Алистер Кроули - Дневник наркомана
Эгипан, Эгипан, Эгипан, Эгипан, Эгипан,
Эгипан, Ио Пан Пан!"
Так и продолжаете, пока что-нибудь не явится. Мы воспользовались двумя черными облачениями, висевшими там же.
Это были красивые шелковые балахоны с капюшонами.
Нужно взять в обе руки по свечке и танцевать, пока вы делаете заклинания.
Мы чувствовали страх и возбуждение. Словно какая-то странная сила овладела нами, провела нас по всему особняку и вывела на луга.
Мы кричали во все горло.
Раз или два мы видели, как слуга высовывает нос через щель в двери. Каждый раз она закрывалась со слабым скрипом, и мы слышали как поворачиваются ключи и задвигаются засовы.
Нам хотелось хохотать, но мы не могли прерывать заклинания. В книге сказано, что нельзя останавливаться, когда вы вне магической комнаты, иначе Дьявол может вас поймать.
Странное дело, но я совсем не помню, что произошло. Приходил Дьявол, или нет?
Я даже не помню возвращения в магическую комнату. Должно быть заснула, поскольку проснулась страшно голодная.
Петушок тоже не спит. Он склонился у окна с дробовиком. Прицеливался два или три раза, но так и не выстрелил. Поставив ружье в угол, он приблизился ко мне, и сказал: "Нехорошо. Они слишком прыткие. Только ночью есть шанс их накрыть".
Он тоже хотел есть. Мы позвонили, чтобы нам подали еду. Никто не ответил на звонок.
Мы звонили, еще и еще.
Тогда Питер рассвирепел и отправился посмотреть, в чем дело.
В доме не было ни единой души!
Этому нет объяснения. Что могло со всеми ними случиться?
Питер считает, что это немцы. Часть заговора, чтобы отомстить ему за его подвиги на войне. Но я совсем так не думаю.
В книге говорится, что необходимо избавиться ото всех, если вы действительно намерены начать служить спиритуально.
Я думаю, это мой дух-хранитель надоумил их убраться, но я очень сомневаюсь насчет Петушка. Он не готов к высшему развитию. Мужчины всегда такие нетонкие, грубые.
Взять хотя бы как одинаковы они в любви. Правда у Петушка с этим все в порядке. Он сам цветок чистоты — совершеннейший рыцарь!
И все же мы пережили очень дурной период. Несомненно нам следует очиститься ото всех наших низменных элементов.
Порою меж нами возникает огромное влечение, не замаранное никаким скотством.
Одно меня тревожит, не слишком ли напряг его рассудок сам процесс очищения от скверны.
У него явно появились чудные идеи. Иногда я застаю его глядящим на меня с глубоким подозрением. Немцы не выходят у него из головы. Только что он обличал Гретель Вебстер, как немецкую шпионку, после чего стал нести какую-то малопонятную околесицу. Но суть всего этого такова — раз Гретель познакомила нас, значит и я была использована ею, как вредитель.
Естественно такие мысли находят, когда хочешь есть, и всем этим мы обязаны загадочному исчезновению прислуги.
Питеру ничего не стоило бы сходить на постоялый двор и сказать, чтобы нам прислали поесть. Но мне стоило дьявольских усилий заставить его это сделать. Его характеру не достает решимости.
Я заставила его два-три раза понюхать снежок. Это его привело в чувство и он отправился в гостиницу.
Я очень рада, что осталась одна. Я всегда чувствовала, что эти слуги шпионят. В доме царила восхитительная тишина.
Когда я пишу, двое прекрасных людей смотрят через плечо. Они посланы наблюдать за мною, направлять и подготавливать меня к великому уделу, который меня ожидает впереди.
А вот и Питер с официантом и подносом. Я должна спрятать эту книжечку. Секреты духовной жизни следует скрывать от профанов.
Все в порядке. Вот и Питер стал моим духовным братом. Мы едим совсем немного. И это естественно: все низменные аппетиты должны быть умерщвлены, прежде чем путь будет продолжен. Питер съел самую малость; а потом сказал:
— Я знаю, от чего мы не смогли заставить Дьявола прийти к нам прошлой ночью. Потому что рядом были слуги. Теперь я вспоминаю, что дедушка держал в доме только двоих, и то отсылал их, когда затевал нечто крупное. Давай посмотрим, что у нас получится сегодня ночью.
Вот здорово. Со мною снова был прежний Питер.
Мы решили, что будет правильным накокаиниться, как следует, перед началом.
ГЛАВА VI. ЛОМКА
23 Сентября
Я не помню, что произошло. И знаю почему. Бэзил когда-то давно говорил мне, что рассудок замечает только материальные вещи. Спиритуальные же события зарегистрированы на более высоком уровне нашей души, который мы не осознаем до тех пор, пока не приспособимся к духовной жизни. Поэтому я могу изложить здесь лишь то, что мы добились полного успеха.
Дьявол, разумеется, нуждается в человеческом переводчике, если он собирается общаться с этим миром, и таким образом он овладел Питером. Он готовил Питера, чтобы воплотиться в него. Он сделает Питера Папой Римским, а я должна появиться в Ватикане переодетой, чтобы помочь ему, потому что он ничего не может без меня сделать.
Моего собственного духовного хранителя зовут Келетиел. Она — прекрасное существо, носит павлинье голубое и зеленое. У нее белые крылья, как у лебедя, и сноп разноцветных цветов. Длинные, свободно падающие до талии черные вьющиеся волосы. Вокруг ее лба обвит золотой обруч с ее именем, усыпанный сапфирами. Я всегда могу к ней обратиться.
Здесь необходим символ, потому что она сильно меняет свои размеры. Иногда она предстает крошечным существом, не доходя до моего колена, а иногда она в два или три раза больше Северной Башни.
Питер и я забрызганы кровью. Мы вышли из круга до того, как Дьявол удалился, и он едва не разорвал нас на части. К счастью, нам удалось вернуться обратно, и он не смог убить нас, но мы потеряли сознание и очнулись спустя долгое время. Вот почему мы не можем вспомнить случившегося.
У меня мелькнула мысль о том, что произошла ужасная ссора с Питером, но я не могу припомнить никаких деталей.
Я полагаю, что он, тем не менее, помнил, а мне не говорил.
Я не знаю, почему он должен действовать подобным образом. Единственная вещь, которая приходит мне в голову — Гретель Вебстер могла, наверное, явиться сюда посмотреть на Питера в своем астральном теле, и настроила его каким-то образом против меня…
Он лежал на софе в пижаме. Я хотела, чтобы меня поцеловали, и подошла к нему с кокаином. Он не пошевелился. Он посмотрел на меня с широко открытыми глазами. В них застыл какой-то жуткий страх, и он произнес:
Черная, эта чума из колодца,Как видны ее гноящиеся прыщи,Как кусают зловонные поцелуиКогда ласкает ее аспид.
Разумеется, я понимала, что он не имел это в виду буквально, но мне было обидно. Я дала ему кокаин. Это встряхнуло его. Он сел и, держа меня за плечи и смотря прямо в лицо, сказал:
Дракон манящий и пугающий,Тигр похоти и ярости,Живой в цепях мертвецов,Живучая слизь среди праха,Позорно-бесстыдная как пламя,Оргия выделений брюхатого чреваВместе с ненавистью за пределами целей или имен —Оргазм, смерть, диссолюция!
Потом он неожиданно завопил, выбежал из дома к озеру и нырнул прямо в него. Он проплыл несколько саженей, затем выбрался на берег и медленно побрел обратно к усадьбе.
В бельевом сундуке я нашла несколько полотенец. Я боялась, что он простудится, и тщательно обтерла его с головы до ног. Он выглядел так, будто забыл обо всем на свете. Он был довольно приятным и нормальным, но только немного испуганным.
Я никак не могла разобраться, что же с ним стряслось. Он поступал так, словно знал какой-то ужасный секрет, который надо держать в тайне от меня. Он, казалось, постоянно опасался, что за ним шпионят или подслушивают.
Сегодня вечером я снова направилась в магическую комнату. Питер сидел в комнате своего деда и делал пометки в книге. Сначала я не поняла этого. Я поднялась наверх, а он оставался спать мертвым сном там внизу! Затем, конечно, вся загадка прояснилась.
Пока он спал, появлялся его астральный двойник и занимался магией. Я знала, что очень опасно беспокоить чьего бы то ни было астрального двойника, и на цыпочках выскользнула из комнаты, однако он бесшумно преследовал меня. Каждый раз, когда я оглядывалась через плечо, он был тут как тут, хотя очень быстро отклонялся назад за угол или прятался за дверь…
Питер какое-то время был очень озабочен. Он писал на бланках телеграммы, а затем рвал их в клочья; и тут начинал, похоже, думать, что и это небезопасно, и собирал клочки и сжигал их. Я спросила его об этом, но он ничего не говорил и страшно злился.
Впрочем, по-моему я догадываюсь, в чем, собственно, дело. Я нашла кусочек бумаги, который он забыл уничтожить — письмо в Военное Министерство, предупреждающее относительно германских заговоров, и сообщавшее им о некоторых происходивших здесь вещах. Я едва смогла это прочитать; его почерк был абсолютной абракадаброй.
Он очень много говорит с самим собой. Я кое-что подслушала. Он полагал, что в Министерстве Обороны может сидеть немецкий шпион, и боялся довериться почте или телеграфу.
