Лайонел Шрайвер - Другая жизнь (So Much for That)
– Я верно предположила, что ты сам это сделал с собой? Что это было? Ты повредил свой пенис на работе и постарался скрыть инцидент?
Тон ее при этом стал ледяным: «предположила». И она никогда раньше не называла его пенис. Кэрол не была ханжой, поэтому предпочитала называть его ласковыми словами. Но то, что находилось сейчас у него между ног, было именно пенисом – раздражающее слух сочетание мягкого «п» и твердого «н», тягучего «и» и змеиного «с».
– Я думал…
– Ты сделал одну из этих отвратительных операций?
– Мы столько спама получаем по электронной почте и…
– Реклама по теме удлинения полового члена – одна из причин, почему Бог создал клавишу «Удалить». Только не говори мне, что ты нашел эту дрянь в Интернете.
– Нет! Я получил направление. Все же я думаю, они не делали бы такую рассылку, если бы у них не было… То есть ведь многие это делают.
– А еще очень многие употребляют героин. Очень много людей совершает самоубийство. Многие нарушают правила дорожного движения и врезаются в бетонные ограждения. Значит, ты тоже станешь все это делать?
– Кэрол, мы говорим совсем о другом. Разумеется, не все операции проходят удачно.
– Это бич нашего времени. Как ты мог решиться на это, не посоветовавшись со мной?
– Хотел сделать сюрприз, – печально вздохнул он.
– Поздравляю. Тебе это удалось. Более того, я просто ошарашена. Ты вел себя как индивидуалист, как наше правительство, которое принимает решения самостоятельно, полагая, что все мы, Слюнтяи, должны принимать их как должное. Как ты мог, это же так… пошло?
– Сначала я счел эту операцию глупостью. Но то, что у меня есть твердые политические убеждения, не означает, что я не хочу реализоваться как мужчина, говоря литературным языком. – Причастность к тому классу американцев, которые способны грамотно употреблять книжные выражения, наполняла его чувством гордости.
– То, что ты там сотворил, предназначалось мне?
– Э, да, разумеется. Ты бы меня не одобрила. Это же совсем не обсуждение, когда ты просто накладываешь вето на любые мои предложения. Ты сама сказала, что мой петушок отчасти и твой тоже, очень мило, конечно, но все же он не твой. Я согласен давать тебе его иногда напрокат. Но в целом он принадлежит только мне.
– Да уж! Теперь больше чем на сто процентов.
– Я думал, тебе понравится, пусть и не сразу. Помнишь, мы ведь частенько занимались этим… до того, как появилась Флика.
– Когда нам приходится вставать каждую ночь в час мне и в четыре тебе? Дело вовсе не в отсутствии желания, а в элементарной усталости.
– Да, но вот уже год, как Флика сама проделывает необходимые процедуры по ночам, а мы так и не… Частота не так важна, да? Верно?
– Секс – это привычка, как и все остальное. И от этой привычки можно избавиться. В принципе ничего ведь не изменилось; не кормление, так что-то другое все равно происходит, и мы по-прежнему устаем. Но дело не в этом. Если ты хочешь чаще заниматься сексом, надо было просто сказать об этом.
– Я решил, что мой поступок стал бы для нас хорошим толчком. Я думал, тебе понравится, как он теперь выглядит. Тебе будет приятнее.
– Ты действительно сделал это для меня? Ни на минуту в это не поверю.
– Хорошо, я думал, что так будет лучше и для меня. Он всегда казался слишком маленьким, понимаешь. Ну, в сравнении. Женщинам этого не понять. Например, я не понимаю, почему вы считаете, что толстеете во время месячных, хотя я не вижу никакой разницы.
Она заставила его посмотреть ей в глаза:
– Маленьким по сравнению с каким?
– Ух.
Она неотрывно смотрела на него, пока он не отвел взгляда, признавая тем самым ее догадки.
– Говори, – настаивала Кэрол. – Разве я когда-нибудь тебя с кем-то сравнивала?
– Нет, но ты бы никогда и не призналась. Просто у тебя хороший характер.
– Я ни с кем тебя не сравнивала, потому что у меня не было проблем. А теперь есть.
– Я все улажу, – твердо сказал он, хотя в душе понимал всю голословность этого обещания; как и у всех мастеров в «Наке», у него в последнюю очередь доходили руки до того, чтобы повесить вешалки для полотенец или починить выключатель в собственном доме, если вообще доходили.
– Ты же понимаешь, что потребуется пластическая операция, которую наша страховка не покрывает. Нам и так приходится много оплачивать из своего кармана, плюс еще несколько тысяч ежемесячно на «Комплит» для Флики!
– Я найду деньги, – печально произнес он. – Я всегда могу взять дополнительные заказы в «Наке» и работать ночами.
– И ты будешь обманывать Шепа.
– Нет, я буду обманывать Погачника. Я никогда не скрывал от Шепа левые заказы. А надуть Погачника будет даже приятно.
– Насколько я помню, страховка не оплачивает членовредительство. Сколько ты заплатил?
Джексон смутился:
– Несколько тысяч.
– Сколько?
Кэрол всегда сможет узнать расценки и понять, что он наврал. Если она начнет копаться, то выяснит, что во время одной операции не увеличивают и длину и толщину, но он уговорил врача сделать это тайно и сразу. Ему следовало подумать о том, что хирурга интересуют только деньги и ради них он готов нарушить любое правило.
– Э… семь или восемь.
– Восемь тысяч долларов! Бог мой, откуда ты взял такие деньги?
Нормальный мужчина, настоящий мужчина, всегда лично занимается финансами в семье. Они никогда не говорили «финансы», но в доме Бурдины Кэрол сама контролировала все расходы, вплоть до цента. Почему ее так удивляет, что он хочет иметь большой член?
– Собаки, – обреченно сказал Джексон.
– Ты обещал мне, что не будешь играть! Представить не могу, что все эти проблемы свалились на меня только потому, что одна борзая оказалась резвее другой. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы размозжила голову этой собаке.
– Я никогда не играл и играть не буду.
Разумеется, все, что он рассказал, было полной ерундой, но версия с собачьими бегами была единственной, которую Кэрол с легкостью бы приняла. На самом деле он просто открыл свой собственный счет – что странного в том, что мужчина сорока пяти лет решил открыть личный счет? – на который клал все чаевые и деньги, заработанные на заказах, полученных за многие годы в обход фирмы Погачника. Таким образом, у него тайно накопилась сумма, чтобы оплатить даже больше, чем ежемесячный взнос по кредитной карте, о которой Кэрол тоже ничего не знала, с этой «Визы» он и оплатил счет в 8700 долларов, который в результате и разрушил его жизнь. Она по натуре была человеком беспокойным и сразу бы начала волноваться о долгах по кредитной карте, о которой еще не знала, так же как беспокоилась о том займе, который они взяли, чтобы оплатить дополнительные расходы на операцию Флики. Он не испытывал никакого удовольствия от необходимости скрывать собственные доходы, просто стремился таким образом сохранить равновесие в душе жены.
Кэрол закрыла глаза, потерла лицо руками и с шумом выдохнула. Кажется, ей удалось справиться с нервами, означает ли это, что она больше не завизжит.
– Было больно? – наконец задала она вопрос. – Похоже, что да.
– Да, было больно.
– Очень?
– Очень.
– Лучше бы ты сразу мне показал.
Она положила руку ему на бедро, и по смягчившемуся выражению ее лица он понял, что буря миновала. Он убрал руки и чуть выпрямил ноги. Она осторожно коснулась его пениса и посмотрела на него с интересом, повернув сначала в одну, потом в другую сторону. Джексон вздрогнул.
– Что за мясник такое сотворил?
– Я узнал о нем от моего кузена Ларри, когда мы прошлым летом вместе пили пиво. Ларри сказал, что врач «настоящий кудесник» и его девушка пришла в восторг от результатов его работы. Он сделал его значительно больше – «значительно больше», как он сказал. Черт, Ларри даже не стеснялся говорить об этом, не старался хоть от кого-то хранить тайну. Сказал, что я «обязан попробовать». Он так был благодарен доктору, что собирался еще раз к нему обратиться, чтобы увеличить еще на размер.
Она округлила глаза.
– Такое впечатление, что размер пениса можно выбирать, как размер ботинок. Ты хоть видел результат операции?
– Конечно нет! Я что, должен был попросить его выложить свое хозяйство на барную стойку? Мы сидели не в таком заведении.
Кэрол положила руку на воспаленную кожу.
– Горячий. Он работает?
– Похоже, да. Я не проверял. Слишком болезненно.
– Он такой раздутый, что даже сложно представить, как будет выглядеть, когда спадет опухоль. Все это ужасно. У тебя может быть сепсис. Ты принимал антибиотики?
– Еще бы, но курс уже закончился. И мазал бацитрацином.
Она убрала руку и провела по его щеке, отчего ему показалось, что он чувствует запах инфекции.
– Тебе надо в больницу. Джексон отвел глаза:
– Мне стыдно.
– Лучше перенести стыд, чем получить заражение крови, ели ты не обратишься к врачу, он может совсем отвалиться. [ бы сию же минуту отвезла тебя в «Нью-Йорк методист», ели бы там принимали взрослых. Завтра же утром ты берешь
