и знал, то все равно не сказал. Я знаю, что твой брат работает в Скотланд-Ярде. Его имя стоит в списках Классной Справедливости в числе тех, кого необходимо уничтожить.
После этого он ответил еще на несколько вопросов, и шоу закончилось. Стив направился в сортир. Он ссал в писсуар и лицо его расплывалось в широкой улыбке. Его дела были в порядке, в его заново построенной организации было уже двенадцать членов. Официально он взял на себя ответственность за целый ряд убийств и беспорядков, к которым, как прекрасно знала полиция, Классовая Справедливость никакого отношения не имела. И хотя на улицах организацию Драммонда мало кто воспринимал всерьез, пресса о ней писала много, как и о книге Стива, а по понятиям Драммонда именно это и имело значение.
– Ты был просто супер! – прогремел Саймон О`Хара, мелкими шажками пересек туалет, после чего потрогал пальцем яйца Драммонда. – Дай-ка я у тебя отсосу.
– Ладно, – прорычал анархист, – только по быстрому!
Пока ведущий ток-шоу сосал его член, Стив решил в будущем перейти на голубой секс. Засунуть хуй в рот какого-нибудь чувака легко, в то время как все попытки трахнуть Патрицию Гуд закончились полной катастрофой. И как только Драммонд это решение принял, он осознал, что у него никогда с женщинами особой удачи не было. И тогда Стив поклялся, что, начиная с этого момента, он будет концентрироваться на том, что у него получается лучше всего – снимать парней и изображать бунтаря перед средствами массовой информации!
Алексей Цветков
Социяльный динамит
Послесловие к книге Стюарта Хоума «Минет»
Благодарные читатели Хоума хранятся в России как неразорвавшиеся снаряды в квартирах с разными номерами, на улицах с разными именами, в разных городах. Они таятся как вирусы между пластин информационной чешуи, покрывающей безграничное тело системы, отягощенной капиталом вместо живого инстинкта. Они растут в гниющем рту общества как зубы мудрости. Они ждут пароля, который однажды услышат все, но поймут только те, кто всегда был готов «вопреки контексту». А пока они ждут хотя бы «Минет» на русском языке.
Улицы, на которых вот уже двести лет живут рабочие, превращаются в реки огня, их бывшие жители занимают храмы, виллы и дворцы администрации – кислотный трип анархиста в одиночной камере перед смертью стряхивающего с пальцев молнии, изменяющие психогеографию столицы. С домами, стены которых построены из жеванного хлеба, склеенного завистливой слюной целых поколений, покончено навсегда. Ни у меня, ни у моих знакомых, знакомых с лизергином и разделяющих левую утопию, никогда не было видений подобного содержания. Дело тут, наверное, не в качестве английской кислоты, но в обстоятельствах ее приема. Быть свидетелем воплощенной утопии по собственному хотению невозможно. Точнее, это означает смерть. Утопия это душа коллективных, а не индивидуальных тел. Об этой невозможности и не только в этой книге сообщает нам Стюарт Хоум.
Роман оправдывает название. В книге действительно много сосут. Полицейские у скинхедов и наоборот, восторженный студент дегустирует урину анархистского вожака на фоне пиршества разрушения лондонского Сити, журналист берет у радикала в сортире телецентра, неоязычник в другом сортире облизывает болт копа, а расистская активистка полирует мускул тюремного надзирателя, подвергая его «оральному допросу». Портрет же идеального патриота вообще прост до гениальности, он любит в жизни две вещи: свою родину и чей-нибудь хуй. Однако если предположить, что основные персонажи Хоума читали его роман, каждый из них уверенно заявит: в книге отсутствует, опущен, не отражен главный отсос – когда государство публично делает всем нынешним тедди-бойз самых немыслимых идеологических оттенков или наоборот, когда непримиримые, руководствуясь своей гаражной гражданственностью, хором берут у полиции и администрации – ответ зависит от того, к кому именно, мы, собственно, обратимся – среди вариантов возможен и триумфальный отсос интернационала инородцев у воскресших ариев и кунилингус, устроенный освобожденным женщинам антиполом, именуемым «мужчинами».
