Стюарт Хоум - Минет (Отсос)
– Но, Мартин, – Ньюман наслаждался этой беседой, – ты же организовал Национал-Социалистическую Партию Новых Лейбористов! И у меня есть подписанные каждым бывшим членом заявления, в которых говорится о том, что ты и Дэйв Браун были главными мясниками на кройдонской бойне.
– Это неправда! – выпалил Смит. – Я бы никогда не соврал…
Это предложение так и не было никогда закончено, потому что кулак инспектора с тошнотворным звуком врезался в рот подозреваемого. А еще через мгновение Ньюман пнул своего бывшего друга по яйцам. Мартин попытался согнуться пополам, но он был слишком крепко привязан к креслу. Потом полицейский надел на правую руку кастет и несколько раз ударил Смита в живот.
– Блядский Христос! – богохульствовал инспектор, – пизда ты, блядь, негодная, я тебя насквозь вижу! Не пытайся меня наебать! Немедленно подписывай признание, иначе я тебя голыми руками разорву!
Опасавшийся за свою жизнь Мартин чувствовал, что у него нет другого выбора, как поставить подпись на листке бумаги который ему подсунули под нос. Смит не был Быстрым Ником Картером и, несмотря на годы политического активизма, ему не хватало силы характера, чтобы противостоять тактике запугивания. Полностью удовлетворенный своей способностью быстро достигать желаемых результатов, инспектор приказал отнести Мартина назад в камеру и привести в комнату для допросов Дэйва Брауна. Тем временем Ньюман побежал в полицейскую столовую, чтобы быстро пропустить чашечку чая. Когда инспектор вернулся, он увидел бывшего эксперта Индустриальной Лиги по безопасности привязанного к креслу; изо рта у него текла кровь.
– Мои люди плохо с тобой обращались? – спросил полицейский.
– Да! – ныл Дэйв. – Они меня избили и сказали, что я убийца, которого следует палками забить до смерти. Это нечестно, я никого не убивал. Национал-Социалистическая Партия Новых Лейбористов сказала мне, что они выкрали мою сестру и заявили, что убьют ее, если я не проведу их в кройдонский офис Индустриальной Лиги. Откуда мне было знать, что они кого-нибудь убьют? Как только они начали убивать, я уже ничего не мог поделать, потому что у меня руки были связаны, и на протяжении всей этой страшной пытки на меня был направлен пистолет!
– Знаешь что? – сказал Ньюман и приблизил свое лицо к лицу Брауна. – Ты все врешь, и я собираюсь поблагодарить людей, которые тебя избили, за хорошую работу!
Бывший эксперт по безопасности Индустриальной Лиги обоссался. Ньюман смотрел на промежность подозреваемого и, по мере того, как пятно мочи проступало на штанах арестанта, лицо инспектора превращалось в маску отвращения. Полицейский повернулся и поднял оставленную кем-то на полу банку с бензином. Он открыл крышку и облил Брауна этой легко воспламеняющейся жидкостью. Потом Ньюман сделал шаг назад и зажег сигарету.
– Итак, – заорал инспектор, – или ты немедленно признаешься или я в тебя бычок кину.
– Я все сделаю, – заныл подозреваемый. – Все! Пожалуйста, не поджигайте меня!
– Береги волосы! – лаконично сказал Ньюман, размахивая в воздухе сигаретой и, приближаясь к Брауну, чтобы еще сильнее психологически надавить на распустившего сопли труса.
К сожалению, инспектор передавил, и чуть-чуть сигаретного пепла упало на пропитанную бензином одежду подозреваемого. Ньюман быстро отскочил назад, отделавшись обгоревшими бровями.
– Это не может случиться со мной! – успел подумать Браун перед тем, как его охватило пламя.
– Крайне прискорбный инцидент, – размышлял инспектор, наблюдая, как затухают милые оранжевые язычки пламени, и кусочки обгоревшего трупа подозреваемого хлопьями опадают на пол. – Ничего подобного не произошло бы, если бы я выспался.
Ньюман решил пойти и составить рапорт. Надо хорошо отдохнуть, а уж потом разобраться со всеми неясными вопросами в этом деле. А потом он направится в Брикстон и еще раз отпинает Быстрого Ника Картера.
Быстрый Ник Картер ждал, когда же кислота начнет действовать. Фортуна, кажется, стала к нему более благосклонна: наркотики ему дал вертухай по имени Брайан Байфорд. Он так же предложил ему пообщаться с ютским республиканцем, который, как и Ник, сидел в одиночке. Вертухай сообщил Картеру, что обычные заключенные не любят педофилов, серийных убийц и террористов и убивают таких людей, если им выдается хотя бы полшанса. По этой причине количество заключенных, с которыми он мог общаться, было очень ограничено.
Быстрый Ник Картер отклонил предложение встретиться с сепаратистом из Кента, объяснив Байфорду, что Ютская Республиканская Армия – это шайка паразитирующих на рабочем классе гангстеров. Как только Картера вставило, у него тут же прошли мысли о сектантских подонках, которые уродуют жизни мужчин и женщин. Абсолютно очевидно, что подпитанное кислотой сознание Ника, было озабочено в основном любыми перспективами выхода на свободу. Глядя на внутреннюю стену камеры, Картер наблюдал, как кирпичи вспыхнули. Через несколько секунд пламя потухло, но горело достаточно интенсивно для того, чтобы оставить дыру, через которую можно пролезть. Вылезая из камеры, Ник увидел, как по небу пролетели две огненные стрелы. Через несколько мгновений на севере появилась звезда, на которой были отчетливо видны распятые на крестах фигуры монархов, поэтов, президентов и всяких реакционных идеологов.
Картер спустился с Брикстон-Хилл и залез в золотую колесницу. Он мчался по грязным улицам южного Лондона, давя полицейских и регулировщиков движения. Он мчался все дальше и дальше через Темзу в Вестминстер. Раньше Картер мечтал о том, чтобы сжечь здание Парламента, и все другие памятники монументальной архитектуры, находящиеся в радиусе тридцати миль от Сохо. Теперь он понял, что эти здания, которые правящий класс хотел сделать символами своего богатства и власти, служили напоминанием буржуазии и пролетариату о том, как повседневная жизнь отстает от мечты. Вместо того чтобы, словно в курятнике, тесниться внутри бесконечных сплющенных викторианских домов, лондонские низы должны жить в многочисленных дворцах и особняках столицы. Каждый человек должен жить в помещении настолько прекрасном, чтобы оно могло возбудить зависть современных королевских семей!
Золотая колесница унеслась в небо. Быстрый Ник смотрел сверху на город и наблюдал, как рабочий класс вываливает из многоквартирных домов и зданий с лоджиями, чтобы захватить в свое владение церкви и соборы. Молния из кончиков пальцев Ника ударила в ряды кенсингтонских пролетарских хибар, известных в народе под названием «двушка снизу – двушка сверху», – и они загорелись синим пламенем. В течение нескольких минут Ник превратил сплющенные дома между Ист-Хэм и Эктон в дымящиеся руины. Улицы, на которых когда-то жили рабочие, превратились в реки огня, и от викторианского убожества, уродовавшего град небесный начиная с середины девятнадцатого века, осталось одно смутное воспоминание.
В галлюцинациях Ника не было ничего оккультного, они были совершенно предсказуемыми результатами кислотного трипа. В тот же самый момент другой член Союза Нигилистов был занят делом, которое демонстрировало практические результаты подобного умственного процесса вне оков пенитенциарной системы. На автобусе Сортирный Рулон Бэйтс доехал до Боу Флайоувер и потом совершил небольшую прогулку до того места, которое раньше было фабрикой «Брайант энд Мэй», где в 1888 году и произошла известная забастовка девушек со спичечной фабрики. После этого здание переименовали в Квартал Боу и превратили в дом с шикарными квартирами для яппи.
Бэйтс засунул краденую кредитку между косяком и американским замком, после чего вошел в роскошные апартаменты какого-то ублюдка. Уходя утром на работу, владелец забыл закрыть врезной замок, чем сильно облегчил жизнь Сортирному Рулону, которому не пришлось разбивать стекло и потом через него пролезать! Нигилист вынул из кармана нож-бабочку и быстро принялся за работу – он начал резать толстый ковер, в котором тонули его ноги. Бэйтс был методичен и эффективен и вскоре изрезал эту мягкую игрушку на мелкие куски.
В гостиной Сортирный Рулон разбил мраморный камин, порезал состоящий из трех частей кожаный диван и нанес непоправимый ущерб нескольким оригинальным произведениям искусства. Бэйтса не волновали живопись или скульптура, народный промысел стал анахронизмом в век видеомагнитофонов и виртуальной реальности! Союз Нигилистов боролся за мир нарастающего экстаза, поэтому Сортирный Рулон и чувствовал потребность разнести эту уютную квартирку. Нормальные бытовые условия необходимо было поднять до уровня гораздо выше, чем тот, которым наслаждались богатые в этом мрачном районе, но до того, как это произойдет, квартиры яппи являлись неизбежной мишенью, на которой пролетарии могли отводить свой классовый гнев.
Бэйтс вынул из кармана пальто балкончик краски и на стене написал: ЗАБАСТОВКА СПИЧЕЧНЫХ ДЕВУШЕК ВОЗВРАЩАЕТСЯ! Через секунду над уничтоженным им камином он написал: КРИШНАМУРТИ ЖИВ. Сортирный Рулон был настоящим шутником; он ничего не уважал в этой жизни – даже историю рабочего движения, поэтому он был только рад посмеяться над карьерой оккультной шарлатанки Ани Безант которая, сыграв ведущую роль в забастовке девушек со спичечной фабрики, стала потом главой Общества Теософов. Безант была человеком, следовавшим прихотям моды, что опять же типично для высшего класса. На протяжении своей долгой жизни она верила в такие разнообразные доктрины как христианское самобичевание, воинствующий атеизм, социализм, спиритуализм и независимость Индии. В то время как леваки из среднего класса свято чтили память Безант, Шоу, Веббса и им подобных, Бэйтс не чувствовал ничего, кроме отвращения к этим пиздюкам. Девушки со спичечной фабрики – вот они, как он понимал, они что-то значили. А их роскошная благожелательница, инстинктивно въезжал закаленный уличными боями пролетарий, и гроша ломанного не стоила.
