Уильям Берроуз - Западные земли
«Когда убиваешь копа, отрезаешь дорогу к отступлению», – припоминает он самодовольно. Ему не хочется слишком долго философствовать по этому поводу. От таких рассуждений недалеко и до утверждений типа «На все воля Аллаха». К тому же фраза эта придумана писателем, а значит, от нее за милю разит кумовством, если не вопиющим надувательством.
Изгородь… он терпеть не может это ощущение опасных пружинистых витков у себя под нижней частью живота. Он достает из ящика с инструментами кусачки, перерезает проволоку и пробирается в брешь, спускается по крутому глинистому склону к шоссе. Кто это их так развалил?., бетонные блоки… корни деревьев выкорчевали их из земли… настанет время – они прорастут сквозь наши кости… и щебеночная дорога до самого входа… порыв горячего ветра со стороны Мидуэя, запах попкорна, слонов и больших кошек… ему слышится трубный рев и приглушенное рычание. Сегодня жарко, и кошки волнуются.
Укротитель Львов, Великий Арманд, в тяжелом запое. Внезапно он испугался, и кошки учуяли это. Слон растоптал трехлетнего малыша в кровавый фарш. Похоже, над цирком висит какое-то проклятье.
Надвигается гроза, в воздухе – духота и тяжесть, предвестники насилия. Группа юнцов с застывшими лицами, бледными от лютой ненависти, смотрят и ждут чего-то. Они не смеются, почти не говорят.
.– Они в любую минуту могут разнести это место ко всем чертям… им это уже не впервой, – говорит старый зазывала.
Он баррикадируется у себя в фургончике и достает револьвер.
–ЭЙ, ДЕРЕВЕНЩИНА!
А затем пузатый абориген набрасывается на него с шестом от шатра, и тогда он стреляет ему прямо туда, где рубашка заправлена под пояс, и хулиган падает на землю, вереща, как кастрированный поросенок.
Он бросается в бегство. У него имеется план. Великий Арманд, укротитель кошек, ведет себя как презренный трус. Он хлещет самогонку из Джорджии, налитую в банку из-под вина «Мэйсон».
– Я не могу идти к ним. Они разорвут меня на КЛОЧКИ.
– Я не прошу тебя входить к кошкам. Просто выпусти их наружу.
Они мчатся в их сторону, сжимая в руках крючья для крепления палаток, колья, ножи, ружья и топоры. И тут на них выскакивают рычащие кошки. Тогда деревенщина в передних рядах начинает в ужасе пятиться, но давление задних рядов бросает их вперед, прямо кошкам в пасть, люди валятся на землю кучей, словно во время футбольного матча, кошки окончательно теряют рассудок и прыгают на кучу сплетенных рук, ног и туловищ, кусая человеческое мясо и разрывая его когтями.
И тут дождь обрушивается на землю с потемневших небес.
Джо сохранил отрывочные воспоминания о Стране Мертвых: каменные улицы, мостовые с нефтяными пятнами… зеленая мгла физически ощутимых агрессии и зла… зеленая, как торнадо. Но это неподвижный торнадо – тяжелая, сосущая пустота. Лица прохожих проплывают мимо, погруженные в плотную зеленую среду, они утратили всякое человеческое подобие – настолько черты их искажены ненавистью, озлобленностью и отчаяньем… лица, отягощенные алчбой и страстями, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Ветры, несущие жгучую боль, проносятся по улицам, порождая волны криков, стонов, всхлипов и дикого безумного хохота Глаза мерцают, из них сыплются голубые искры… все улицы имеют наклон вниз, люди поскальзываются на нефтяных пятнах и с криками устремляются в черно-зеленый мрак.
КПП… безжалостная Полиция Смерти проверяет, просеивает. Арест означает Вторую и Последнюю Смерть. Какого-то мальчишку волокут прочь, он испускает последний, отчаянный и тонкий крик.
Ка Джо, быстрая и легкая, как тень, легко преодолевает это препятствие. Полицейский замечает, как что-то мелькнуло, и поднимает свое смертоносное оружие. Оно похоже на «лучи смерти» из игрового автомата. Ка Джо устраняет полицейского из тяжелого пневматического пистолета, стреляющего микроскопическими снарядами, выпущенными под чудовищным давлением. На месте, где стоял коп, остается только дыра, всасывающая пространство черная дыра.
Теперь надо бежать. У него за спиной черная дыра всасывает в себя целый полицейский патруль. Они мчатся через огромный заброшенный луна-парк, затянутый буйными зарослями терновника и каких-то колючих лиан. И тут до него доносится запах Дуада – смесь ароматов гниющих цитрусовых и горелой пластмассы.
Разрушенный, охваченный пламенем элеватор… поезд американских горок, охваченный пламенем, разбрасывает, словно шутихи, верещащих пассажиров по всему Мидуэю. Нефть стекается в черные лужи… запах испражнений земли. В некоторых местах возникают забавные островки спокойствия, ощутить сполна которые можно исключительно в контексте тотальной опасности. Потому что это оно. Ты предоставлен сам себе. Ты стоишь перед лицом Второй и Последней Смерти. Вязкие берега Дуада подкидают тебя.
Дуад течет через собравшиеся толпы, уходя куда-то в небо, к чертовым колесам, туннелям, автодромам… среди толпы то тут, то там, подобно вихрям, вспыхивают драки, после которых на залитых маслом улицах остаются лежать оторванные члены, кровавые ошметки мозгов, обрывки кишок… гибкое, похожее на ласку животное с огромными глазами скользит между трупов, лакая кровь и поедая мозги… откровенная и чудовищно реальная опасность, скрывающаяся за грубыми подделками, и кажущаяся реальной опасность, которой веет даже от самых безобидных иллюзий.
Комната Смеха, Лабиринт Ужасов, карусели, Мидуэй, тиры, дрессированные животные, паноптикумы, наводнения, пожары, взрывы, дешевые отели и закусочные, бары, купальни, мошенники, зазывалы, сутенеры, яркие кричащие цвета – розовый, оранжевый, вишнево-красный, лиловый, ярко-зеленый, орущая музыка, фейерверки…
Джо осыпает ливень из ракет и римских свечей, жгучая боль. Перед его глазами возникает лицо Кима.
– Ему чуть было не удалось это.
Внезапно наступает лютый холод – такое ощущение, словно температура внезапно опустилась на пятнадцать градусов… ледяной пот, небо становится ярко-зеленым по краям, и тут же большие кошки бросают свою постанывающую добычу под фургончиками, деревенские хулиганы поспешно покидают поле боя пробегая с криками по Мидуэю, а с неба начинаю! сыпаться градины величиной с куриное яйцо, которые пробивают дыры в балаганах циркачей. Слоны неистово трубят, а затем раздается звук, похожий на низколетящий самолет: вагончики раскидывает, слов но спичечные коробки, верещащих кошек подбрасывает в воздух вместе со змеями и карликами из паноптикума, огромные шатры взмывают в небо, колышки вырывает из земли, и они носятся по воздуху как стрелы… скамейки, кресла и мешки с песком из тиров, куклы-пупсы и скрежещущие железнодорожные вагоны, захваченные черным смерчем и поднятые им в небо.
Пригородная пара, принимавшая в гостях Хозяйку Предприятия, с ужасом увидела, как лев свалился с неба прямо на клумбу роз, а затем выскочил оттуда с гневным ревом и набросился на фригидную матрону, саму миссис Уордли. Та в ужасе взмахнула руками… Аххххх!.. лев разгрыз ее голову, словно тухлое яйцо с тонкой скорлупой. Ее хрупкие старые кости разбросаны по каменной террасе, а слуги и официанты спасаются стремительным бегством: некоторые ищут спасения в доме, другие рассыпаются по саду.
Кошка тем временем хватает пытавшегося скрыться педераста, владельца антикварной лавки. «Помогите!» – верещит тот. Его юный любовник, сын хозяев, выскакивает из дома с двустволкой и выстрелом из одного ствола сносит голову своему любовнику, а выстрелом из второго убивает льва.
– Я просто ничего не соображал в тот миг, – объяснял он полиции. – Он был моим лучшим другом!
И с этими словами он падает в каменные объятия дежурного по отделению, отчаянно рыдая.
Светский лев убивает настоящего после торнадо.
Пытаясь спасти друга, на которого напал выброшенный торнадо лев, Уильям Брэдшинкль III случайно застрелил насмерть своего друга, Грега Рэндольфа.
Брэдшинкль заявил, что, прибежав на место происшествия с двустволкой в руках, он на мгновение лишился рассудка. Выстрелом из первого ствола он попал Рэндольфу в лицо. Тогда лев бросился на стрелка, и тот выстрелил во второй раз, убив на этот раз льва.
Молодой человек прокомментировал это следующим образом: «Я в ужасе. Он был одним из моих лучших друзей».
Гостиная в доме Брэдшинклей. Дом расположен в нефешенебельном районе на севере Сент-Луиса возле холмов Форест-парка. Однако участок хороший, большой, на известняковом холме с деревьями и садами, остров спокойствия посреди района складов, фабрик и старых кирпичных доходных домов для бедных рабочих.
Из гостиной открывается вид на сад, рыбный садок, туманный горизонт и красный закат – все как на полотне Тернера. Дом парит над Сент-Луисом, словно волшебный ковер-самолет.
Билли – поразительно красивый юноша: темные волосы, голубые глаза и вечно недовольное выражение лица, свидетельствующее о непрерывном раздражении.
