Стивен Кинг - Сердца в Атлантиде
— Хм, — сказал таксист. — Везти ребенка в Бриджпорт вечером? Не знаю, не знаю.., даже если у тебя есть деньги оплатить проезд.
— Все в порядке, — сказал Бобби, забираясь на заднее сиденье. Если таксист попробует выкинуть его, ему придется достать из багажника лом. — Меня дедушка встретит. (Но не в “Угловой Лузе”, уже решил Бобби: он не собирался подъезжать туда в такси. Кто-то ведь может его высматривать.) У “Жирных клецок Во и Компании” на Наррагансетт-авеню.
"Угловая Луза” тоже была на Наррагансетт. Названия улицы он не запомнил, но без труда нашел адрес в телефонной книге после того, как вызвал такси.
Таксист уже начал выезжать со стоянки задним ходом, но теперь он остановил машину.
Хулигансетт-стрит? Черт! Мальцам там делать нечего. Даже среди бела дня.
— Меня дедушка встретит, — повторил Бобби. — Он велел дать вам полкамешка сверх. Пятьдесят центов, понимаете?
На мгновение таксист заколебался. Бобби старался придумать, как его все-таки убедить, но ему ничего не приходило в голову. Затем таксист вздохнул, опустил флажок “свободен”, и такси покатило вперед. Когда они проезжали мимо его дома, Бобби повернулся посмотреть, нет ли света в их квартире. Но окна были темными. Пока еще. Он откинулся на спинку в ожидании, когда Харвич останется позади них.
***Таксиста звали Рой ДеЛойс, так значилось на его счетчике. За все время поездки он не сказал ни слова. Ему было грустно, потому что пришлось отвезти Пита к ветеринару, чтобы усыпить. Питу было четырнадцать лет. Для колли это глубокая старость. Он был единственным настоящим другом Роя ДеЛойса. “Валяй, старик, ешь, я угощаю”, — говорил Рой ДеЛойс, когда кормил Пита. Он говорил это каждый вечер. Рой ДеЛойс развелся с женой. Иногда он отправлялся в стриптизный клуб в Хардфорде. Бобби видел призрачные образы танцовщиц: почти все они были одеты только в перья и длинные белые перчатки. Образ Пита был куда четче. Рой ДеЛойс, возвращаясь от ветеринара, чувствовал себя нормально, но когда увидел в чуланчике пустую миску Пита, не выдержал и заплакал.
Они миновали “Гриль Уильяма Пенна”. Яркий свет лился из всех окон, по обеим сторонам улицы на три квартала стояли машины, но Бобби не увидел ни очумелых “Де Сото”, ни других машин, в которых чувствовались только чуть замаскированные живые твари. Его глаза не зудели сзади, не было и черных нитей.
"Чекер” проехал по мосту через канал, и они очутились “там, внизу”. Громкая, вроде бы испанская, музыка вырывалась из многоквартирных домов в зигзагах железных молний пожарных лестниц. На углах там и сям стояли кучки молодых людей с глянцевыми, зачесанными назад волосами, на соседних пересмеивались девушки. Когда “чекер” остановился на красный свет, к нему неторопливой походкой направился мужчина с коричневой кожей. Его бедра плавно колыхались в габардиновых брюках ниже резинки пронзительно-белых трусов, и предложил протереть ветровое стекло такси грязной тряпкой, которую сжимал в руке. Рой ДеЛойс мотнул головой и рванул вперед, едва зажегся зеленый свет.
— Чертовы мексикашки, — сказал он. — Запретить бы им въезд в страну. Что у нас, своих черномазых мало?
Наррагансетт-стрит ночью выглядела совсем другой — немножко пострашнее, а немножко и посказочней. Слесари.., обслуживание кассовых аппаратов.., два бара, выплескивающих смех и музыку проигрывателей и парней с пивными бутылками в руках… “ПИСТОЛЕТЫ РОДА”.., и да, сразу же за “ПИСТОЛЕТАМИ РОДА” рядом с магазинчиком, продающим “ОСОБЫЕ СУВЕНИРЫ”, — “ЖИРНЫЕ КЛЕЦКИ ВО И КОМПАНИИ”. До “Угловой Лузы” меньше четырех кварталов — и всего только восемь вечера. У Бобби оставалась уйма времени.
Когда ДеЛойс затормозил у тротуара, на счетчике стояло восемьдесят центов. Добавить еще пятьдесят центов, и “Велофонду” будет нанесен большой ущерб. Но Бобби это не трогало. Никогда он не станет думать только о деньгах, как она. Если ему удастся предупредить Теда прежде, чем низкие люди его сцапают, он будет рад ходить пешком всю жизнь.
— Не нравится мне высаживать тебя тут, — сказал Рой ДеЛойс. — Где твой дедушка?
— Сейчас придет, — ответил Бобби старательно бодрым тоном, который ему почти удался. Просто поразительно, на что ты оказываешься способен, когда тебя припрут к стенке.
Он достал деньги. Рой ДеЛойс было заколебался, подумал, не отвезти ли его назад, но “если малыш врет про деда, зачем бы он поехал сюда? — подумал Рой ДеЛойс. — По девочкам ему ходить рановато”.
"Со мной все в порядке, — отсигналил ему Бобби.., да-да, он решил, что сумеет это — ну хотя бы немножко. — Поезжайте, не волнуйтесь, со мной все в порядке”.
И Рой ДеЛойс наконец взял смятый доллар и три десятицентовика.
— Это слишком много, — сказал он.
— Дедушка велит мне никогда не жлобничать, как некоторые, — сказал Бобби, вылезая. — Может, вам завести новую собаку? Щенка, понимаете?
Рою ДеЛойсу было, пожалуй, все пятьдесят, но от удивления он словно бы помолодел.
— Откуда ты…
Бобби услышал, как он решил, что не важно — откуда. Рой ДеЛойс отпустил сцепление и уехал, оставив Бобби перед “ЖИРНЫМИ КЛЕЦКАМИ ВО И КОМПАНИИ”.
Он стоял там, пока задние фонари такси не скрылись из виду, а потом медленно пошел в направлении “Угловой Лузы”, немного задержавшись, чтобы заглянуть в пыльную витрину “ОСОБЫХ СУВЕНИРОВ”. Бамбуковая штора была поднята, но единственным выставленным там особым сувениром была керамическая пепельница в форме унитаза с ложбинкой для сигареты на сиденье и надписью “КЛАДИ ВЗАД” на бачке. Бобби она показалась очень даже остроумной, но в остальном витрина его разочаровала: он надеялся увидеть что-нибудь сексуальное. Тем более что солнце уже зашло.
Он пошел дальше мимо “БРИДЖПОРТСКОЙ ПЕЧАТНИ”, и “ПОЧИНКИ ОБУВИ ПРИ ВАС”, и “ТЕХ ЕЩЕ КАРТОЧЕК НА ВСЕ СЛУЧАИ”. Впереди еще бар, еще угол с молодыми людьми и песня “Кадиллаков”. Бобби перешел на другую сторону улицы мелкой рысцой, опустив голову, засунув руки в карманы.
Напротив бара был закрывшийся ресторан с рваной маркизой над замазанными мелом стеклами. Бобби скользнул в ее тень и потрусил дальше, совсем съежившись, когда кто-то заорал и бутылка разбилась об асфальт. На следующем углу он снова перебежал Хулигансетт-стрит по диагонали на сторону “Угловой Лузы”.
Он старался настроить свои мысли так, чтобы уловить присутствие Теда, но ничего не получилось. Бобби не удивился. На месте Теда он бы укрылся, например, в бриджпортской публичной библиотеке, где оставайся сколько захочешь, и никто внимания не обратит. Может, когда библиотека закроется, он бы где-нибудь перекусил, чтобы еще скоротать время. А потом вызвал бы такси и приехал бы за своими деньгами. Бобби не думал, что он уже где-то близко, но все равно прислушивался, так сосредоточенно прислушивался, что наткнулся на кого-то, даже не заметив его.
— Эй, cabron <Козел (исп.).>, — сказал этот тип, смеясь по-нехорошему. В плечи Бобби вцепились руки и остановили его. — Куда прешь, putino <Здесь: шлюхин сын (исп.).>?
Бобби поднял глаза и увидел четырех парней — с уличного угла, как назвала бы их его мама, — стоящих перед дверью с вывеской “BODEGA” <Погребок (исп.).>. Наверное, пуэрториканцы, подумал он, и все в брюках с острой складкой. Из-под отворотов брюк торчали острые носки черных сапог. На всех голубые шелковые куртки со словом “DIABLOS” <Дьяволы (исп.).> на спине — буква I изображала дьявольские вилы. Что-то в этих вилах показалось Бобби знакомым, но времени вспоминать не было. У него упало сердце: он наткнулся на членов какой-то шайки.
— Извините, — сказал он надтреснутым голосом. — Честное слово, я.., извините…
Он вырвался и попытался прошмыгнуть мимо, но его сразу же ухватил второй парень.
— Куда это ты, tio? — спросил этот. — Куда ты, tio mio? Бобби опять вырвался, но четвертый сцапал его в одну секунду. Ухватил его и второй — на этот раз покрепче. Словно его снова окружили Гарри и его дружки, но только еще хуже.
— Деньги у тебя есть, tio? — спросил третий. — Тут за проход платят, знаешь ли.
Они все захохотали и сгрудились вокруг него. Бобби ощущал запах их душистых бритвенных лосьонов, их помады для волос, своего собственного страха. Голосов их мыслей он не слышал, да и зачем? Они, наверное, изобьют его и отнимут все деньги. То есть если ему повезет.., но ведь ему может и не повезти.
— Мальчишечка, — почти пропел четвертый, протянул руку, защемил торчащие волосы Бобби и дернул так, что у Бобби на глаза навернулись слезы. — Маленький muchacho, как у тебя с деньгами? Сколько добрых старых dinero? Есть сколько-нисколько, и мы дадим тебе пройти. Нету, и мы расшибем тебе яйца.
— Не лезь к нему, Хуан.
Они оглянулись — и Бобби тоже: к ним подходил пятый парень, тоже в куртке “Диаблос”, тоже в брюках с острой складкой, но в кроссовках вместо сапог, и Бобби сразу его узнал. Тот парень, который играл в “Космический патруль” в “Угловой Лузе”, когда Тед делал свою ставку. Понятно, почему вилы показались ему знакомыми — они же были вытатуированы у него на руке. Куртка была вывернута наизнанку и завязана на поясе (“Клубные куртки тут носить запрещено”, — сказал он Бобби), но на нем все равно был знак “Диаблос”.
